Евгений Триморук - Выбор смерти. Второе издание

Выбор смерти. Второе издание
Название: Выбор смерти. Второе издание
Автор:
Жанры: Русское фэнтези | Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Выбор смерти. Второе издание"

На острове Адск доктор Винсент ван Фрейд проводит необычный эксперимент. Каждый желающий может выбрать себе смерть по своему усмотрению. На чем же остановится невольный доброволец Константин Кириллов?

Бесплатно читать онлайн Выбор смерти. Второе издание


Редактор Юрий Петрович Бень


© Евгений Триморук, 2018


ISBN 978-5-4493-7172-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор:

Триморук Евгений

Электронная почта:

[email protected]

[email protected]

ВЫБОР СМЕРТИ

В ту ночь, когда он умер, мир обеднел на десять миллионов поступков.

Рэй Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту».

I

Жизнь до выбора смерти, ее тягучей точки представлялась Константину Кириллову чем-то предопределенным. Близость смерти – ее тенью.

Глядя из окна «Клуба самоубийц имени Фазиля Мухтара», где был почетным гостем последние годы, Кириллов размышлял именно об этом, испытывая сильное похмелье, которое и приводило его к таким тяжелым мыслям. Все его существо было пронизано этой близостью.

Кириллов с первых лет обучения в школе испытывал странную притягательную силу к тому, чтобы умереть самостоятельно. Он думал об это с утра, он думал об это во время еды, он засыпал с мыслью, что больше не проснется.

С восьми лет Константин определил, на что и куда он потратит свои силы: до шестнадцати на учебу и спорт, до двадцати четырех – карьеру и разврат, до тридцати двух – на творчество. А потом – свобода.

Кириллову не нравились ориентиры многих творческих людей, которые страдают пресловутой заезженной бессонницей, преклоняются перед убогой и мертвящей тишиной и возносят свой жалкий и хлипкий подбородок на манер завоевателя Мартина Антония.

Как они, эти тщеславные герои собственного воображения, как и сам Кириллов, рассказывали о вечности и бессмертии, словно были действительно и безусловно избранными. Кириллов подобного откровенно не понимал, подозревая в себе близкое подобие к схожему мышлению и поведению. Он пытался и выдумать, и поверить, но ничего не получалось. Уж сколько раз ему доводилось приблизиться к этому, только ему известно.

Конечно, Кириллов утвердился в своих убеждениях, когда двоюродный брат Хеля, Рудольф Рыжий-второй, повесился на окне восьмого этажа, хотя он, Рудольф Рыжий, как считал Константин, больше страшился одиночества и призраков будущего. Марина Цвейг, решившая скрыться от многочисленных поклонников у пассивного однокурсника, неожиданно воспылавшего к ней, тут ни при чем.

И вот настал последний месяц и еще один день кирилловского отсчета, когда требовалось заверить последние исправления, которые Кириллов не единожды путал, менял, дописывал. Правда, и тут доктор Винсент ван Фрейд (чтоб наверняка) подкинул пару исходов его убедительной смерти.

Очень уж доктору нравились результаты. Кириллов был последним. И проект должен быть вот-вот завершиться. Ван Фрейд словно вглядывался в зеркало будущего, в котором от самодовольства и радости отражалась глубина его морщин.

Идеальные расчеты былых добровольцев казались менее идеальными. Он же, доктор Винсент ван Фрейд, восторгался данными Кириллова, такими безупречными, такими волнующими, такими, безусловно, поэтичными. С ним-то он, доктор ван Фрейд, точно не прогадает.

Все остальные (или почти все) уже давно почивали в вечности эксперимента. Особенно, когда подписали договор. С теми было все-таки проще, с небольшими отклонениями. Кириллова эта история с погрешностями должна миновать. Но и сам Кириллов как будто сомневался. Как будто что-то задумал. Не совсем был откровенен с куратором. И это ван Фрейда несколько коробило. Кандидатура хорошая, но строптивая. Приходится убеждать.

– Тебя сбивает метробус. Ниоткуда, – вдохновенно заявил доктор, – такой хитрец. – Он горел, оценивая, что сделает Кириллов с чертовой спичкой. – По-моему, прекрасная смерть. – Подобострастный и безумный ван Фрейд посмотрел на Кириллова, ожидая увидеть кивок и признание такого быстрого и безукоризненного решения, – ведь все-таки за что заплачено, за темно-карие глаза, что ли?

Кириллов колебался. Вел себя очень замкнуто, что уже начинало раздражать ван Фрейда.

– Никакого масла масляного. Никакого прорицания от Венеры до Канта. – Тут доктор в своей манере вознес указательный палец вверх, по нему улавливая направление ветра. – Даже за смерть нужно платить своевременно. Мы же тебе предоставили все возможности, так что, будь добр, – но Кирилловне вчитывался в мимику доктора, который был поглощен экспериментом.

– А, – хотел было сказать Кириллов.

– Как в «Андрее Каренине», разве не так? – Подхватил ван Фрейд с претензией на то, что знает смысл существования Кириллова, те книги, которые он себе установил дописать до точки отсчета, до завершения проекта «Предложение смерти».

– «Анне Карамазовой», – поправил Константин, сломав кривую спичку, и тут же вспомнив, что, возможно, ван Фрейд говорил об «Эмме Карениной», но решил промолчать, отбросив в сторону навязчивый образ Генрих Габлер.

– Да хоть так. – Не унимался настырный ван Фрейд. – Мне еще нравится нож в сердце от нерадивой любовницы, например, Джульетты Лондон, – произнося, как Жульен Ло, – или Гедды Ганской-младшей? – Снова вознес палец, ищущий ветра. – Обе жаждут твоей смерти. – Доктор не отступал. – Яснее всего в памяти всплывает картина, когда ты на коленях. Но это. Какие картины они рисуют, окочуришься. Даже двусмысленно получилось. Знали бы они, что ты и так скоро умрешь. – Тут он по-геенски хихикнул. – Вот дуры, да?

– Как посмотреть.

– Ты в явном фаворе еще у троих, – доктору было неудобно повторять слова, которые казались модными, но так чесалось их повторить, – одной фанатки-студентки или невинной школьницы, написавшей тебе подробный дневник (его бы рекомендовал тебе, хе-хе, парадокс, вставить в свои тексты, но куда уж), о дефлорировании…

– Дефлорации.

– Да, дефло, в общем, «Дневник недотроги», и даже… – Как будто что-то вспомнил. – Я бы назвал «Любовница евгетского коллекционера», – Кириллов отклонил голову, – да уж что мне. О, прости. Ты такой… – Именно гомофобию доктор ван Фрейд все-таки (честно) приписывал Кириллову, но толерантно стеснялся указать на это своему подопечному.

Кириллов изо всех сил старался не признаваться, что с ним происходило в былые годы. И это сильно влияло на программу, которую предлагал ван Фрейд. Известное, произнесенное вслух, влияет на наше сознание. Нам всегда кажется, что нас знают. О своих попытках умереть Константин упорно молчал.

– Тогда я бы предложил, – ван Фрейд перескакивал одной мысли на другую. – Но это совсем нелепо. – Театрал театральничал. – Надеюсь, не ошибка в подсчетах. Ты упадешь с лестницы. Вижу, наконец, ты заинтересовался.

Константин задавался вопросом: какого черта он здесь делает, и зачем ему помощь, когда он в ней не нуждается? Он все-таки не Винсентван Фрейд.

– Как? Один пролет. Сломанная шея. Долго, конечно, будешь лежать. Все по договору. Все по контракту.


С этой книгой читают
«Жалько» – это один из первых рассказов, когда мир детства не кажется сказочным, как в «Маленьком волшебнике», и не таким рефлексирующим, как в «Тексте». Но рассказ никого не оставит равнодушным.
«Заметки торгаша» – армия уличных торгашей заполонила Москву. Они встречаются повсеместно. Мы их видим на кассе в супермаркетах, в салонах красоты, кафетериях. Но есть элитные отряды, которые не звонят в дверь вашего дома. Они входят к вам в офис с голливудской улыбкой проповедника, не предлагающего никакого искупления. Прошлое отсекается. Настоящее стирается. Будущее капитализируется.
Любой текст имеет воздействие. Когда ненавистный классу учитель входит в класс, многое меняется, как только он проводит первый диктант.
«Молчание Морфа» – у главного героя Михаила Морфа маньяк крадет жену. И пытается с ним связаться, чтобы потребовать выкуп.
Грусть-печалька… вот делала, что хотела и как хотела. Обязанности кое-какие выполняла, но они были не в тягость и друг появился. А тут двоюродная сестра хочет в сексуальное рабство отдать. С дроу не получилось, так с демоном вдруг что получится. Только крыльев лишилась… а при чём тут крылья? Да всё просто – это же Тёмный ангел. И спасёт её любовь такая с рожками.И это только начало.
В романе, написанном в жанре фэнтези, рассказывается о приключениях молодого москвича Артёма, большого любителя всего необъяснимого и сверхъестественного. Артём нашел странный текст, рассказывающий о магических возможностях музыки и музыканта, совершившего зло в отношении ученика и нарушившего таким образом баланс существования. Начав читать текст, Артём попадает в круговорот невероятных событий, и, благодаря своим способностям и знаниям, устраня
В подвале школы, построенной на месте древнего замка, ребята находят подземный ход. Друзья проникают в секретную комнату и находят ноутбук, способный переносить людей в любые миры и даже в те, где властвует волшебство. Они попадают в странный мир мифических существ. Много испытаний свалилось на их плечи, но дружба и взаимовыручка позволила им выжить и даже успешно провести спецоперацию по спасению родителей юной волшебницы, с которой они познаком
В книжке рассказывается о путешествии Принца зверят – так называл себя львёнок Лёва, сын царя зверей льва – на Волшебный остров. Там он встретился со множеством зверей и птиц. И для каждого гостя заботливый остров создавал привычный ему уголок. Для пингвинёнка – кусочек Антарктиды, для тушканчика – уголок пустыни, а для обезьянки – джунгли с качелями-лианами. О забавных приключениях жителей Волшебного острова рассказывается в этой весёлой книжке.
Светлана Птичкина и ее подруги все еще не могут поверить, что это именно они нашли клад и именно с ними могло случиться все то, что сейчас кажется кошмарным сном. Но жизнь не стоит на месте и постепенно вносит коррективы в судьбы Светланы и ее подруг. У каждой из них появились дети и связанные с этим приятные хлопоты. Для полноты счастья она и ее подруги решают переехать жить за город… И вот тут все началось снова… Сначала был этот странный звоно
Классика английской литературы ХХ века.Изысканная, элегантная и бесконечно ироничная пародия на «провинциальный» британский роман, читая которую можно провести немало забавных параллелей с произведениями Эмили Бронте, Томаса Харди и прочих великих прозаиков XIX – начала ХХ вв.Религиозные снобы и раздираемые тайными страстями юные (и не очень) девицы…Деревенские ловеласы и эксцентричные кумушки…Потрясающая коллекция колоритных и нелепых персонажей
Не зря детей с детства учать, не брать ничего на улице… Тем более в Хэллоуин..
На написание этой небольшой истории меня натолкнуло мое же художественное произведение – картина на холсте, выполненная маслом: грустный тигр в бамбуковых зарослях. Почему он грустный? О чем думает? О чем вспоминает? Что произошло? Рассказ о любви и верности, о частности и предательстве.