РАЗВИЛКА ПРОШЛОГО. ГЛАВА 1
Она спала, и была во власти странных, причудливых видений - будто она оказалась среди иноземцев, одетых в очень закрытые черные с белым одежды, говорила на каком-то варварском наречии, и видела вокруг много диковинных вещей, назначения которых не могла понять... Ее кто-то преследовал, она сражалась, потом убегала; но она не могла понять, от кого. Это было похоже на бред, словно порожденный тяжелой болезнью: словно ее Ка терзался, так же, как ее тело. Амен-Оту застонала и повернулась, ощутив, что простыни под ней все сбились и мокры от пота. Окончательно проснувшись, она открыла глаза.
Их больно резал свет; Амен-Оту заморгала и повернула голову, под которую был подложен мягкий тканевый валик вместо костяного подголовника(1). Она стиснула зубы: в затылке будто бултыхнулся камень. Так значит, она и вправду была больна, а теперь поправлялась!
Она села, опираясь руками на кровать, и откинулась на стену: голова закружилась. Она ощутила, что совсем обнажена, только прикрыта простыней.
Она увидела чье-то движение и испуганно вскрикнула; но тут же узнала молодую женщину, которая встала с циновки, постеленной на полу возле ее кровати. В руках у этой женщины было шитье, и лицо светилось радостным неверием.
- Госпожа! Наконец-то ты очнулась, о хвала Амону!
- Ситамон(2), - произнесла Амен-Оту хриплым голосом.
Удивительное дело - она помнила имя этой женщины, узнала ее лицо, но кто это такая, сказать не могла! Она помнила свое собственное имя - но кроме этого, очень мало. Внезапно Амен-Оту это испугало. Неужели коварная болезнь отняла у нее и память?.. Демоны многое могут похитить у человека, когда он бесчувствен и беспомощен!
Амен-Оту провела рукой по шее, убирая прилипшие волосы. Она напрягала разум, пытаясь вспомнить еще хоть что-нибудь о себе, но тщетно.
- Долго я была больна?
- Больше недели(3), моя госпожа, и три дня ты лежала без памяти. В городе сейчас лихорадка, многие больны; но никто не знал, что это за недуг, и мы все опасались... Но теперь ты встанешь!
Ситамон вдруг подбежала к ее ложу и, бросившись на колени, схватила руку Амен-Оту и пылко прижалась к ней губами. Больная едва не отдернула ее: ей вдруг опять представилось, что она долго жила среди людей, у которых были другие манеры, гораздо более сдержанные. И они никогда не спали обнаженными.
Амен-Оту нахмурилась и потрясла головой. Она взглянула на Ситамон, которая поднялась с колен: прислужница смотрела на нее в благоговении, точно Амен-Оту была не просто высокородной госпожой, а жрицей или пророчицей... Да, наверное, так оно и есть. Она, должно быть, жрица Амона Сокровенного - служительница величайшего бога Та-Кемет, которому вознесла хвалу Ситамон и в честь которого зовут их обеих!
Тут Амен-Оту кое-что вспомнила - о том, что предшествовало болезни; и сердце ее радостно взыграло. Потом она ощутила тревогу и страх: да, у нее были основания тревожиться за себя и своих последователей, и смутная угроза была совсем близкой! Однако сейчас стоило подумать о другом.
Жрица снова обратила взгляд на Ситамон.
- Ты выходила меня... Ведь это была ты?
- Я только обтирала тебя водой, госпожа, подносила пить... Никто не знал, как тебя лечить, - правдиво ответила Ситамон. Ей могло быть года двадцать три – двадцать пять: она должна была быть давно замужем, но Амен-Оту откуда-то знала, что у Ситамон нет ни мужа, ни детей. Но ведь она не простая служанка в ее доме?..
Однако эта женщина ходила за ней, давала ей пить, убирала за ней, когда Амен-Оту мочилась, лежа в бреду; делала всю ту неприятную работу, которую делают для больных... Амен-Оту улыбнулась и протянула руку.
- Благодарю тебя. Я непременно вознагражу тебя, и Амон тебе воздаст, как ты заслуживаешь.
Ситамон поправила черные волосы, заплетенные в мелкие косы и унизанные бисером.
- Я уже вознаграждена, - серьезно сказала она.
Потом она засуетилась.
- Что же я стою! Ты, наверное, очень голодна, госпожа? Хочешь искупаться?
- Я хочу сначала пить, - сказала Амен-Оту и огляделась в поисках питья: рядом на столике обнаружились кувшин и глиняная чашка. Ситамон проворно наполнила чашку и подала госпоже: Амен-Оту осушила ее с жадностью, только потом поняв, что это был разбавленный гранатовый сок. Она выпила еще чашку, а потом спустила ноги с кровати, ощутив желание встать. Голова опять закружилась, и Амен-Оту прикрыла глаза, борясь со своей слабостью.
- Отведи меня искупаться, - попросила она Ситамон через несколько мгновений.
Та кивнула и поддержала госпожу, помогая встать: Амен-Оту набросила на плечи простыню. Хотелось бы знать, есть ли в доме еще слуги - настоящие слуги?.. Амен-Оту теперь понимала, что не богата, но владеет скромным состоянием, приличествующим жрице. Когда они с Ситамон покинули спальню, больная увидела еще одну женскую фигуру в дверях - та радостно ахнула и поспешила кому-то сказать, что хозяйка пришла в себя. Значит, в доме по крайней мере еще двое слуг, кухарка и ее помощник!
Ситамон отвела ее в купальню и принялась сама поливать водой и натирать жестким натроном. От прохладной воды и растирания Амен-Оту по-настоящему ожила. День был жаркий.
Она набросила на себя просторный белый домашний наряд - просто два сшитых вместе полотнища с отверстием для головы. Потом они вернулись в спальню, и Ситамон ее накрасила, тонко подведя глаза черным; от других ухищрений и украшений Амен-Оту отказалась. Ей прежде всего хотелось как можно скорее вспомнить, какое положение она занимает и что же творится вокруг.
- Принеси мне поесть. Нам обеим, - поправилась она, взглянув на Ситамон.
Та послушно кивнула и исчезла; однако предложение разделить трапезу с хозяйкой ее не удивило - значит, она и вправду не обычная служанка, а ее близкая наперсница...
Пока Ситамон не было, Амен-Оту, сидя на кровати, с удивлением разглядывала свое отражение в медном зеркале. Женщина в зеркале была красивой и молодой, хотя уже и не юной - лет двадцати; но совсем незнакомой.
Ситамон вернулась, неся разрезанную дыню. Она опять ушла и вернулась еще раз, неся на подносе хлеб и две миски горячей рыбной похлебки.
Амен-Оту с жадностью набросилась на еду. Она съела два куска ароматной дыни и облизала пальцы; в первый миг ей почему-то стало неприятно, как будто она делала что-то непристойное, но жрица отбросила глупые мысли. Что-то этот чудной сон слишком на нее подействовал! Она отломила кусок лепешки и съела полную миску похлебки. И только тогда удовлетворенно вздохнула.
- Давай теперь поговорим, - сказала она Ситамон.
Прислужница кивнула и, быстро унеся грязную посуду, вернулась. Она села на кровать к Амен-Оту, у нее в ногах.
