1. Пролог
Погода стояла мерзкая. Вересковый холм укутал густой, сизый туман. Исполинские сосны, могучими и грозными великанами больше века сторожившие земли графства Девон, исчезли в серой дымке. А низкие, свинцовые тучи, безмолвно нависающие над замком на протяжении трёх дней, разверзлись словно врата в ад, заливая дома, холмы, луга и всё живое в округе ледяным дождём.
Представители семьи Девон, присутствующие на погребении, давно промокли до нитки, но уйти не смели. Безвольно опустив руки и склонив головы, они шептали молитвы под пристальным взором отца Лорана.
Мне было нелегко стоять неподалёку от священника и сохранять спокойствие. Мои руки начинали дрожать, стоило вспомнить, что я сделала. Но всё же какое облегчение я испытала, когда граф умер. От страха, что моя тайна может выплыть наружу, я покрывалась липким потом, спина деревенела, а сердце сжимали тиски.
Окинув равнодушным взглядом хмурые лица собравшихся на краю холмистой гряды, я вновь посмотрела в тёмное нутро зияющей могилы. Тело графа предавали земле в день празднования Белтайн — зарождение новой жизни и плодородия. Теперь, когда графа не стало, земли Девон наконец сбросят с крыльев пепел ненасытного, всепожирающего огня и возродятся вновь…
2. Глава 1
— Нашёл! В овраг свалилась! Ранена! — неожиданно громкий, оглушающий голос прорвался сквозь вязкий туман моих мыслей. По лицу ударили сотни холодных капель, а через секунду я взлетела, и всё тот же хриплый голос насмешливо проговорил, — ваша светлость, кто же в юбках по лесу бегает?
— Эм… — невнятно протянула, принюхиваясь, как пёс, к странному, обволакивающему меня запаху. Я осторожно приоткрыла глаза, привычно готовясь к невыносимой рези, но её не последовало.
— Болит?
— Угу, — я потрясённо выдохнула, от удивления широко распахнула глаза и уставилась на незнакомца.
— Сейчас подлатают, — ласково протянул мужчина, — вы, это… госпожа, больше не бегайте, граф зол, прикажет связать вас - и до самого замка из кареты не выйдете.
— Хорошо, — рассеянно промолвила, не сводя взгляда со смуглого, прокалённого солнцем лица мужчины. Подумав, что, если это возможная реакция на новый препарат, о которой предупреждал меня Пётр Сергеевич, то красочная галлюцинация была уж слишком реальна.
— Ну вот и славно, — добродушно проговорил незнакомец, меня вдруг резко тряхнуло, видения исчезли и вернулась боль… Прежняя, ноющая, привычная боль в груди затаилась, подло переместившись к затылку, пульсирующим огнём жёстко мучая меня с новой, изощрённой силой.
Мысли стали тягучими, вязкими. Они будто на ощупь пробирались через зыбкий туман, натыкались на каменные стены, цеплялись за липкую паутину. Упрямо протискиваясь между вздымающимися острыми пиками к неясной, зудящей причине моего пробуждения. Едва им удалось достигнуть, ухватиться за край тонкой нити, опора под их ногами обвалилась, и все сомнения, страхи рухнули в тёмную бездну. Миг - и мысли снова вспорхнули, словно испуганные пичужки, жадно подхватив обрывок желанной нити, покорно потянулись за ней…
Первым изменился запах: въедливый, раздражающий, предрекающий смерть исчез. На его место пришли аромат прелой листвы, тяжёлый дух еловой смолы, приторное благоухание цветов и тонкий, едва заметный — лесной земляники.
Затем исчез привычный, монотонный писк медицинского оборудования. Шорох травы, переливчатое пение птиц, далёкое ржание лошадей и шелест листвы над головой безжалостно обрушились на меня, будто насмехаясь, что мне не дано больше это слышать.
Не открывая глаз, я жадно втягивала давно забытые ароматы, вслушиваясь в каждый шорох и наслаждалась мгновениями мнимой свободы. Болезнь, она беспощадна, и не всем даровано вырваться из её когтистых объятий. Но я боролась, давала согласие на экспериментальные препараты и верила, безотчётно верила, что справлюсь с безжалостной старухой…
— Не очнётся - с нас граф шкуру живьём сдерёт.
— Древняя Мэдж сказала — душа госпожи возвратилась.
— Деревенская ведьма? И как её ещё на костре не сожгли, — проворчал недовольный голос, к моему лбу прикоснулась горячая ладонь и, огрубевшими мозолями царапнув кожу, тотчас исчезла, — жар отступил, значит, выживет.
Будто сквозь вату донеся до меня обеспокоенный женский голос, и я снова уплыла в темноту, но на этот раз она, будто ласковый котёнок, нежно обняла меня, мягко баюкая…
Пробуждение было не из приятных, моя голова, ещё минуту назад покоившаяся на чём-то тёплом и пушистом, внезапно провалилась в никуда, а я сама быстро покатилась вниз.
— Госпожу держите! — кто-то испуганно закричал, в мои плечи тотчас больно впились пальцы, но спуск прекратился. От удивления я, распахнув глаза, несколько секунд оторопело всматривалась в нависающее надо мной девичье лицо. Затем медленно повернула голову набок, отрешённо наблюдая, как необычно одетые мужчины пытаются затянуть повозку в горку по мокрой, скользкой, наверное, после дождя, дороге. Но вот повозка резко дёрнулась и едва не перевернулась, застряв колёсами в липкой, красной жиже. А большой мешок с громким чавканьем свалился в грязь, обдав уставших мужчин алой жидкостью.
— Очнулась! Госпожа очнулась! — истошный крик девицы привёл в чувство не только меня. Пегая лошадка испуганно всхрапнула и лягнула повозку, ту самую, что подпирали собой мужчины, не давая ей скатиться вновь. Стайка воробьёв вспорхнула и скрылась среди деревьев, а воин, пробиравшийся к нам, громко выругался.
— Чего орёшь, дурная девка! А ну, взялись! Господин увидит, что мы замешкались… — договаривать он не стал и сердито рыкнул, — Горт! Меняй коней!
С недоумением вслушиваясь в незнакомые слова, странным образом понимая, о чём говорят все эти люди, я перевела взгляд на девушку.
— Где я? — прежде чем выдавить из себя эти два слова, мой язык во рту неповоротливо шевельнулся и, запнувшись о верхние зубы, прошепелявил.
— А бог его знает, — недовольно бросила девушка и тут же, тихо охнув, пробормотала, — простите, госпожа. Не знаю, где мы, вторую неделю уже в дороге и всё по лесу как волки рыщем. Ваша светлость, давайте я мешок вам под голову подложу, старая Мэдж сказала набить его соломой, листьями да травами луговыми… говорит, они вас вытянут.
Проговаривая это, девушка умудрялась одной рукой придерживать меня, второй пододвинуть к себе мешок и, аккуратно приподняв мою голову, подложить под неё импровизированную подушку. С этого ракурса представшая передо мной картина привела меня в ещё большее изумление.
Вместо привычной больничной палаты я находилась в лесу. Узкая, багряного цвета дорога тянулась между огромными темноголовыми соснами. Их узловатые ветви, сплетаясь, превратили длинный пролесок в некоторое подобие сумрачного туннеля. Две крытые повозки застряли в липкой грязи у подножия пологого пригорка. Возницы, уставшие, озлобленные и почему-то напуганные, понукая низкорослых лошадок, тянули гружёные телеги к маленькой полянке…
