© Лика Конкевич, 2024
ISBN 978-5-0062-2148-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
С.
Если бы при других обстоятельствах
Мы с тобою могли бы встретиться
То ненастье быстрее б закончилось
И деревья качались бы ветрено.
Утонули б в молчании долгом мы
Год за годом и месяц за месяцем
А потом познакомились заново б
Без условий и фактов, по сЕрдцу бы..
Если вдруг в ином измерении
Я назначена буду подругою
То при встрече скажу тебе тихо я
Как ждала тебя и как соскучилась.
Но в тени силуэтов пристально
Взгляд потерянный робко ищет тебя
И пока среди лиц, улыбок и голосов
Не узнАю тебя, сердце замерло…
Но других обстоятельств нет у нас
И потеряны важные данные
Между нами не год и не два теперь
А пространство в бездонную исповедь.
И у «бы» значенье сомнительно
Словно есть и вот уже нет его
Тебя в прошлом нет, нет и в будущем
И дай бог когда-нибудь встретимся.…
Моему единственному мужу… покойся с миром 19.03.1974 – 18.03.2020
Я не могла быть с тобой счастлива
Потому что пообещала раньше,
Что буду счастлива с Ним.
И он не был тобой.
Мне не хотелось верить в то, что я увидела:
Как оказалась рядом.
Вместе. На одной территории.
И на одной фамилии.
Быть рядом только потому,
Что ты был в меня влюблен.
Это стало моим безумием
И самой большой раной на сердце.
Мы ранили друг друга
И ранились о нелюбовь.
Мы стали несчастными вместе
Вместо нарисованного будущего.
Но оставались послушными
И держались друг друга.
Это дало нам двадцать лет
И трёх сыновей…
Я вышла первой из этого поезда.
Я пыталась выскочить из него
На бегу, на лету, без права
Остановки локомотива.
Но страх тормозил меня на вылете
И нога застревала в ступеньке.
Я рыдала в тамбуре
И сворачивалась в узел.
Обречённость выла изнутри,
А пальцы держали рот на замке.
Звуки-предатели не могли
Не имели права выйти из меня.
Ведь я была матерью наших детей
И знала, на что иду.
Когда территория и фамилия
Стала одной на двоих с тобой.
…
…Ветра больше нет.
Ветра, который торопил и гнал
Наш состав.
Теперь полный штиль и тишина.
И я смотрю в наших детей
И плачу.
Потому что в них есть ты.
А среди нас больше нету тебя.
Никогда…
Я потеряла все мужские ориентиры
И мои глаза не могут видеть эти потери.
Сердце в растерянности сидит в пустоте.
Его комната больше не наполнена тенями.
Первым в нее вошёл мой отец.
А с ним радость, веселье и беззаботность.
Мой детский смех подхватывали его сильные руки.
Сердечная комната наполнялась
свежими ароматами,
Когда туда приходил папа.
Иногда сердце замирало в ожидании
И больше не выносило ждать.
Тогда я приходила к нему
И не знала, что я могу сделать.
От растерянности садилась рядом
И мы ждали вместе.
Вместе с моим сердцем.
В, казалось, пустой комнате.
Но мне не приходило в голову,
Что я и сердце – это уже любовь.
Однажды эту тишину разбавил звук.
Моя первая любовь из солнечного далёка.
Сердце увидело свет из открытых окон
И переливы птиц как мелодия свободы.
Птицы и солнце оказались временно
Только на зиму и лето.
Ровно когда я могла позволить
Путешествие на большое расстояние.
Но это не могло продолжаться вечно
И расстояние увеличил он.
Я хладнокровно закрыла комнату,
Оставив без света и тепла свое сердце.
Словно оно оказалось виновато
В дистанции по поставке счастья.
Комнату снаружи видели многие
И она привлекала внимание мужчин.
Но сокращение расстояния
Указывало на молчание и недоступность.
Покорять крепости – это не для слабых.
Но всегда отыщется проворный и везучий.
Он встал у каменной стены и запел песни.
В них оказалось много из моего
Сердечного репертуара.
И я открыла дверь
От бессилия, но не от радости освобождения.
Мне хотелось дышать.
И моему сердцу тоже.
По самой нелепой случайности
Ключ на многие годы
Перешёл в руки везучего
И сердечная песня сменилась
отчаянной меланхолией.
Оно могло погибнуть, но мужчина хитёр.
Он не запер сердечную дверь (как будто) случайно,
Но все знают для чего.
Чтобы в нее пробралась другая любовь.
Та, которую примет мое сердце.
Чужестранная. Она навсегда крепче.
…
А теперь я снова сижу в этой комнате
Одна со своим сердцем.
Открыла все окна и поставила звонок на дверь.
Мы слышим пение птиц и чувствуем свободу.
Лучи солнца обогревают и дают свет.
Я смотрю в небо и вижу облака
В них улыбаются три мужчины,
Которые входили в мое сердце.
И я улыбаюсь им в ответ.
А в другом окне видно море.
Вдали, за горизонтом
Я прощаю и прощаюсь с тем,
Кто умел быть, но не смог.
И я принимаю его обстоятельства.
И обнимаю свое сердце и пою ему:
«Я и ты – это и есть Любовь»…
Минуты отчаяния.
Они приходят внезапно и
накрывают своей штормовой порывистой,
сносящей с ног, волной.
И я становлюсь медузой.
Медузой, прибитой к берегу.
Такой же прозрачной и бессильной.
Ощущение конца.
Все, больше не будет ничего.
Ни утра, ни вечера, ни подступающей ночи.
Не будет солнца сквозь сонные веки.
И пения птиц.
Тоже не будет.
Я лежу и плачу. Во мне нет сил.
И я просто не хочу жить.
Не хочу.
Усталость. Гонка закончилась. Стоп. Хватит.
С меня хватит.
Я неудачница.
У меня не получилось с мужчинами.
У меня получилось только с самой собой…
А этого ничтожно мало для того, чтобы жить.
Жить дальше.
Я слишком любила отца.
Чтобы любить мужчину, нужна другая любовь.
Моя любовь им совсем не подходит.
Она непригодного качества для отношений.
Но я умею любить только так, как любила отца.
Как люблю своих сыновей.
Я не умею любить мужчину.
И я снова признаюсь, что я неудачница.
И в этом месте я снова спотыкаюсь и плачу.
Почему, если я так сильно не хочу жить, я плачу?
Наверное, все с точностью до наоборот…
Наверное, я очень сильно хочу жить,
Очень сильно хочу полюбить мужчину
и от этого я плачу?
Я не знаю, что чувствует человек,
который не хочет жить.
Наверное, он ничего не чувствует и,
потому, не плачет…
А мои слезы… Они про жизнь?
Но медузы не плачут.
Потому что они и есть слезы. Вода.
Одна большая собранная вместе слеза.
…Одиночество. Какое же оно неуютное.
Жаркое и ледяное одновременно.
Ветреное и застойное. Жгучее и пресное.
Воздух пропитан морфием и
хочется провалиться в эту вату.
Навечно…
Чтобы не чувствовать.
Как сильно хочешь научиться любить. По-взрослому…
04.05.20
Я выдержу, я сильная
я знаю
О, сколько было в моей жизни
слов, подобно этим
и еще немногим, что позволяли
себе вольности оков.
Оковы были посильнее многих
Они имели неземную власть
Их не измерить, не объять, не взвесить
Их хочется носить и не снимать.
О чем же, об оковах так прелестно
Вдруг зашептала здесь душа моя.
Да! Отвечаю, те оковы в тесном
пространстве держат
и лишают сна.
Я просыпаюсь в час, и в три, и
в девять.
И снова
беспокойной ночь была.
В ней все сплелось: дневное,
мысли, горечь
И даже те, кого судьба уж
унесла.
В том беспокойстве палачи ходили
И поезд вечно мчался вдалеке
Его не видела, одни лишь звуки были
Его достаточно, чтоб стало страшно мне.
