По душному вокзалу туда-сюда слонялись люди.
Толпа. Не люблю, когда в одном месте собирается много людей.
Давка.
Здесь просто нечем дышать.
В меня на скорости влетел какой-то крупный мужчина, отпихнув в сторону. Он пошел проталкиваться дальше, даже не заметив этого. Через секунду его поглотила толпа.
Я вздохнула и прижала поближе свой чемодан на колесиках.
Собрала свои длинные русые волосы в хвост, потому что от этой суеты они лезли в глаза и мешали видеть происходящее.
– Ну, что стоишь? – Мама, ненатуральная блондинка с такими же голубыми глазами, как у меня, слегка подталкивала в спину в сторону выхода из этого злачного места.
Она уверенно обогнула меня, волоча за собой чемодан в два раза больших размеров, чем мой, и потянула свою растерявшуюся дочь вперед, расталкивая зазевавшихся приезжих.
Пахнуло запахом чебуреков. Московской вокзальной выпечки. В животе неистово заурчало, но я не понаслышке знала, чем оканчивается такая трапеза. Уж лучше потерпеть и найти что-нибудь поприличнее.
За пределами здания будто бы была другая жизнь.
Светло и свежо, но все в том же бешеном темпе куда-то спешили люди. Много людей. Они реками двигались по дорогам, останавливаясь на светофорах и продолжая свой путь.
Мне кажется, я никогда к этому не смогу привыкнуть.
Стало неуютно. Здесь все не так, как у меня в моем небольшом городке. Там почти все были знакомы друг с другом. Тихо и мирно на улицах. Даже машины никуда не спешили. Время текло совершенно другим ходом, никуда не торопясь. Ведь все и так успеется.
Москва.
Я никогда не переехала бы сюда, если бы мама не познакомилась в очередной командировке с Максимом Игоревичем. Спустя несколько месяцев отношений они решили пожениться, и теперь мы обязаны жить здесь, с ним. Я не особо разделяла ее радость, но меня убедили, что я поступлю в один из лучших университетов города.
И теперь… я здесь.
В этом большом муравейнике.
Но я совсем другой муравей…
– А вот и машина. – Мама вырвала меня из собственных мыслей. – Максим вызвал для нашей транспортировки своего личного водителя. Здесь все по высшему разряду, залезай.
Перед нами стояла машина бизнес-класса, большая, черная, блестящая. Ишь как перед мамой выпендривается. Максим Игоревич вроде директор в какой-то крупной компании. На одном из заседаний они и познакомились.
Только вот к добру ли это…
Водитель слегка кивнул нам и помог затащить чемоданы в багажник. Мы уселись на мягкие, обитые дорогой тканью сиденья. Мама села впереди, принявшись о чем-то болтать с шофером и одновременно поправлять в зеркале прическу. Заработали кондиционеры, напомнив, что жизнь не такая уж и ужасная. Этот конец лета выдался особенно жарким.
Если вы спросите, где мой отец, я отвечу, что не знаю. У меня его не было с рождения. Мать на вопросы о нем отмалчивалась или ругала меня.
А затем появились они.
Сначала был дядя Ваня, которого маленькая я называла папой. Через несколько лет уже дядя Андрей, но к нему я даже не успела привыкнуть, так быстро он перестал с нами сожительствовать.
Мама вечно подыскивала себе партию повыгоднее, безжалостно бросая предыдущего партнера. Они сменяли друг друга все мои восемнадцать лет. Подростком, я уже даже не старалась запоминать их имена. Просто уходила в свою комнату и читала, пока она обхаживала своего нового мужчину мечты, загоняя под свой каблук. Со временем на это стало противно смотреть.
Теперь, как она утверждает, у нее с Максимом Игоревичем большая любовь. Но вот любовь к нему или его деньгам – это большой вопрос.
Этот мужчина отличается от предыдущих. Я видела его пару раз, но он уже привел меня в легкий ужас. Он не красавчик – пухлый, крупный, с неправильными чертами лица. Постоянно ходит в своем дорогом костюме и раздает указания. На меня смотрит косо, но молчит ради своей пассии, по совместительству моей матери. Он другой, потому что все мамины мужчины были какими-то мягкими по сравнению с этим человеком, привыкшим командовать. Она была в таком восторге от его ухаживаний, что даже не раздумывала, когда он предложил ей съехаться и пожениться…
Машина тихо ехала по Москве, часто застревая в пробках. Уж лучше бы пешком. По сторонам мелькали проспекты, пестрили улицы и машины, машины. От многообразия у меня закружилась голова, и я отвернулась от окна.
Мать уже не переговаривалась с водителем, дотошно разглядывая себя в зеркале. Я вздохнула и достала книжку из портфеля. Надо как-то скоротать время.
Через сорок минут мы въехали во двор с элитными многоэтажками. Высокие красивые здания окружили нас и закрыли полнеба. Ухоженные дворы, стеклянные двери в подъездах, ровные газоны. Там, наверху, только чистое небо осталось то же, что и в моем родном городе.
– Приехали, Кристина Михайловна. – Водитель припарковался и вышел доставать наш багаж.
– Выбираемся, Злат, – весело сообщила мама, – теперь у тебя будет новая жизнь.
– Ура… – безразличным голосом ответила ей, устало встав возле машины и разглядывая двор. Скрестив руки на груди, я скептически наблюдала за суетящейся родственницей. Та ворчала на нашего водителя, пока он доставал чемоданы.
Я здесь только ради престижного университета. Это мое будущее.
Мой новоявленный отчим не вышел нас встречать, вальяжно ожидая нашего появления в квартире.
– Привет, дорогая. – Он дождался, пока мать радостно подбежит и чмокнет его в небритую щеку, пока сам мужчина цинично разглядывал меня из-под щелок своих узеньких, прищуренных глаз. – Твоя комната там. – Жестом указал на дальнюю дверь, всем видом показывая, что их с матерью нужно оставить одних.
Я презрительно хмыкнула, но промолчала. Кивнув, покатила свой чемодан в указанном направлении…
Показатель дороговизны квартиры – белые предметы.
Чем больше белого в доме, тем богаче ее хозяин. Многие начинают добавлять со временем золотой цвет.
Белый – это признак вечной чистоты и ухоженности. Это модно, стильно и, как считается, придает воздуху некоторую легкость. Но в таких домах ты чувствуешь себя как в гостях. Каким-то грязным по отношению ко всем предметам мебели. Это хорошо ощущается, когда переезжаешь из квартиры в хрущевке в помещение с евроремонтом.
И моя комната была белой.
Я зашла в нее и прищурилась.
Выглядела она как в номер гостинице: аккуратно застеленная кровать (слишком ровно, прямо под линеечку), окно с белыми, почти прозрачными занавесками (видимо, мой новоявленный отчим не хочет, чтобы я много спала по утрам, оставляя солнцу возможность нещадно палить меня через тонкую ткань), один широкий светлый шкаф и рядом столик с зеркалом.
Все же для человека, который меня явно недолюбливает, это довольно щедрый подарок. Но мне кажется, что это ему ни во что не обошлось. Помещение будто раньше было комнатой для гостей.
