Ленивая суббота, первый свободный выходной за весь сезон. Отто выехал в Вербье с утра. Погода стояла превосходная - солнце, почти полное безветрие. Порш летел по автобану. Ромингер расслабленно вел машину, курил, слушал Дио, иногда даже подпевал, разумеется, даже близко не попадая в мелодию. Он был в превосходном настроении. И только за Монтре, когда на горизонте встала ледяная зубчатая стена Ле Дьяблере, его неожиданно охватил какой-то необычайно острый, жуткий озноб, до дрожи, до мурашек по телу и ощущения, будто волосы встали дыбом, ему пришлось остановить машину и выйти из салона. Он постоял немного, опираясь рукой на капот порша, с закрытыми глазами, подставив лицо под яркие, по-весеннему теплые солнечные лучи, подождал пару минут, пока это дурацкое ощущение не прошло без следа. Предчувствие беды... очень большой, страшной беды... дурацкие суеверия. Он выбросил все это из головы, сел за руль и поехал дальше.
Они наняли вертолет и нашли гору, которая показалась им интересной.
- Поль срезался вон на том леднике, упал в трещину. Его долго искали, сутки или даже больше, - сказал Ноэль. - Почему он поехал там? Вон левее неплохой рукав.
- Прошло 2 года, - напомнил Отто. - Все могло измениться. Мужики, а пушки тут давно были?
Ответил пилот:
- Бывают на Бек де Росс и Маттерхорне, может дней пять тому как. Сбили много лавин. Тут в этом районе несколько сошло. А снега с тех пор не было. Тут до станции недалеко, в случае чего - через полчаса максимум тут спасатели будут. Я тут покружусь, если что - сразу на базу. Можете на меня положиться. У вас биперы с собой?
- У меня с собой.
- У меня тоже. Пелтьер, я предлагаю все-таки вернуться на станцию и нанять гида. Лезть на эту гору одним - дебильная идея. Вон тот кулуар[1], ты вообще видишь, как с него выбираться?
Ноэль в сердцах швырнул очки на сиденье:
- Да ты достал меня своим нытьем! Чего ты трусишь, я не пойму! То лавина ему, то кулуар, как целка, ей Богу!
- Лучше целка, чем переломанный труп, который еще хрен найдешь.
- Вы, швейцарцы, трусы.
- Зато вы, французы, офигенные храбрецы. И вообще, иди на хрен, - Отто снова взял бинокль и направил его на Дан Бланш. Он мог говорить что угодно про лавины, проводников и ледники, но склон манил непреодолимо. Болтовня Ноэля его ни вообще, ни сейчас не задевала, ну почти не задевала, хотя назвать его целкой до сих пор никому не приходило в голову. Может быть, когда-нибудь и стоило бы набить лучшему другу морду, ну просто чтоб не наезжал, но не в кабине вертолета, это уж точно. Наверное, Ромингер просто хотел, чтобы его убедили пойти на эту гору. Хотелось дико, но что-то в нем сопротивлялось - наверное, что-то вроде благоразумия, а может, интуиции. Рельеф склона манил и пугал его одновременно.
Отто посмотрел налево, вон за тем хребтом была станция спасателей, а от нее по обычной красной трассе за несколько минут можно было попасть на стоянку, где стоял его порш. Там тишина и покой... Тут - риск и опасность. Отто вдруг захотелось плюнуть на все и пройти Дан Бланш. Если тебе нужна тишина и покой - нечего лезть на хели-ски[2].
Для Отто Ромингера не было ничего интереснее и заманчивее, чем посмотреть в лицо своему страху, бросить вызов самому себе... Решение было принято.
Он отложил бинокль:
- Я спускаюсь.
- Вот слова не мальчика, но мужа, - обрадовался Ноэль. - Давай, пошли! Я первый!
Следующие десять минут ушли на то, чтобы подлететь к горе, найти удобное место для старта метров на 500 ниже вершины и вывалиться в полной амуняге. Наконец, вертолет взмыл вверх и завис в нескольких десятках метров от склона. Отто опустил очки на глаза. Вокруг насколько хватало глаз были горы, дул прямо-таки ураганный ветер, ледяной воздух щипал открытые участки кожи на щеках и под носом. Холодина тут, градусов на двадцать холоднее, чем в долине - все же четырехтысячник. Легкие жгло от ледяного разреженного на такой высоте воздуха. Вниз круто уходил склон, концы здоровенных лыж Blizzard для фрирайда зависли над пустотой.
- Я пошел, - сказал Ноэль и рванул вниз. У Отто прямо дух захватило, когда он через несколько секунд увидел красную куртку Пелтьера далеко внизу - на чрезмерной для незнакомого склона скорости лыжник несся по лощине к тому самому леднику, о котором они говорили, на котором погиб Шнайдер. Еще секунда - и Ноэль скрылся из вида. Подождав положенных несколько секунд, Отто стартовал следом.
Черт, вот это склон! Отто уже давно не испытывал ничего подобного. Безумная скорость, дикий восторг, море адреналина, смертельная опасность, непредсказуемость и коварство склона, нетронутый, пухлый снег - все это вместе давало просто взрывоопасную смесь, что-то невероятное, какая-то квинтэссенция бытия, черт бы его подрал, кульминация жизни. Теперь ему стало понятно, почему Ноэль сразу так разогнался. Ромингер летел вниз, сопровождаемый снежным шлейфом, от прыжка с отвесного вылета захватило дух, вот и он подошел к краю ледника и смог вовремя перескочить на тот рукав, который они видели с вертолета. Судя по следам на снегу, Ноэль прошел на несколько метров левее. Ну а мы вон с того надува прыгнем, должно неплохо забрать, - мельком подумал Отто и уже в воздухе понял две вещи: это не маленький надув, как казалось сверху и с вертолета, а обрыв метров на десять... и яма за ним... Ему понадобилось все его мастерство, чтобы приземлиться мягко и не влететь со всего разгона в каменную гряду... Буро-черные камни торчали сквозь изморозь, вокруг серый лед... на камнях было что-то яркое...красное. Похоже на...
При резком торможении снег залепил очки, Отто нетерпеливо смахнул его и повернулся к камням.
Сердце оборвалось и остановилось на момент, потом заколотилось со страшной скоростью, он полез в карман, пытаясь нащупать бипер и нажать на кнопку «SOS». Ноэль был без сознания, если вообще жив, Отто стащил перчатку, отправил несколько сигналов и попытался проверить пульс.
Ничего. Пелтьер лежал так, что было ясно, что в камни он влетел слету и на огромной скорости, лицом вниз, а перевернуть его на спину Отто опасался - таким образом, не зная, что именно тут за травма, можно убить человека вместо того, чтобы помочь. Отто не нащупал пульс ни на одной руке. Ощупью нашел сонную артерию, рука попала во что-то теплое, мокрое, пульса так и нет. Когда он вытащил руку, она была вся в крови. Голова закружилась, крови он боялся с детства. Отто понял, что лицо Ноэля уткнулось в мягкий снег, который не дает ему дышать. Распластавшись на глубоком снегу, чтобы распределить давление, Отто снял с себя куртку и с величайшей аккуратностью обернул шею Пелтьера, чтобы хоть как-то ее зафиксировать и не навредить при перевороте. И только тогда очень бережно перевернул его и положил с наветренной стороны камней, где снега было меньше. Осторожно очистил его лицо от снега и крови. Нет, Господи милостивый, нет... Он увидел все, что нужно, чтобы понять. Но он никак не мог поверить, что надежды уже нет, что его лучший друг, которому вот только в декабре исполнилось 22 года, мертв.
