- Что тут, по вашему мнению, такое?! Большой спорт или благотворительное общество малолетних нарушителей? Клуб анонимных алкоголиков? Что ты вытворяешь?
Председатель Федерации Горнолыжного спорта и главный тренер сборной команды Швейцарии Штефан фон Брум был вне себя от возмущения. Сезон только что начался, сезон, который должен был стать прорывом, его личной победой, который должен был в корне изменить расстановку сил на мировой горнолыжной арене. И именно сейчас человек, которому было предназначено стать главным орудием этого прорыва, выкинул фортель, который яснее ясного показал, что он всего-навсего мальчишка, и в качестве такового заслуживает взбучки. Оная взбучка как раз и имела место в данный момент.
- Давай-ка посмотрим на твои подвиги за последний год. Два ареста!..
- Один арест и одно задержание, - поправил его рыжеволосый мужчина, с хмурым видом сидящий в кресле.
- Я не с тобой разговариваю, Регерс! - повысил голос Брум. - Почему-то твой подопечный не спешит оправдываться! Итак, два... Ну ладно, ладно, один арест и одно задержание. Обвинения в убийстве и нанесении увечий.
- Оба обвинения сняты! И обвинения в убийстве не было - подозрение! - уточнил Регерс. Брум даже не повернул голову в его сторону:
- Два огромных штрафа за превышение скорости. Вот, посмотри на это! Сто семьдесят! При разрешенных пятидесяти, твою мать!
- Ста двадцати. Это был автобан, - снова встрял Регерс.
- Ты заткнешься? Почему вот он молчит? Автобан, как же! К тому же на мотоцикле! Человек, на которого поставлены все карты, который является самым главным козырем сборной Швейцарии, гоняет на своем байке так, что того и гляди станет просто мешком с переломанными костями!!! Скалолазание, превосходно! Я уже молчу про этих чертовых баб, которые из-за тебя чуть ли не дерутся! И наконец, вот это вчера - самый персик! Тебе мало адреналина в скоростном спуске, да? Тебе нужен самый экстрим! Фрирайд[1], черт тебя подери!!! И ладно бы в феврале, когда хотя бы снег есть, так нет - в октябре! Сплошные камни! Что ты себе думаешь, сукин сын?! Да еще где? Ему подавай склон, где только за последние два года уже труп и двое калек! Вы с этим Пелтьером хоть имеете понятие, сколько в вас денег вложено? Сколько стоит подготовить такого оболтуса, как ты? Слава Богу, хотя бы Пелтьер не моя проблема, а французов, но ты-то рискуешь не только своей жизнью и здоровьем, но и моими деньгами, раздолбай! Что молчишь? Тебе нечего сказать?
Любитель экстрима, на которого пролился этот поток председательского красноречия, хладнокровно пожал плечами. Он сидел, опираясь бедром на край письменного стола, с соответствующим ситуации видом нашкодившего ребенка, но лукавые искорки в глазах показывали, что особого раскаяния он не испытывает. Это был удивительно красивый парень с гривой светло-русых волос и зеленовато-карими нахальными глазами. Его лицо было одним из тех, которые, раз увидев, невозможно забыть - так замечательно в нем сочеталась физическая красота с силой характера и острым умом. Он был могуч, как викинг, горд, как индеец, своенравен, как тигр и неукротим, как ураган. В свой двадцать один год он был на пороге славы. Его широкие плечи обтягивала поношенная кожаная мотоциклетная куртка, старые вытертые добела джинсы с прорехой на колене были истрепаны почти в труху, грубые ботинки явно видали лучшие дни.
На вопрос Брума он дерзко улыбнулся:
- А что именно я должен говорить? Вы все упомянули.
- Вон, тренер за тебя заступается. А ты, как всегда, отмалчиваешься - ваша светлость слишком горды, чтобы оправдываться. Ну так вот. С этого дня каждая подобная выходка будет стоить тебе денег. Я буду вычитать по тысяче франков из твоей зарплаты!
- Я так не думаю. В моем контракте этого нет, - невозмутимо заметил молодой человек.
Брум взорвался:
- А что есть в твоем гребаном контракте, Ромингер?! Что ты должен свернуть себе шею за бесплатно? Что ты должен рисковать всем ради ничего? Что ты должен попадать в неприятности с полицией? Два ареста, твою мать! Ну пусть одно задержание. Но обвинения-то какие, это вам не шоплифтинг[2]! Убийство и нанесение увечий! Прелестно! И это один из лучших горнолыжников Швейцарии! Ну ладно с девушкой все понятно, но сам факт! И увечья - ты избил этого журналиста до полусмерти! Ты хоть понимаешь, как это сказывается на нашей репутации?!
Взгляд спортсмена заледенел, он ответил сухо:
- Я не готов это обсуждать.
- И зря, - на этот раз тренер снова не выдержал и вмешался. -Ты отлично знаешь, что ничего другого ты не мог сделать. Ты поступил единственно возможно. И мог бы подать встречный иск на этого типа за попытку...
- Хватит! - оборвал его Ромингер. - Я сказал - мы не будем об этом говорить!
- Об этом не хотим? Мы, стало быть, нежные? Так у нас и другие подвиги есть! - Брум закурил сигару. - Как насчет попойки в Джокере с итогом в виде пятидесяти пьяных в хлам спортсменов и не пойми какого сорта девок, счета на 8 тысяч франков за поломанную мебель, разбитую посуду и витрину и, опять-таки, изумительной прессы? Отлично отметили твое совершеннолетие!
- Как это мило с вашей стороны так интересоваться моими делами, - ухмыльнулся спортсмен. Председатель оставил этот выпад без ответа:
- А о твоих практических шутках просто легенды ходят! Да что далеко ходить, вон неделю назад один умник, не будем показывать пальцем, сорвал предсезонный медосмотр! Это же надо такое придумать! Напечатать объявление о необходимости сдачи спермы в офис управления антидопингового контроля, закупить и поставить около ресепшена кучу пробирок и организовать полный коллапс работы всех туалетов здания! И это тоже еще не все! А полтинник за прокат «Пентхауса»? Ну и самый апофеоз - триумфальное явление девки с надутыми щеками и твоей фамилией на листочке, которая пришла сдавать твой...гм...анализ! - Брум не выдержал и хохотнул.
Ромингер оставался невозмутимым, но уголки его губ слегка дрогнули, скрывая улыбку. Ему тоже этот розыгрыш показался забавным.
- Короче, так, Ромингер. Похохмили и хватит. Предупреждаю тебя честно, можешь называть меня самодуром, подавать на меня в суд, жаловаться в FIS[3], но в каждом случае неоправданного риска, срыва работы какого бы то ни было подразделения ФГС, проблем с законом, а также любой плохой прессы я намерен вычитать из твоей зарплаты обусловленную законодательством сумму. Вопросы есть?
Вопросов хватало, но Ромингеру было очевидно, что результативность споров о правомерности штрафов сопоставима с переливанием из пустого в порожнее.
- Никак нет. Разрешите идти? - Военной формулировке противоречили все те же насмешливые искры в глазах и вальяжность позы.
