Алексей Кочетков - За проволокой

За проволокой
Название: За проволокой
Автор:
Жанр: Биографии и мемуары
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2013
О чем книга "За проволокой"

В начале февраля 1939 г. автор попадает во французский лагерь для интернированных, расположенный на песчаном пляже около городка Сан Сиприен. Оттуда вскоре уезжают на родину интербригадовцы из СССР и некоторых других стран. Автор мог бы попробовать вернуться в Латвию, будучи гражданином этой страны, но он этого не делает, поскольку уже многие годы добивается возвращения в Россию. Помня обещания, которые ему давали в советских консульствах в Париже и в Барселоне, автор заполняет анкеты для визы на въезд в СССР, но не получает никакого ответа. В апреле вместе с другими интербригадовцами он попадает в лагерь для интернированных Гюрс. В начале сентября 1939 г., вскоре после объявления всеобщей мобилизации во Франции, по директиве партии автор и его товарищи записываются добровольцами во французскую армию. Вскоре приходит противоположная директива и они выписываются, за что их жестоко избивают. В июне 1940 г. автор попадает в концлагерь Верне. После присоединения Латвии к СССР в августе 1940 г. автор становится автоматически советским гражданином, правда дело усложняется тем, что он оставил свой латвийский паспорт в Париже в Союзе друзей Советской Родины, когда уезжал добровольцем в Испанию в августе 1936 г. Весной 1941 г. в лагере Верне появляются немецкие вербовщики и, зная, что в Берлине имеется советское посольство, автор нанимается на работу в Германии.

Бесплатно читать онлайн За проволокой


Третья часть повести

«Иду к тебе. 1936–1945»


Редакторы: Инна Кравченко и Татьяна Губина


Общая редакция и примечания

Владимира Кочеткова


Переводы с немецкого

Марка Циприна


Лагерь Сан Сиприен

С месяц мы еще втайне надеемся.

Еще стоит Мадрид.

Нас могут позвать. Мы к этому готовимся.

Мне даже кажется, что этот пустынный кусочек побережья Средиземного моря, эти проволочные ограждения, эти толпы – остатки республиканской армии за проволокой – все это только второй, пусть более грандиозный, Баньер де Люшон, где интернировалась бежавшая из-под Уэски 31-я дивизия. Недолгосрочный лагерь, временное пристанище и ничего больше. Отдохнем, как тогда, весной тридцать восьмого, рассортируемся – кто за Республику, а кто домой или в кусты, и снова вернемся.


Лагерь Сан Сиприен (февраль 1939 г.).>*1


Только там, на спортивном стадионе, было гораздо теплее. Не было этого промозглого холодного ветра с моря. Он свирепствует в эту пору по всему побережью, этот проклятый самум[1]-мистраль[2]. Здесь, у нас, у прибрежной деревушки Сан Сиприен, на песчаном пляже. И у Аржелес сюр мэр – южнее, ближе к Испании – к Порт Боу, где на таком же песчаном пляже залегли остатки армии Модесто.


Лагерь Аржелес сюр мэр.>*2


Аэрофотосъемка лагеря Аржелес сюр мэр (февраль – март 1939 г.).>*3


Этот проклятый самум-мистраль! Он засыпал первые дни нас и наши окопчики-лежанки холодным песком. Он выдувает сейчас остатки тепла из наших приземистых, полузанесенных песком, наспех, из ворованных досок сколоченных бараков.

Но он уймется, этот несносный ветер. И монотонный, надоедливый гул морских волн тоже. И военный врач латвиец Бахрах перестанет требовать от меня: «Переведи господину лейтенанту – еще один столбняк, нужна сыворотка, срочно, много». Он ругательски ругает «тюремщика Марти[3]» за террор в тылу и на фронте, но от ворот интербригадовского отсека-загона, от крохотного санитарного барака не отходит.

Нас позовут, такие слухи ходят, и мы построимся для переклички.

А там, в Испании, еще борющейся Испании, все это покажется дурным сном.

И этот марш от границы, длившийся весь день и большую часть ночи. И этот растянувшийся по пляжу на километры, еще ограждаемый проволокой лагерь. И эти опереточные, ярко раскрашенные шоколадные марокканцы – морос на юрких косматых лошаденках и темные, как ночь, сенегальцы.

Не так-то просто убежать, пробраться в Париж – в Советское консульство за обещанным.

Нет, мы не демобилизованы, мы боремся за наше существование. За ослабевших. За спайку.

«Яуна циня» – «Новая борьба» – первая стенгазета в нашем отсеке. Молодцы латыши, хозяйственный народ. Молодец командир латышской роты – последний начальник сводной польской бригады Рудольф Вилкс (Лацис). Молодцы Чиспа[4], Ратниек, Палкавниекс, Жанис Фолманис, веселый большеголовый Беньямин Кур… Всем другим интербригадовцам отсека, даже дружным немцам Людвига Ренна, такие ребята – пример. В их уже электрифицированном бараке чистота и порядок. (А чистота – это здоровье, это мораль бойца.)

Мы уже восстанавливаем партийную организацию. Впервые мы вместе. Не то, что в Испании. Все оставшиеся в живых. Остатки итальянской, немецкой, польской, югославско-балканской бригад, артиллеристы все больше дальнобойных батарей, врачи и оружейных дел мастера, полиглоты-переводчики, политработники и военные советники (рангом поскромнее), командиры-хефес и рядовые (пехотинцев меньше). Из интербригадовцев нет здесь рослых линкольновцев, бравших Бельчите. Их уже приняла их родина. Они уже на свободе. По домам разошлись и французы из «Марсельезы».

Впервые все вместе, все старые друзья-возвращенцы, знакомые и незнакомые оборонцы, и просто русские-антифашисты, и говорящие по-русски евреи-палестинцы. Все вместе – лица без гражданства – син насионалидад, в роте бывшего парторга возвращенцев и капитана-артиллериста Ларионыча, в дощатом не ахти как сварганенном приземистом бараке.

Здесь так потрясший меня на том оборонческом митинге-диспуте огромный усатый косноязычный Петя Рыбалкин, веселый таксист Коля Лосев, застенчивый очкастый Миша Гафт и степенный молчаливый Георгий Шибанов из группы тех чудесных ребят русской секции шоферов СЖТ[5], которые в возвращенцах официально не числились, глаза Сюрете Женераль[6] не мозолили, но дело делали, и воевать все вместе в Испанию поехали. Только Павлик Пелехин из той группы да Коля Роллер с Димой Смирягиным где-то в другом лагере. Может быть, в Аржелес сюр мэр. Там, где Балковенко из нашей первой возвращенческой тройки добровольцев и другие ребята. А, может быть, в Париже.

Мы тоже боремся за сплоченность рядов, за чистоту и опрятность. И досаждаем этим нашим соотечественникам:

– Товарищ Иванов! Ты когда последний раз ноги мыл?

– На Эбро, товарищ Журавлев, на Эбро, – отшучивается нескладный, с клыком во рту, инструктор-пулеметчик Иванов, – форсировали Эбро вплавь, вот и пришлось не только разуться, но и раздеться.

– Сейчас же мыться, – супит брови похудевший, измотавшийся Борис.

…А ла плая… а ла плая (на пляж!), – несется многоголосый саркастический хохот-крик. И, устроившийся было тут же за бараком оправляться боец, покорно поднимает уже опущенные штаны, и плетется к морю – к многокилометровой траншее-уборной.

Пляж этот, донельзя загаженный и пахучий, мы именуем – «Авеню Даладье». Это в отместку за «помощь» Испанской Республике, за «радушный» и «теплый» прием защитников демократии, за куски хлеба[7], которые в первые дни забрасывали в загоны[8] из грузовиков, за холод и за вшей.

Но есть в этой издевке и неуловимый трагизм. Как далеко в прошлом улыбающиеся, обнимающие друг друга победители, вожди победившего Народного фронта Даладье, Леон Блюм, Морис Торез! Медовый месяц альянса демократии. Клятвы в верности. Как далеко Париж нашей, моей молодости. Незабываемый, бурливший, кипевший, мечтавший народный Париж.

Народного фронта больше нет. Он рушится там, в покинутой всеми, окруженной врагами Испанской Республике. Ее дни сейчас сочтены[9]. Автомобильный радиоприемник, тайком водворенный в электрифицированном, примерном, образцовом бараке латышской роты, доносит нам ее предсмертные конвульсии. Уже клубится в межпартийной драке иссушенная трехлетним горем-страданиями испанская земля. Последний островок борющейся демократии. И это – страшно.

Рухнет эта спайка и у нас, если мы не будем бороться. Давно идет «шапочный разбор». Устраиваются ведь некоторые! И наш загон-отсек покидают счастливчики. Советники-интербригадовцы латыши Ратниек, Вецгайлис… За ними мой комбриг Рудольф Лацис. Торопливо жмет руку: «Прощай, начальник штаба!». Они из «большой деревни». Их наконец-то вызволили.

Мы рады за них и немного завидуем. И продолжаем борьбу. А по углам шипят недовольные: «Вот сколько лет боролись, добивались, кровь проливали, а сейчас сиди. Все коммунисты виноваты!».


С этой книгой читают
В августе 1943 г. автор приезжает в Париж и встречается со своим давним знакомым Георгием Шибановым. Тот привлекает автора к работе по организации сопротивления среди лагерей советских военнопленных и гражданских лиц в департаментах Нор и Па де Кале на севере Франции. Автор ездит из города в город, встречается со связными, передает им инструкции и листовки, собирает отчеты, устанавливает связи с еще неохваченными лагерями. Автор знакомится со мно
В марте 1941 г. автор попадает в Берлин, на Трансформаторный завод фирмы АЭГ. Сначала его направляют в гальванический цех на тяжелую физическую работу, а затем с учетом хорошего знания немецкого языка переводят в цех ДС-1 кладовщиком и подносчиком узлов и деталей. Эта должность позволяет автору посещать разные цеха завода не вызывая подозрений. Он знакомится со многими рабочими, среди которых треть составляют иностранцы. Постепенно у него складыв
Получив в 1934-м году диплом агронома в Агрономическом институте в Тулузе и отслужив год в латвийской армии, автор приезжает в Париж, чтобы продолжить свое образование в Национальном агрономическом институте. Он поступает на работу в лабораторию знаменитого биохимика Габриеля Бертрана и специализируется по болезням растений. Одновременно он включается в общественно-политическую борьбу. Распространяет левую молодежную газету, ездит на митинги, рад
Вскоре после начала Гражданской войны в Испании автор уходит добровольцем сражаться на стороне республиканцев. Он попадает на Арагонский фронт в качестве помощника пулеметчика и проводит два месяца на небольшой горке недалеко от Уэски. Он становится свидетелем гибели многих своих боевых товарищей. Неожиданно на их позиции появляется Владимир Константинович Глиноедский, бывший полковник артиллерии царской армии, который, будучи советником по артил
Серия книг «Навстречу мечте» задумана в жанре мемуарной прозы. Каждый период своей жизни и творчества автор представляет в виде отдельной книги. В книге I «Из воспоминаний детских лет» показана послевоенная жизнь одного двора в сибирском городе Красноярске глазами шестилетнего ребёнка. В книге II «За горизонтом минувших десятилетий» автор продолжает делиться своими детскими воспоминаниями послевоенного периода.Книга III «Благодарим и помним» посв
Татьяна Падерина – фельдшер скорой помощи с многолетним стажем. В своем сборнике рассказов «Из записок врача» автор описывает события своей нелегкой профессии, воспоминания о детстве, интересные события жизни простых людей. После прочтения этой книги Вы не останетесь равнодушными, и задумается о многом.
Данная книга представляет собой воспоминания автора о своем отце, генерал-майоре авиации Сидоровом Михаиле Дмитриевиче, и о времени, в котором они жили, а именно: главных событиях начала ХХ века. В книге описывается быт того времени, отношения между людьми, некоторые подробности развития авиации в нашей стране и интересные бытовые зарисовки.
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии изв
«Осень.Дождливая погода.Все вокруг липкое, скользкое и тоскливое.По центральной аллее кладбища неспешно шел мужчина лет пятидесяти в дорогом осеннем пальто, темно-коричневой шляпе, бежевом шарфе и очень дорогих ботинках. Правой рукой, одетой в тонкой, лайковой перчатке он держал над головой большой черный зонт.За ним семенил хитроглазый сторож…»В данный сборник вошли рассказы:1. Иван Фёдорович2. Волки3. Горгаз4. Алекс5. Женщина на сцене6. Генерал
От Ксении Фроловой ушел муж, и все пошло наперекосяк. Пытаясь устроить свою личную жизнь, она постоянно попадает в трагикомичные ситуации, и лишь через несколько лет встречает свою любовь. Но увы, эти отношения сильно отличаются от привычной классической истории. Стоило ли так долго искать?
Лунный бег в скафандрах на короткие дистанции? Гольф на Марсе или скалолазание на Венере? Нет, «древние» виды спорта никогда не впечатляли Алекса, атлета из России. С раннего детства его целью был космический биатлон, самое престижное состязание Космических Олимпийских игр. С минуты на минуту начнутся соревнования и пятьдесят атлетов со всей Малой Солнечной системы попытают удачу в гонке одноместных космоджетов и охоте на чёрные дыры. Удастся ли
Как быть, когда твоя душа разбилась на осколки? Когда ты была в шаге от "жили долго и счастливо"? Придется учиться жить заново. После самого "Тёмного дня" в жизни, Маша преодолевает трудный путь по восстановлению. У неё есть поддержка дружной, не совсем обычной семьи, вот-вот появится работа мечты. Только как стать нормальной, когда твоя душа, несмотря ни на что, стремится к давно утерянной частичке? А эта частичка каждую ночь приходит к тебе во