Алексей Кочетков - У нас в Латинском квартале

У нас в Латинском квартале
Название: У нас в Латинском квартале
Автор:
Жанр: Биографии и мемуары
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2013
О чем книга "У нас в Латинском квартале"

Получив в 1934-м году диплом агронома в Агрономическом институте в Тулузе и отслужив год в латвийской армии, автор приезжает в Париж, чтобы продолжить свое образование в Национальном агрономическом институте. Он поступает на работу в лабораторию знаменитого биохимика Габриеля Бертрана и специализируется по болезням растений. Одновременно он включается в общественно-политическую борьбу. Распространяет левую молодежную газету, ездит на митинги, радуется победам Народного фронта и даже участвует в уличных драках с ультраправыми, за что полиция грозит ему высылкой. Автор красочно описывает студенческую жизнь с ее вольнолюбивыми традициями, элементы быта той эпохи, жизнь русской эмигрантской общины.

Бесплатно читать онлайн У нас в Латинском квартале


Первая часть повести

«Иду к тебе. 1936–1945»


Редакторы: Инна Кравченко и Татьяна Губина

Общая редакция и примечания Владимира Кочеткова


Переводы с немецкого Марка Циприна


Жаклин

Шаю[1] у нас на агро – в Национальном агрономическом институте – более чем скромные. Лекционный зал института лишь изредка сотрясают веселые дружные крики:

– Блестяще, профессор!

– Гениальный вывод!

– Это делает Вам честь!

С минуту мы восторженно вопим, грохочем ногами, стучим по пюпитрам, которые амфитеатром спускаются вниз. Потому что шуметь – наше традиционное неотъемлемое академическое студенческое право. Потому что все это здорово! Так лучше запоминается. Потому что мы молоды.

А за окнами, за истертыми временем до свинцового блеска окнами, тихая рю Бернар. Окраина Латинского квартала.




Национальный агрономический институт.>*1


Лекционный зал.>*2


Студенты Национального агрономического института (1934 г.).>*3


Сюзанна Хаас, выпускница Национального агрономического института 1936 г.>*4


Профессор, с обычным для французов красноречием красиво закруглив фразу, привычно призывает нас к порядку. Улыбается, шутя поднимает руки вверх: «Сдаюсь». Шум, так неожиданно возникший, привычно затихает. Занятия, обязательные для нас, лаборантов фитопатологической лаборатории, продолжаются. А я ищу глазами Жаклин.

Да, шаю у нас очень и очень скромные. Все скажут. Таким, скажут поборники древних студенческих традиций, могут довольствоваться только эти неотесанные мужланы-агрономы. У них половина провинциалы и полно метэков (иностранцев). Они один день в Париже, другой – на своих огородиках под Версалем. Ни на су[2] выдумки! Далеко им до студентов Сорбонны! Все знают, как одеты медики на их ежегодном балу. Только на профессорах, да и то на тех, кто постарше, римские тоги. Все остальные – в чем мать родила.

Да! Настоящее студенческое веселье только на факультетах Сорбонны! Там и сейчас, в это сумбурное время, чтут настоящие традиции.

К примеру, юристы. У них что ни лекция, то мировая проблема. Роскошный повод пошуметь, поспорить, устроить действительно парижское шаю.

– Вы слышали, что он опять отколол?

– Это возмутительно, позор!

– Значит, хороним?

– Да, да! Немедленно! Он для нас умер!

Назначен день «похорон» опального профессора. Расклеены самодельные изощренно ругательные «траурные» объявления. Имя впавшего в немилость будет предано «анафеме». Это на «панихиде», которой закончатся «похороны». После шутливых, порой остроумных, речей «труды» и «гроб» покойного полетят в Сену.

Попробуйте протолкаться в день «похорон» сквозь густую разноцветную разноязычную стенку молодежи, ближе к краю тротуара. «Пардон! Разрешите?» На бульваре Сан Мишель, а по-нашему бульмише. В первые ряды, где, естественно, медики. Гривастые, размеренно попыхивающие длинными трубками, медики. Их кафе здесь рядом. Они величаво опираются на льнущих к ним расфранченных душистых подруг. Посмотрим, что отчебучат юристы.

Вот с площади Пантеон на бульмиш уже заворачивает костюмированная головная группа их процессии. Рядом с живым парижским ажаном (полицейским) в накидке и с белой резиновой дубинкой под ней – блестящий «мажордом» в треуголке и с белой импозантной булавой. За ним «прелат», который изрыгает богохульственные слова, поглядывая в «требник» – толстенный телефонный справочник.

На пурпурных атласных подушечках несут «ордена» покойного – непотребности мужского и женского пола, вырезанные из моркови и свеклы. За «гробом», не менее игриво оформленным, – боевой конь «усопшего» – какая-нибудь крохотная игрушечная лошадка, которую тянут на толстенном просмоленном морском канате.

А вот и шаю – задорный эксцентричный танец. Его отплясывают «плакальщицы» – девицы из определенного рода заведений, скорее раздетые, чем одетые. Их наняли для процессии, и они старательно выкамаривают – имитируют своих товарок по ремеслу – жриц любви раннего средневековья.

За музыкантами, прочувствованно играющими, одетыми кто во что горазд, толпа орущих студентов.

…Нет что-то Жаклин сегодня на лекции…

Здание, в котором находилось кафе «Дюпон».>*5


За процессией вниз по бульмишу – к набережной Сены, мимо популярного студенческого кафе «Дюпон» можно и не ходить. Мимо кафе и шумных, поющих, пахучих днем, улочек кварталов бедноты. Где ночью на любом углу и почти в каждом подъезде мужчину может остановить дамочка в яркой сверкающей кофточке-блузке и плотно облегающей бедра короткой распахнутой сбоку юбке, на высоких звонких каблуках.

– Тю монт, мон коко?! Может быть, поднимемся ко мне, петушок?

За процессией к Сене, где завершатся шуточные «похороны», можно и не ходить. В сущности, это дело юристов.

Но посмотреть на это зрелище все же стоит.

…Нет, Жаклин сегодня на лекцию, очевидно, не придет…

Особенно, если ты совсем недавно в Париже. И попал, как говорится, «с корабля на бал». Из захолустья, с Севера. Из Латвии-«Клятвии» (ах, это где-то у Северного полюса!), которая за годы учебы в Тулузе и из-за недавнего фашистского путча-переворота[3], стала чужой и враждебной. И за год военной службы в этой Латвии-«Клятвии» уже забыл, как это можно вот так, всем вместе, беспечно дурачиться и требовать к себе внимания и безнаказанно запруживать проезжую часть бульвара…

И все это, когда в мире твориться такое!

Когда ты страшно рад, что снова во Франции, правда, сейчас совсем ненадолго, снова на свободе, и после казарм, скуки и серости, и всего того, что там увидел, открытым сердцем и ртом ловишь этот бодрящий ветер галльского веселья и свободолюбия. И хочешь перед отъездом домой – в Москву – на настоящую родину, которую всегда помнил и ни на что нигде не менял, тряхнуть стариной и опять почувствовать себя студентом. Но не тулузским, а парижским! Вот это да! Такого, как здесь, у нас, в нашей древней, немного сонной, больше торговой, чем промышленной, но в общем-то нашей студенческой Тулузе, не могли себе позволить даже физики-математики – наши соседи – народ как на подбор отчаянный и буйный…

Да, следует посмотреть на эту процессию еще и потому, что эти беззлобные вспышки студенческого веселья, проявления древних академических традиций в последнее время уже редкость.

В наше сумбурное, тревожное время…

Ох, не придет все-таки сегодня Жаклин!

«Мы накануне решительных схваток… Надо отстоять, укрепить и развить демократию… Народную… В прошлом году мы им сказали решительно: „НЕТ“, – Жаклин всегда делает при этом серьезное лицо, и это ей очень идет. – Тем, кто, как в дурацком рейхе, решили, что пришло их время… О! У нас в феврале здесь в Париже с фашистами дрались не на шутку… Не то что у вас там в Тулузе».

Ладно, я не обидчив. Я, как все мы, встревожен. Особенно после всего увиденного сначала в казарме, а потом, проездом в Берлине: успехами глупенького шовинизма, преследованием инакомыслящих, бряцаньем оружия.


С этой книгой читают
В августе 1943 г. автор приезжает в Париж и встречается со своим давним знакомым Георгием Шибановым. Тот привлекает автора к работе по организации сопротивления среди лагерей советских военнопленных и гражданских лиц в департаментах Нор и Па де Кале на севере Франции. Автор ездит из города в город, встречается со связными, передает им инструкции и листовки, собирает отчеты, устанавливает связи с еще неохваченными лагерями. Автор знакомится со мно
В марте 1941 г. автор попадает в Берлин, на Трансформаторный завод фирмы АЭГ. Сначала его направляют в гальванический цех на тяжелую физическую работу, а затем с учетом хорошего знания немецкого языка переводят в цех ДС-1 кладовщиком и подносчиком узлов и деталей. Эта должность позволяет автору посещать разные цеха завода не вызывая подозрений. Он знакомится со многими рабочими, среди которых треть составляют иностранцы. Постепенно у него складыв
В начале февраля 1939 г. автор попадает во французский лагерь для интернированных, расположенный на песчаном пляже около городка Сан Сиприен. Оттуда вскоре уезжают на родину интербригадовцы из СССР и некоторых других стран. Автор мог бы попробовать вернуться в Латвию, будучи гражданином этой страны, но он этого не делает, поскольку уже многие годы добивается возвращения в Россию. Помня обещания, которые ему давали в советских консульствах в Париж
Вскоре после начала Гражданской войны в Испании автор уходит добровольцем сражаться на стороне республиканцев. Он попадает на Арагонский фронт в качестве помощника пулеметчика и проводит два месяца на небольшой горке недалеко от Уэски. Он становится свидетелем гибели многих своих боевых товарищей. Неожиданно на их позиции появляется Владимир Константинович Глиноедский, бывший полковник артиллерии царской армии, который, будучи советником по артил
Многотомник «Миг и вечность» посвящен рассказу о жизни и творчестве Натальи Евгеньевны Бажановой – политолога, историка, экономиста, публициста, педагога, дипломата, внесшего выдающийся вклад в изучение международных отношений, мировой экономики, этносов, стран, цивилизаций. При этом, хотя Н.Е. Бажанова находится в центре повествования, акцент сделан также на описание и анализ нашего многообразного, противоречивого, сложного и очень интересного м
В сборнике избранных стихотворений и прозы члена Союза писателей России, создателя Российского союза гидрогеологов, кандидата геолого-минералогических наук и потомственного гидрогеолога Ю. Г. Богомолова фрагментарно отражены вехи его личной, творческой и производственной жизни. Представленные читателю материалы высвечивают ряд событий, через которые прошла историческая и современная Россия за последние восемьдесят лет.В формате PDF A4 сохранен из
Магия, судьба или сила притяжения могут прочно свести двух людей вместе. Но смогут ли они – горячие, эмоциональные, упертые и не умеющие строить отношения, сохранить то, что им дано свыше? Пройти огонь воду и медные трубы, опуститься на дно, ходить по граблям и наконец-то понять, что любовь начинается с любви и принятия себя. Но как это сделать? Сможет ли героиня снова почувствовать себя счастливой? Сможет ли спасти свой брак? Книга содержит неце
Во вступлении принято знакомить читателя с автором. Мне кажется, в данном случае это совершенно бессмысленно, поскольку сама книга познакомит с автором гораздо лучше всяческих выступлений.Книга приглашает вас во вселенную человека, умеющего жить не просто так, а увлеченно, присутствуя в каждом моменте своей жизни. Это качество позволяет автору не знать, что такое будни. Автор не указывает, что хорошо, а что плохо, – просто описывает ситуации из с
От Ксении Фроловой ушел муж, и все пошло наперекосяк. Пытаясь устроить свою личную жизнь, она постоянно попадает в трагикомичные ситуации, и лишь через несколько лет встречает свою любовь. Но увы, эти отношения сильно отличаются от привычной классической истории. Стоило ли так долго искать?
Нити судеб, с вплетениями сетей НКВД, странные и обычные для многострадальной страны переплетения сложных жизненных путей братьев – Алексея, Леонида и Александра, уехавших из России и оставшихся, их детей, жен и людей, волею рока оказавшихся втянутыми в игры вездесущей судьбы – соединяются в замысловатом и захватывающем повествовании с неожиданными поворотами сюжета.Но красной строкой проходит и всё соединяет – любовь, многогранная и всеобъемлюща
Галактика трещит по швам. Перенаселение. Не напасёшься новых миров на гоблинов, эльфов, гномов, орков. Боги находят выход – создан виртмир «Ториан». Как обычно все идет наперекосяк, когда в виртмир попадает самая многочисленная раса низших – хумансы.
На одном живописном лугу жила очаровательная Ромашка. По соседству с ней жили ее друзья, с которыми она проводила время. И все у них было прекрасно до той поры, пока на лугу не появились дети. Что приключилось с Ромашкой после этого, вы узнаете, когда прочитаете эту удивительную историю.