1. Глава 1
Все произведения автора являются художественным вымыслом.
Совпадения случайны.
Она была красивой. Женщина, за которой Давид наблюдал, стоя под козырьком, ведущим в парадную его нового дома. Он судил об этом с уверенностью прожжённого ценителя, хотя с такого расстояния и не мог разглядеть ее в деталях, только какие-то общие моменты — шикарную гриву спадающих из-под яркой фиолетовой шапки волос, безупречный профиль, сверкающие в свете фонарей белоснежные зубы, ну и, конечно, роскошную фигуру в сдельном комбинезоне. Хоть этот самый комбинезон сидел на ней как влитой, Давид почему-то подумал, что ей самой гораздо привычнее было носить явно что-то другое. Шикарные меха или пальто. Из этого напрашивался вполне закономерный вывод о том, что лет незнакомке побольше, чем он изначально думал. Не как ему, конечно. Но и не двадцать-тридцать. Всё же у молоденьких девочек, даже богатых, совершенно другая эстетика. Тогда как ему гораздо понятней и ближе вот эта… Давид наклонил голову к уху и прошёлся оценивающим взглядом по выпяченной попке незнакомки. Женщина как раз наклонилась, чтобы поправить шапочку малышу, вокруг которого она кружила коршуном всё то время, что он за ней наблюдал. Собственно, это и привлекло его внимание. Красивых баб, как ни крути, было много. Они не трогали. А вот такие, очевидно повёрнутые на своём отпрыске наседки встречались на его пути нечасто.
— Родик, сынок, не надо… Не бери это в рот.
Давид усмехнулся и буквально почувствовал, как натянулись отвыкшие от этого мышцы. В последнее время у него было мало поводов для смеха. Да и мало что в принципе могло его рассмешить.
У дамочки зазвонил телефон. На долю секунды она отвлеклась от ребенка, чтобы достать тот из кармана. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы пацанёнок пустился в бега по лужам, весело притопывая маленькими ножками. В двух минутах от настоящей не календарной весны установилась мерзотнейшая погода. Таяло. Снежная каша под ногами разлеталась по сторонам, приводя маленького хулигана в абсолютный восторг. И в отчаяние — его мать.
— Родик, ты куда? Сынок! Стой, я тебе говорю. Ах ты ж маленький поросёнок!
Откуда в закрытом дворе их дома взялся парень на скутере, Давид так и не понял. Не до того стало, когда этот идиот выскочил из-за поворота прямиком на мальчишку. А дальше всё было как в замедленной съёмке — визг шин, крик бросившейся наперерез байку женщины, плач перепуганного пацана, звук падения. И грохот его собственных шагов, отдающий в ушах гулким эхом.
— Вы как? — спросил Давид, наклоняясь к лежащей в луже талого снега женщине. Сына та успела подхватить, и теперь малец голосил и вырывался из её сжавшихся в кольцо рук, не позволяя Давиду убедиться, что с ними обоими всё в порядке.
— Нормально, — женщина моргнула, попыталась привстать, опираясь на локоть.
— Лежите! — скомандовал Давид тем самым голосом, что приводил в ужас его нерадивых студентов. — А ты, парень, напротив, иди ко мне…
— Я в порядке. И сама справлюсь со своим сыном.
— У вас может быть повреждён позвоночник. И любое движение сейчас лишь усугубит ситуацию.
— Вы что, доктор? — Дамочка сощурилась и села. И тем, что она не выполнила его команды, всё же заставила Давида обратить на себя более пристальное внимание. «Ох, ты ж чёрт!» — мелькнуло в мозгу. Он не ошибся. Незнакомка была невероятно красивой. Большие глаза, цвета которых он не мог разглядеть, высокие, чётко очерченные скулы, рот… Ну, это вообще отдельная песня.
— Да. Вроде того. Вижу, паралич вас не страшит.
— Мне доводилось бывать в передрягах и похуже.
Женщина попыталась встать. Но из-за ребёнка, которого она продолжала сжимать в руках, сделать это было не так-то просто. Давид машинально протянул руку, чтобы ей помочь. Сжал чуть повыше локтя. А она вздрогнула. Да так сильно, что он ее дрожь почувствовал даже через несколько слоев одежды. Вкупе с её замечанием о передрягах картинка вырисовывалась настораживающая. Давид чуть разжал пальцы, мол, я ж ничего такого. Дамочка молча сцепила зубы, отчего её лепные скулы обозначились чётче. И, видно выигрывая время, чтобы как-то собраться, обрушилась на горе-скутериста:
— Вы в… своём уме?! Здесь пешеходная зона! Детская… площадка в десяти метрах… Какого… чёрта вы себе позволяете?
Давид не был бы собой, если бы в долгих паузах, рубивших речь незнакомки, не угадал, как старательно она подбирает слова. И что на самом деле все эти на первый взгляд корректные выражения — маска, под которой она прячет другие, менее цензурные и терпимые. Кстати, зря. Это было бы занятно послушать. Другой вопрос — откуда ей, такой всей из себя чистенькой, о тех выражениях знать? Нет, конечно, он мог назвать несколько категорий женщин, которые запросто ими жонглировали, но ни к одной из них незнакомка на первый взгляд не относилась.
— Я не подумал. Простите, пожалуйста, — пробурчал невнятные оправдания парень.
— И это называется закрытый двор! За это я переплачиваю кучу денег. Гады! Ну я им устрою! — выпалила женщина, всё же потеряв над собой контроль. И только потом, будто вспомнив, что всё ещё сидит посреди лужи, неуклюже поднялась — сначала встав на колени, а потом и на ноги. С силой прижимая к себе горько всхлипывающего ребёнка. — Ну всё, всё, мой хороший! Мамочка не даст тебя в обиду. Не даст…
— Вы его только ещё больше пугаете, — заметил Давид.
— Я сама разберусь, как вести себя с сыном!
— Пока у вас не очень хорошо получается.
Красивые глаза незнакомки расширились. Будто она не ожидала, что кто-то из смертных может ей такое сказать, или чувствовала собственную непогрешимость во всём, будучи, как ей казалось, истиной в последней инстанции.
Давиду стало смешно. И, несмотря на то, что он того никак не выдал, привыкнув держать эмоции под контролем, она его веселье почувствовала и завелась еще больше. Да у неё разве что искры из глаз не сыпались!
— Гройсман Давид Ефимович, — почтительно кивнул Давид, сглатывая улыбку. Было и впрямь что-то забавное в том, как она реагировала. И настораживающее в то же время. Заставляющее присмотреться к ней повнимательнее.
— Спасибо вам, — незнакомка резко кивнула и, не посчитав нужным представиться, сделала шаг по направлению к парадной. — Ах…
Это был не стон, не вскрик. Скорее лёгкий выдох вышколенного, привыкшего держать под контролем реакции собственного тела человека. К портрету незнакомки, вырисовывающемуся в его голове, добавился еще один жирный мазок. Испытывая к этой дамочке всё больший интерес, Давид нагнал её в полшага и снова подхватил под локоть.
— Все-таки болит? Я же говорил! Нога?
— Видно, потянула. Ничего серьёзного.
— Да вы идти не можете.
