Я два часа кружил над Мурманском, но русские так и не дали нам приземлиться.
– В разрешении на посадку отказано, – сказал диспетчер с русским акцентом, как у мистера Чехова из старого сериала «Звездный путь».
Я не знал, был ли этот диспетчер фанатом Iron Maiden, но уверен, он ни за что бы мне не поверил. Рок-звезда подрабатывает пилотом воздушного судна – невероятно. В любом случае, у меня не было с собой фигуры Эдди на борту, и летел я не на нашем фирменном самолете Ed Force 1. Это была рыбацкая экспедиция.
«Боинг 757» из Astraeus Airlines с двумя сотнями пустых сидений и мной в качестве старшего пилота. Там было всего двадцать пассажиров, летевших из Гетвика в Мурманск. Большинство из них носили имя Джон Смит, и они были бдительными личными телохранителями, вооруженными до зубов. Не то чтобы лорд Хезел-тайн действительно в этом нуждался. Он и сам мог неплохо помахать дубинкой, когда в этом возникала необходимость. Еще там был Макс Гэстингс, бывший редактор Daily Telegraph. Он тоже летел вместе с нами. Я задался вопросом – читал ли русский диспетчер[1] хоть одну из его колонок на первой полосе. Думаю, нет.
– Что за рыба водится в Мурманске? – спросил я одного из Джонов Смитов.
– Особенная рыба, – невозмутимо ответил он.
– Большая? – предположил я.
– Очень большая, – обронил он, выходя из кабины.
В Мурманске располагался штаб российского Северного флота. Лорд Хезелтайн был бывшим министром обороны, а Макс Гастингс знал практически все о вооруженных силах всего мира. Если чего-то не знал, значит, оно того и не стоило.
Раскинувшийся под нами мир был таинственным и смутно различимым под ватным балдахином из низких облаков. Для переговоров у меня имелись рация и старенький мобильный телефон Nokia. Невероятно, но он принимал сигнал в течение половины каждого круга, что самолет делал над аэропортом, так что я мог отправлять текстовые сообщения операторам нашей авиалинии, которые могли поговорить с Москвой через британское посольство. Ни спутникового телефона, ни GPS, ни айпада, ни вай-фая.
Как сказал Джеймс Бонд, обращаясь к Кью в начале фильма «Координаты Скайфолл»: «Пистолет и рация. Ну да, Рождество еще не настало, верно?»
После двух часов блуждания по кругу как в физическом, так и в психологическом смысле правила игры поменялись: «Если вы не уберетесь, мы вас собьем».
Мы развернулись и полетели в Финляндию, в городок Ивало. Я подумал: «Однажды я должен написать книгу об этом».
События, которые складываются вместе, чтобы сформировать личность, взаимодействуют между собой причудливым и непредсказуемым образом. Я был единственным ребенком в семье, и до пяти лет меня воспитывали бабушка с дедушкой. Ребенок не сразу понимает, какова внутренняя динамика в его семье, и мне понадобилось довольно много времени, чтобы с этим разобраться. Я понял, что мое воспитание проходило в атмосфере, сотканной из чувства вины, безответной любви и ревности, но эти вещи перекрывали чувство долга и стремление сделать все как можно лучше. Сейчас я понимаю, что старшие не испытывали ко мне особой привязанности, но проявляли разумное внимание к деталям. Учитывая обстоятельства, все могло сложиться намного хуже.
Мать моя забеременела еще в юности и наскоро выскочила замуж за солдата, который был немного старше ее. Его звали Брюс. Мой дед по материнской линии приглядывал за их воркованиями, однако он не был ни психологически, ни морально достаточно строгим, чтобы надлежащим образом справиться с этой задачей. Подозреваю, что он тайком даже симпатизировал молодым любовникам. В отличие от бабушки, чье единственное дитя было похищено негодяем, который был даже не северянином, а чужаком с равнин и загаженных чайками пустошей побережья Норфолка. Восточная Англия: болота, болота и еще раз болота – мир, который веками служил домом для нонконформистов, анархистов, нищих, но крепких духом людей, мир нелегкой жизни, нехитрые блага которой приходилось с большим трудом вырывать из пересохшей после мелиорации земли.
Мама, миниатюрная девушка, работала в обувном магазине. Однажды она выиграла стипендию в Королевской балетной школе, но ее мать запретила ей ехать в Лондон. Вынужденная отказаться от осуществления этой мечты, она взялась за следующую, и та сбылась – на свет появился я. Я видел ее фотографию в возрасте около четырнадцати, где она стояла на пуантах. Невозможно было поверить, что эта преисполненная наивной радости, похожая на пикси[2] старлетка[3] – моя мать. На этой фотографии, что стоит у меня над камином, запечатлено все, что могло случиться в ее жизни, но не случилось. Потом танцы исчезли, и все, что ей оставалось, это выполнять свои обязанности – и надираться чертовым джин-тоником.
Мои родители были так молоды, что я не могу сказать, что бы я делал, окажись вдруг на их месте. Смысл жизни состоял в том, чтобы получать образование и двигаться вперед, пробиваясь за пределы рабочего класса. Единственным пороком было недостаточное рвение.
Отец мой был настроен весьма серьезно в отношении большинства вещей, и он был очень упорным. Выходец из большой семьи, он был сыном деревенской девочки, проданной в услужение в возрасте двенадцати лет, и строителя, который любил разъезжать на мотоцикле и возглавлял футбольную команду в Грейт-Ярмуте. Больше всего в своей жизни отец любил автомобили и механизмы, планирование, дизайн и чертежное дело. Он любил машины и езду на них, но считал, что законы об ограничении скорости к нему неприменимы, как и положение о ремнях безопасности и запрет на вождение в пьяном виде. Потеряв водительские права, он завербовался в армию. Добровольцам платили больше, чем призывникам, а кто именно будет водить их джипы, военных, казалось, не очень заботило.
Права ему тотчас же восстановили, выдав водительскую лицензию армейского образца – а благодаря своим инженерным талантам и умелым рукам он получил работу по составлению планов на случай конца света. Сидя за столом в Дюссельдорфе, он аккуратно выводил круги, изображавшие гибель миллионов людей, которая должна была последовать в случае предполагаемого перехода холодной войны в ядерный апокалипсис. Оставшееся время он проводил, поглощая виски, чтоб заглушить скуку и безнадегу всего этого. Еще когда он состоял на службе, этот мускулистый чемпион Норфолка по плаванию произвел сногсшибательное впечатление на мою маму, которая была тогда похожа на беспризорную балерину.
