1.
Снежана.
Не, ну вот как так-то, а?! Какого, спрашивается, хрена мой дом, моя обитель и тихая гавань, единственное, можно сказать, место на свете, где я чувствую себя умиротворённой и безмятежной, с завтрашнего дня превращается в придорожный отель?! И организовывает мне эту подставу подстав мой любимый папочка.
Он видите ли влюбился!
И хочет семью.
Нормальную.
И ведь никто не поинтересовался, хочу ли я эту чёртову семью? Чтобы передо мной мельтешила какая-то левая тётка, тискалась с моим отцом и слащаво лыбилась мне. Мачеха блин! Нет, эта Виола, конечно, обаятельная, стильная, умная. Не то, что предыдущие папочкины пассии. Но меня добивает не это.
Виола переезжает сюда не одна, а со своим сыном. Я его ещё не видела, но слышала о нём много дифирамбов: шестнадцатилетний талантливый футболист, умный, воспитанный, занимается музыкой, читает рэпчик. С трудом верилось, что в одном человеке может сочетаться вот это вот всё. Но увидеть этого умника хотелось. И уже представлялись зарисовочки из нашей будущей совместной жизни, где я буду гнобить и чморить этого малолетку. А если он ещё окажется симпатичным высоким брюнетом, как его мама Виола, то я получу ещё и эстетическое удовольствие от этого трэшака.
Ну, представлюсь.
Я — Снежана Капризова, девятнадцатилетняя дерзкая блондиночка.
Хитренький, «лисий» взгляд голубых глаз, кукольное личико и стройная фигурка с аппетитными формами, с виду — милашка-обаяшка.
Но это только на первый взгляд.
Пообщавшись со мной, люди поражаются моей стервозности, сучности и острому, как бритва, язычку. Нет, я не со всеми такая. Обычно с нормальными людьми я адекватно себя веду. А вот если в поле моего зрения попадают мужики-нытики, пиzдаболы, нищеброды, нарциссы, ревнивцы, алкаши и прочие бедолаги, а также бабы — тэпэшки, заносчивые шавки, неудачницы и подколодные змеюки, то меня просто несёт под гору! Я мастерски указываю им их место, вызываю шквал негативных эмоций и подзаряжаюсь ими, а потом ставлю ядовитую точку своей меткой фразочкой, и покачивая бёдрами, гордо сваливаю в туман.
Да, я держу масть породистой сучки. Бог дал мне обаяние, Дьявол — ум и сексуальность. Не любить меня было преступлением, любить — наказанием. Я независимая, хищная, гордая львица. Знаю себе цену, умею решать сама все свои проблемы, не взваливаю на себя чужие заботы. Вижу, что мужики меня обожают, желают, охотятся на меня, выискивая мои слабые места. «Просто наблюдать за тобой — источник огромного удовольствия. Ты — воплощение страсти и темперамента» — восхищался мною один из папиных друзей.
Чем занимаюсь? Учусь в универе на втором курсе журфака. Благодаря моему имиджу, прилично учусь. Не каждый препод имеет наглость поставить мне низкий балл, даже если в моей голове имеются небольшие пробелы по теме. Обычно это выглядит так:
— Снежана, ну стыдно журналистке со стажем не знать этого. Устала? Не выспалась? Я до вечера на кафедре, жду тебя после занятий. Я чувствую, что ты всё знаешь, побеседуем в спокойной обстановке.
Нет, я с ними не сплю за оценки. И даже минет не делаю. Просто притягиваю их, словно магнит, они за счастье считают остаться со мною наедине и получить от меня убойную дозу сексуальных флюидов, колких фразочек нежным голоском и удовольствие позалипать на хорошенькую студентку.
Да, я действительно журналистка со стажем: благодаря смазливой мордахе меня ещё в десять лет выбрали на роль ведущей детского блока новостей в одной из развлекательных передач местного телевидения. Потом, в пятнадцать, я довольно профессионально вела местную тинейджерскую программу, снималась в рекламе и неплохо зарабатывала.
Поэтому папуля и настоял на журфаке. Да я, впрочем, и не сопротивлялась: журналистика мне нравилась. Но, проучившись один семестр, я заскучала. То ли предметы на первом курсе были такие тухлые, то ли преподы, а может, в лице своих одногруппников я не увидела ни одного соперника, с которым можно было посоревноваться в журналистских знаниях и умениях. Только я охладела к журналистике, стала пропускать пары, и вообще, намылилась на следующий год в театральный. В актрисы!
Узнав об этом, папочка рвал и метал! Срочно купил тур на Мальдивы мне и своей бывшей секретарше Эллочке, с которой у меня были изумительные приятельские отношения, чтоб она на отдыхе промыла мне мозги. Спросите, почему не с мамой, а с какой-то секретаршей?
Да мама с нами не живёт уже давно. Когда мне было десять лет, папуля устал от её закидонов и развёлся. Мама занималась только собой: подруги, спортзалы, салоны красоты… Я была на попечении няни. Папа спокойно ладил свои дела в областном комитете Федерации спорта, а, придя домой, слышал лишь мамины упрёки, что его вечно нет дома, что она чувствует себя матерью-одиночкой при живом муже, и вообще она устала и хочет слетать на курорт одна.
Потом начались её запои, а потом — кокаин.
Отец отправил её на лечение, развёлся и лишил родительских прав.
Я не особо переживала, ведь я не чувствовала от неё ни материнской любви, ни ласки. В то время у папы секретаршей работала Эллочка, молодая красивая девушка, умная и независимая. Конечно, у неё с папкой завязался роман. Это были лёгкие, ни к чему обоих не обязывающие отношения, без упрёков и сцен, но с безумной страстью. Эллу я обожала, считала её своим идеалом женщины. Когда в федерации спорта появилось «тёпленькое», более высокое местечко, папа впихнул её туда. У него уже были новые пассии, но с Эллочкой он поддерживал прекрасные отношения. Да и она ради общения с папой иногда отменяла свои свидания.
Мы улетели отдыхать. И на Мальдивах мне пришло сообщение от декана, что я, и ещё несколько сокурсников, приглашены на журналистскую стажировку в Москву, в Останкино.
Даже не знаю, какое слово больше всколыхнуло мои эмоции: «стажировка» или «Москва», но Элка сразу как-то насторожилась.
— Снежка, — осторожно взяла она меня за руку, вглядываясь в мои глаза, — даже не думай, слышишь?
— Ты о чём, Эль? — томно потянувшись, мурлыкнула я.
- Он стал старше, тело уже не такое упругое, в постели не так горяч, нервный, семейный старый пердун, Снеж, — горячо тараторила Элка.
— Господи, Эл, ты сама-то веришь в это? — рассмеялась я. — Да не парься, всё в прошлом, не буду я его искать.
— Снеж, ну пообещай мне это, — не унималась Элка. — Блять, уж лучше наверно бы универ бросила, чем опять с ним связалась…
— Пошли купаться, «мамулька» моя, — потянула я её за руку, — охолонуться надо, да и вон те два Апполона на нас уже полчаса пялятся. Если что — мой тёмненький, ага?
Я представляю, что сейчас творилось в голове у Эллочки. Два года назад она вот также, на Мальдивах, вытирала мне сопли и слёзы, слушала мои всхлипывания и причитания, что «у меня без него ломка». Да-да, я, стервочка Снежана, была тогда влюблена без памяти.
