Глава I
Поездка с последствиями
Утром Олег проснулся от ужасающего грохота. И почти сразу же послышались крики отца.
– В этой проклятой квартире вообще теперь жить нельзя! – разорялся Борис Олегович. – Стоит куда-нибудь сунуться, как на тебя выпадает всякая дрянь!
– Боренька! Не волнуйся! – уже бежала на помощь мужу мама Олега Нина Ивановна. – Иначе у тебя снова подскочит давление!
– Какое давление! – заорал громче прежнего отец. – Я чуть головы не лишился!
– Все равно нужно сдерживаться, – кротким голосом увещевала его жена.
– Чтоб я еще когда-нибудь на эти кретинские антресоли полез! – продолжал гневную тираду Борис Олегович.
Услышав про антресоли, Олег, дотоле не торопившийся на место происшествия, пулей вылетел в коридор. Картина ему предстала ужасная. Антресоли были распахнуты настежь. Стремянка валялась на полу. Далее в живописном беспорядке расположилось несколько банок тушенки, три алюминиевые кружки и еще кое-какие походные мелочи вроде вилок, ножей, расчесок и полотенец. Посреди этого великолепия возвышался глава семейства Беляевых. Рубашка его была щедро посыпана пшенной крупой. Голову, словно рыцарский шлем, увенчивал закопченный котелок.
– Боренька! Ты только, пожалуйста, не волнуйся! – принялась заботливо стряхивать с его рубашки крупу Нина Ивановна.
– Я спрашиваю! – грянул Борис Олегович. – Откуда это все на наших антресолях?
– Это… – замялся Олег. – Это ребята оставили.
– Какие еще ребята? – возопил Борис Олегович.
– Друзья, – прошептал Олег.
– Зачем? – последовал новый вопрос отца.
– Для дела, – тщетно пытался придумать какую-нибудь уважительную причину Олег.
– Для какого еще дела? – взревел Беляев-старший.
– Они… Ну… в поход пошли, – выдавил из себя сын.
– По нашей квартире? – топнул ногой отец. – Ты меня что, совсем за идиота считаешь?
– Боренька! – заламывала в отчаянии руки Нина Ивановна. – У тебя такая тяжелая неделя была. Если ты сейчас же не успокоишься, все снова закончится гипертоническим кризом. Врачи ведь предупреждали…
– Плевать я хотел на врачей! – решительно произнес муж. – Отвечай, – грозно надвинулся он на сына, – зачем твои идиоты-друзья забили наши антресоли всем этим хламом?
– Для похода, – стойко придерживался первоначальной версии Олег.
В это время Беляев-старший небрежным жестом скинул с головы котелок. Тот со звоном грохнулся об пол, что почему-то весьма благотворно подействовало на настроение отца.
– Ну, хорошо, – куда тише прежнего произнес он. – Давай-ка, Олежка, поговорим спокойно. Зачем тут все эти вещи?
– Вы разговаривайте, – очень обрадовалась Нина Ивановна, что приступ ярости у мужа прошел. – А я пока приготовлю завтрак.
– Правильно, – одобрил Борис Олегович. – Ну, – вновь повернулся он к сыну. – Говори, что за друзья у тебя все это оставили.
– Тема, Женька и Пашков, – честно признался Олег.
– Они вообще-то в себе или как? – полюбопытствовал Борис Олегович.
– В себе, – подтвердил Олег.
– Тогда зачем они это сюда притащили? У них что, своих квартир нет?
– Наша к школе ближе, – нашелся Олег. – А им в поход надо было сразу после занятий.
– Какие занятия? – вновь раскричался отец. – Сегодня выходной!
– Так они же вчера…
Олег осекся, но было поздно.
– Как вчера? – посмотрел ему прямо в глаза отец. – Ты хочешь сказать, что они уже ушли?
– Да, папа, – вяло проговорил Олег. – Вернее, они пойдут на следующей неделе, но в такой же день, как вчера.
– Боря! Олежка! Идите завтракать! – раздался из кухни спасительный для Олега призыв Нины Ивановны.
– Нет, подожди, Нина, – запротестовал Борис Олегович. – Тут, кажется, дело серьезное.
– Что такое? – мигом вбежала в гостиную Нина Ивановна.
– По-моему, наш оболтус ко второй половине девятого класса сошел с ума, – мрачно изрек супруг.
– Да ну тебя, Боря, – отмахнулась жена. – Я думала, действительно что-то серьезное.
– А я, между прочим, не шучу, – продолжал Беляев-старший. – В то время, как мы с тобой из кожи вон лезем, чтобы обеспечить нашему сыну безбедное будущее, этот оболтус вместе со своими друзьями теряет последний разум!
– Боренька, не волнуйся. Тебе же вредно, – в который раз попыталась успокоить его жена. – Хочешь, валокордина тебе накапаю?
– Не желаю валокордина! – воспротивился Беляев-старший.
Олег украдкой вздохнул. Вообще-то у него с отцом были замечательные отношения. Однако, когда тот заводился, приходилось терпеливо пережидать, пока он выплеснет накопившееся раздражение.
– Мы, видишь ли, Нина, с тобой целыми днями трудимся в своей фирме! – громовыми раскатами разносился по всей квартире голос отца. – Я гроблю последние силы на бесконечные переговоры с иностранными партнерами! Наконец, у меня выдается два выходных дня за неделю! Только два дня!
– Боренька! Ты уже весь стал красный! – с большим волнением посмотрела на мужа Нина Ивановна.
– Ничего! Скоро посинею! – угрожающе изрек папа Олега. – И вы меня похороните! Потому что человек имеет право на отдых. И вот, когда я сегодня хотел для разрядки и успокоения нервов разобрать бумаги на антресолях, на меня вываливается всякая пакость! И мало того, что мои антресоли, где у меня хранится архив фирмы, заваливают съестными припасами совершенно посторонние дети, мой оболтус-сын говорит, что его друзья приготовили это для какого-то идиотского дня, который такой же, как был вчера, но только через неделю!
– Боренька, что ты говоришь? – всплеснула руками мама Олега.
– Это не я говорю! Это он говорит! – простер руку к сыну разгневанный родитель.
– Не приставай к ребенку, – немедленно вступилась мать за Олега. – У него возраст трудный. И в школе такая нагрузка.
– У меня тоже нагрузка, – заявил Борис Олегович. – И я требую, чтобы мне объяснили по-человечески, когда эти идиоты пойдут в свой поход и почему я должен держать их продукты среди своих деловых бумаг?
– Ты не должен, – ответил Олег. – Просто они попросили.
– Они попросили! – взревел отец. – Они попросили, а я должен теперь в этом пшене целый день как курица ковыряться? – вытряхнул он на пол солидную порцию пшенной крупы, попавшей ему за шиворот. – А если тебя в следующий раз вообще попросят собственного отца убить, ты тоже согласишься? Звони им немедленно! Пусть забирают свое барахло!
– Не могу, – развел руками Олег.
– Почему не можешь? – с изумлением поглядел на него отец.
