В сырой, затхлой камере слышалось только тяжёлое дыхание и бренчанье цепей, на которых за руки и ноги была подвешена истощённая молодая женщина.
– Я всё равно скоро выйду отсюда! – вновь крикнула она.
К приближению праздника злость нахлынула на неё с новой силой.
Стражник, что проходил мимо, остановился у двери, и сквозь решётку Каре было отчётливо видно его презрительное лицо.
– И как же ты собираешься это сделать? – не из-за интереса, а скорее от скуки поинтересовался он.
– Вот когда выберусь, ты первым это узнаешь: я уничтожу тебя, порву на куски, заставлю задохнуться от боли! Вы все, жалкая пародия на победителей, в итоге поймёте, что ничего не стоите. И Эрос ваш ничего не стоит. Он не герой, он просто трус, испугавшийся силы!
На этом моменте стражник не выдержал и, войдя в камеру, ударил Кару по лицу, да так, что пыльный пол оросили алые капли крови.
– Силы? – переспросил он. – И где же теперь ваша сила? Магиэр приколот к стене своим же оружием. И все, кто страдал из-за него, готовы каждый год праздновать его кончину! Или ты про Розалию? Так извини, но ваша госпожа умерла в луже собственной крови, дай-ка подумать… точно, от всё того же оружия!
– Заткнись! – стала рваться Кара, но цепи крепко сжимали её почерневшие запястья и лодыжки. – Замолчи! – проглатывая кровь, хрипела она. – Магиэр – великий человек, и вскоре он вновь обретёт прежнюю силу.
– Как, позволь спросить? – последовал очередной удар, и Кара закашлялась кровью. – Как? – повторил стражник вопрос, брезгливо глядя на посиневшее, разбитое лицо женщины. – Вся магия, что Магиэр когда-то кому-то дал, не способна его спасти, иначе он давно бы был на свободе. А человек или слабый колдун просто не выживет, ступив в башню Люгиэн. И такие люди, как ты, Магиэру не помогут. Тебя даже порождением тьмы назвать язык не поворачивается. Ты – ошмёток магии из-под ног Магиэра, не больше. Ты – грязь, – последовал очередной удар, но уже не рукой, а хлёстким бичом, который распорол Каре плечо.
– А может, ты всё-таки выдашь, наконец, – продолжил стражник, – имена тех, кто замышляет восстание против Эроса?
– Таких нет, я знаю тех, которые планируют возрождение Магиэра…
Как больно впиваются в кожу кандалы. Как гудит в тяжёлой голове. Хочется пить, очень, а ещё больше – спать. От Кары сегодня не добились больше ни слова, она лишь шептала: «За мной придёт брат, знаю, он уже идёт. Рейд убьёт вас. Он заберёт меня…». Как она верила в это! Кара полгода ждала его и, не будь этого ожидания, сошла бы уже с ума.
Возле её камеры собралось пять стражников, которые с улыбками на лицах слушали её бормотание. Кару ненавидели, презирали. Да, в прошлом, когда она служила Магиэру, ей была дарована сила, которую, с поражением своего властелина, она потеряла. Они правы, кто Кара теперь?! Никто… Жалкий, обессиленный ошмёток прошлого могущества своего господина! Но зря они смеются над словами о брате… Сегодня, в вечер перед праздником Логоса, и Каре был дан подарок, её ожидания не были напрасны: Рейд пришёл.
Наверное, четверо стражей даже понять не успели, от чего их настигла смерть. Пятого Рейд поднял и одной рукой прижал к стене. Со стороны это выглядело страшно, но красиво: худой, высокий парень, на вид лет двадцати-двадцати двух. Бледная кожа, под которой перекатываются мускулы. Чёрные волосы, длинные с одной стороны и короткие, чуть растрёпанные с другой. И он с абсолютно непроницаемым лицом, забрызганным чужой кровью, держит за горло мужчину вдвое больше его самого.
Вот Рейд наконец забрал у стражника связку ключей и, ударив его о дверной косяк, оставив лежать без сознания, подошёл к Каре.
– Жалко выглядишь, сестра, – отомкнул он сдерживающие её кандалы, и Кара рухнула на пол.
– Рейд, – всхлипнула она и попыталась подняться, но ноги и руки её не слушались, перед глазами плыло, а голова раскалывалась от боли.
– Что ты им рассказала? – взявшись за воротник рубашки, в которую она была одета, притянул её к себе Рейд так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
Кара не могла отвести взгляд от его чёрных с тёмно-серым узором глаз, в которых изредка появлялся яростный красный отблеск.
– Что ты им рассказала? – всё таким же спокойным голосом повторил он вопрос.
– Ничего, клянусь, я не сказала им ничего о нашем плане, – вместо радости Кара вдруг ощутила страх перед братом, – они ничего не знают, – заверила она Рейда и тот, наконец, взяв сестру на руки, вынес её из ненавистной камеры.
– Ничего, Кара, – по дороге произнёс он, – мы будем искать, и, уверен, Магиэр воздаст нам за наши заслуги.
Женщина потеряла сознание, но она пала в забытьё с мыслью о том, что первый шаг к возрождению властелина сделан: они нашли способ вернуть его.
***
Вечерний лес был окутан туманом, от чего полупрозрачная сиреневая листва казалась практически чёрной. Но всё равно в нём было что-то лёгкое, чистое, тёплое, как и во всём, что находилось на землях Метро-Десмит.
Даже в хладе мраморных колонн монастыря чувствовалась особая энергия. Поля и зелёные холмы, белые камни в стенах обители – всё это пронизано жизнью, связано незримой нитью надежды и веры, освещено знанием, таившим в себе покой и неторопливость. А воздух окрашивала тихая музыка, созвучная этим чувствам.
На мраморном выступе у высоких дверей обители стояла светлая жрица и, направив серо-голубой с поволокой взгляд в небо, с которого падали, казалось, хрустальные капли дождя, подставив под них ладонь, печально, задумчиво ожидала рассвета.
Трепетали складки длинных, спускавшихся почти до пола, широких рукавов. Пышная к низу юбка белого одеяния шелестела на ветру, а плечи девушки, обтянутые кружевами, время от времени зябко подрагивали. Но Эстер всё также прямо и гордо стояла на своём посту, словно уйдя в глубину мыслей, не замечала, как по волнистым каштановым волосам струйками стекает вода.
Эстер ждёт утра.
Проведя в молчании без сна всю ночь, она впервые получит честь исполнить на празднике главный ритуал – призыв Восточного Ветра.
Наконец ушли вдаль тяжёлые прохладные капли дождя, оставив после себя в воздухе горьковатый привкус полыни. Эстер улыбнулась и зажгла поставленную у своих ног лампаду, которая ярким оранжевым светом осветила мраморную плиту и по высоким каменным колонам заплясали отблески огня.
Казалось, что Эстер здесь одна…
Всё было покрыто тишиной и таинственностью, лишь в трубах ветряных колоколов подвешенных у каждой из храмовых дверей, протяжно пел ветер. И звук этот пронизывал жрицу, заставляя её перестать ощущать своё сердце и наполняя душу благоговейным трепетом пред Логосом – внутренней силой.
Эстер попала в обитель в возрасте пяти лет и с тех пор не покидала её. В высоких сводах монастыря ей виделся небесный купол, каменные стены были прозрачны для неё, во всём чувствовалась жизнь и свобода, и жрица ни на чтобы не променяла эти дивные чувства.
