‹…› Присмотритесь, как ведут себя дети, которых действительно любят, но любят разумно? С ними всегда можно договориться, и они не обижаются по пустякам. Дети вообще не обижаются по пустякам. Если ребенок обиделся из-за игрушки, значит, либо эта игрушка была для него чрезвычайно важна, а мама этого не увидела. Либо эта игрушка далеко не первая в череде обид, и она просто переполнила чашу его терпения.
Что значит, что мама не рассмотрела, насколько важна для ребенка эта вещь или постоянно отказывает ему в том, что требует его душа? Означает это именно то, что она его не очень любит. При этом сама мама может считать, что это несправедливо, что она не просто любит, она все делает для своего дитяти! А сбои эти всего лишь от того, что она его не понимает, или он не понимает её…
В это стоит вдуматься. Мама действительно может очень сильно любить своего ребенка, но не понимать. Почему? Потому что она любит его где-то в ином месте, не в том, где пробегает искра их общения. Она знает, что ему действительно нужно, считает его ещё слишком маленьким и глупым, чтобы понимать, как устроена НАСТОЯЩАЯ жизнь, и потому общается с ним заставой. Заставой мазыки называли своеобразное устройство сознания, которое создается, чтобы изображать общение, когда тебе надо подумать о своем. В сказках его называли говорящими слюнями – они знают несколько фраз, которые и произносят, как кажется, к месту…
Ребенок считает, что мать не любит его, и обижается. Мать же обижается на ребенка за то, что он не понимает ее, и обижается зря…
Я не хочу разбирать тот случай, когда мать и в самом деле не любит своего ребенка, все-таки я пишу о материнской любви. Поэтому я описываю ловушку, в которой находятся оба. И похоже, неправа в данном случае мать. И неправа, так сказать, культурно.
Откуда она знает, что нужно ребенку?
Из культуры. Из своего воспитания, из знаний об устройстве мира, о том, что действительно важно и ценно. В общем, из того мировоззрения, которое приняла. А мировоззрение наше, по существу своему, материалистическое и естественнонаучное. Даже если мы не знаем науки, все же мы предпочитаем верить обществу в том, что есть только тела, и главное в жизни – обеспечить их выживание. И вот мать заботится именно о теле ребенка – чтобы он был сыт, обут, одет, получил образование и занял сытое и легкое место, где не придется ломить, как ломит она… Или еще как-то хитро пристроился в жизни, обойдя трудности и не сделав тех ошибок, что делала сама мать или ее знакомые…
А что хочет ребенок?
У него пока еще нет знаний, нет мировоззрения, есть только разум, образ мира и душа, которая пришла в это тело с какими-то своими задачами. И ей нужно для их решения обучиться и обучить тело чему-то, что она пока может достичь только через игры и игрушки. И душа ребенка просит игрушку.
Просит она её вовсе не такую, какая есть в магазине, а такую, какую видит в той магазинной игрушке. Она вполне примет замену, лишь бы только в этой замене было то, что нужно. Эту замену можно сделать дешево, если не хватает денег, надо только понять, что же ребенок ищет.
Я делаю детям луки из ветки и веревки, и они забрасывают покупные пластиковые луки, сверкающие красками и лампочками. Делаю мечи из дощечек и полосок жести, и они предпочитают их покупным… Значит, душе ребенка нужно не то, что в магазине, а то, что ей нужно, что несет больший заряд образности, что больше соответствует её ожиданиям. Это стоит понять, если любишь ребенка.
Но иногда ребенку нужна именно покупная вещь, и именно та вещь. Почему? Каприз? Скорее всего, нет. Его надо расспросить и понять, и выяснится что-нибудь вроде того, что приятелю купили такую вещь, и тот обидел вашего ребенка, унизив его как-то. К примеру, болезненно похваставшись.
Чем? Как кажется, тем, что у него есть такие вещи. Что родители постоянно покупают ему что-то подобное.
Не обольщайтесь и не попадайтесь. Дети воплощаются в разных социальных уровнях, и в каждом оказываются те, кто выше других, кто умудряется обидеть всех, похваставшись тем, чего нет у остальных. Причем, ребенок, стоящий на пограничье уровней и потому могущий гулять с детьми двух сообществ, в одном ощущает унижение, потому что у него вещи беднее, чем у богачей, а в другом этими же своими бедными вещами унижает других детей.
Значит, вопрос не в самих вещах. Дети легко принимают условия своей жизни – просто их мир такой. И находят в каждом мире всю полноту радостей и печалей, которые нужны их душе.
И если вы вдумаетесь, то без сомнения разглядите ответ в словах, которые звучали в любом хвастовстве, которым вас обижали когда-то более успешные товарищи: мне родители купили! Мне папа сделал!
Дети хвастаются не вещами. Они хвастаются любовью, которую получают от родителей. В сущности, тем же хвастаются и женщины, когда рассказывают о подарках, которые делают им мужья или любовники. Подарки с это мера любви и ее знаки.
Значит, обиду ребенка, которому вы не можете купить дорогую вещь, вполне можно излечить, сделав ему нечто, чем он сможет похвастаться в ответ. Лишь бы это было круто по понятиям его сообщества. И это всегда возможно, если вы понимаете своего ребенка. Но иногда нужно плюнуть на сложности жизни и просто купить ему ту вещь, которая спасет его душу от раны. Даже несмотря на сложности с семейным бюджетом.
Скорее всего, после этого его душа вылечится, он поймет, что его не обделяют любовью, и перестанет болезненно откликаться на хвастовство других детей. А что ему!? Его же любят больше!
Итак, любовь матери где-то есть, но она спрятана за мировоззрением. В итоге ребенок может обижаться на маму, что она мало его любит. Однако уже сама эта обида означает, что он знает, как она должна любить. Это возможно только в том случае, если ты знаешь, что мама вообще любит тебя. Любит, ты это видел, а потом вдруг стала любить меньше.
Следовательно, мы все видели материнскую любовь, мы все её знаем, и могли бы составить себе о ней понятие, да вот сложности мировоззрения и культуры мешают…
И все же, попробуйте вспомнить, когда вы однозначно чувствовали, что мама любит вас. Отсеките слои заботы, отсеките её знания, как надо правильно показывать любовь, просто вспоминайте. Просто удерживайте себя, глядящим в сторону любви своей мамы.
И если вы будете упорны, вы прорветесь сквозь свои знания о ней, сквозь ее знания о том, как надо испортить жизнь любимому чаду, и вдруг ясно, будто всегда умели, увидите странное движение в вашу сторону, которое совершает нечто, выходящее из её груди. Оно предшествует всему, что она потом скажет или сделает. И даже тому, на что вы рассердитесь или разозлитесь. Оно до её слов и поступков, как основа, как волна, вызывающая их.
