Итоговая проверка… Эти слова с дрожью в голосе произносят не только юные лейтенанты, но и старые капитаны, и седые полковники. А уж о последствиях итоговых проверок и говорить не приходится. И это не только известные фразы, что итоговые проверки заканчиваются «парадом победителей и награждением руководителей», или «поощрением непричастных и наказанием невиновных».
В том далеком 1973 году я, тогда еще молодой лейтенант, впервые ощутил последствия итоговой проверки.
Наша батарея ее провалила. Не зря говорят, что в Ракетных войсках оружие коллективное. Оплошность молодого сержанта привела к невыполнению учебно-боевой задачи всей батареей. Мы успешно сдали зачеты по общевойсковым предметам и специальным дисциплинам, получили хорошую оценку за состояние вооружения. Но изменить общую оценку было невозможно.
Конечно, больше всех был обескуражен наш комбат, молодой майор Леонид Георгиевич Глазачев. Он постарел и осунулся. Глаза, всегда с искоркой, потускнели, а вместо веселой улыбки на лице была страшная тоска. Не знаю почему, но ко мне он относился с особым доверием и уважением.
И когда мы в субботу после обеда возвращались домой, он с надеждой сказал, что может быть в понедельник будет перепроверка. Я знал, что этого делать не положено, но тоже поверил в эту возможность.
И когда Георгич, как мы его за глаза называли, сказал, что завтра надо выйти на службу и провести тренировку расчета, я, конечно, не возражал. «Выезжаем, как всегда, в восемь утра», – сказал комбат, пожимая руку возле дома.
Известие о том, что в воскресенье я еду на службу не было чем-то неожиданным для моей жены. Дочь офицера, она не понаслышке и не один год знала о тех самых ненормированных рабочих днях, которые сливаются в месяцы без выходных.
Мы только собирались ужинать, как раздался стук в дверь. На пороге стоял комбат. Увидев меня в спортивном костюме и домашних тапочках, он с удивлением сказал: «Володя, собирайся быстрее, мы опаздываем, я подожду на улице». «Может быть что-то случилось?» – спросила жена. Я молча переоделся и, сказав как обычно: «Когда вернусь – не знаю» – вышел на улицу.
«Дай закурить, а то спать хочется», – сказал комбат. Он не курил, и эта просьба меня удивила. Закурили и молча пошли к автопарку, откуда должны были ехать на площадку.
– Леонид Георгиевич, что-то случилось? – спросил я.
– Да нет, все нормально. Сейчас приедем, проведем тренировку по расчетам, потом в составе всей батареи, потом еще раз проверим технику, – был ответ.
– Так ведь приедем к программе «Время», потом вечерняя поверка и отбой, да и технику проверять лучше днем, а не ночью, – с удивлением произнес я.
Комбат остановился, посмотрел на меня с удивлением и сказал:
– Какой отбой?
– Так время двадцать часов – ответил я по-военному.
Еще более удивленным взглядом посмотрел на меня комбат. Он явно не мог чего-то понять. -Ты говоришь, двадцать часов?
– Двадцать ноль три – посмотрев на часы сказал я,