– Ну, что там? – со страхом смотрю на врача, после того, как слезла с гинекологического кресла. И ее ответа жду, почти как ребенок ждет подарка в новый год. Когда я поняла, что мой жор и отсутствие месячных не от переживаний насчет свадьбы любимого, а потому что я, возможно, беременна, меня счастьем окатило.
– Каналы чистые, инфекций на первый взгляд я не вижу, но анализы скажут точнее. И…
– И… – внимательно смотрю на женщину со стрижкой «под горшок» и густыми бровями. Такими же темными как волосы. Но больше меня волнует не внешность, а то, что она скажет. То, на что я так надеюсь.
– И вы беременны. Срок, примерно, двенадцать недель.
– Сколько? – это ж, получается, в ту самую первую ночь… Ту ночь, когда случайная встреча изменила всю мою жизнь. Никита вытащил меня из жизни, полной опасности и стыда, но тут же с помощью шантажа сделал своей любовницей. Но мне повезло, и теперь я свободна. Вот только эти месяцы после его свадьбы выть волком хочется.
Но теперь я никогда не буду одна. Теперь у меня будет маленький.
– Двенадцать недель. Точно можно будет сказать после УЗИ. Если планируете аборт… – поднимает она тяжелый взгляд, и я смотрю на нее в недоумении. Но потом… Становится неловко, стыдно…
Еще три месяца назад я бы так и поступила. Я бы пошла и сделала аборт, чтобы мой ребенок никогда не прошел через тот ужас, который пережила я за пятнадцать лет скитаний за пределами России, выживания и борьбы за честь.
Меня выкрали из детского дома и перевезли в Европу, где мне пришлось в буквальном смысле выживать. И если бы Никита не забрал меня в Россию, я бы так и продолжала «жить». Я бы сознательно избавилась от маленького комочка внутри себя, чтобы малыш не голодал. Чтобы не знал жестокости мира.
Но теперь я в безопасности.
У меня есть друзья. Есть Вася, что стала почти приемной матерью.
У меня есть уютная квартира, выданная государством как сироте.
У меня даже есть приличная работа…
Так что теперь я знаю, что, несмотря ни на что, мой малыш будет любим.
– Никаких абортов, – заправляю светлые волосы за уши. Руки дрожат. Внутри все горит. Черт… Это ж, получается, у меня маленький человечек будет. Получается, кто-то будет меня по-настоящему любить. Несмотря ни на что. Просто любить, такой, какая есть.
И получается, я смогу любить его открыто, со всей силой, что есть в моем сердце. Не тайно, как его отца, а открыто выражая свои чувства и эмоции.
Буду значит… Мамой.
– Хорошо, – продолжает говорить гинеколог. Уже и имя из головы вылетело, потому что мысли крутятся вокруг того, что бы сказал Никита, узнай, что станет папой. – Тогда вот набор анализов для вас. Вот для отца…
– Отца нет, – Никита не узнает. Не нужно ему это. У него политика, карьера, жена. А то, что было между нами, ничего незначащий эпизод. Для него. А для меня целая жизнь, что теперь будет расти внутри меня. Разве может быть что-то важнее?
Врач пожимает плечами, убирает бумаги в сторону и достает из ящика белого стола талон.
Наверное, это в порядке вещей. Когда мамочки приходят и говорят, что отцов нет. Сколько еще таких девчонок, которые решили рожать, несмотря на одиночество, уверенные, что поступают правильно.
В любом случае самое важное, чтобы отец малыша никогда не узнал о том, что зачал ребенка. Потому что ему нельзя рушить карьеру. Потому что он женился два с половиной месяца назад. Потому что я люблю его. Не хочу портить жизнь.
А самое главное – не хочу, чтобы его ревнивая жена Надя заподозрила мое положение и связала это с Никитой. Потому что тогда она обнародует мое прошлое. И не видать мне тогда спокойной жизни. Нигде.
– Вот направление на УЗИ. Вот анализы. Запишитесь на прием, когда все сдадите, – протягивает врач мне все документы, и я автоматически их забираю.
– Хорошо, – киваю в прострации, невольно цепляя взглядом плакат с ребенком у женской груди. Скоро и я буду так кормить.
Опираясь рукой, чувствуя, как от счастья кружится голова, прощаюсь и иду к двери. В коридоре сразу встречаюсь с большими глазами светловолосой Васи. Мы с ней встретились первый раз, когда она на отдыхе попала в гарем в Саудовской Аравии. А я там уже была, еще совсем маленькая. Ее тогда спасли, а меня подобрали военные. На долгие десять лет наши пути разошлись. Но теперь она рядом. Пришла в самый сложный момент и подставила тонкое плечо. Свое и своего мужа Макара Черкашина. Теперь они мои друзья и я знаю, что в любой беде могу обратиться к ним. Или просто зайти в гости.
Васька волнуется, кажется, больше чем я. Сидит, теребит край своей голубой юбки. Но, не выдержав моего молчания, подскакивает.
– Ну?!
– Да…
Она понимает все правильно. Именно она привела меня сюда. Именно она догадалась, почему меня постоянно клонит в сон, а когда поднимаюсь по лестнице, задыхаюсь.
– Ты должна сказать Никите. Звони прямо сейчас, – подходит близко, берет под руку.
– Ни за что, Вась. Никогда. Он, конечно, рано или поздно узнает о беременности. Но он никогда не должен узнать, что этот ребенок от него, – выговариваю строго и веду нас в сторону нужного кабинета. Поворачиваюсь перед тем, как туда зайти.
– Ален… – собираешься уговаривать? Не надо…
Это было решено в тот день, когда он сделал выбор. Он выбрал успех, карьеру и жену с идеальным прошлым. Куда мне до нее?
– И ты мне пообещаешь, что от тебя он ничего не узнает. Поклянешься…
– Это неправильно… – бурчит она, но знаю, что согласится. Какое ей дело до Никиты. Васька печется обо мне.
– Из всей моей неправильной жизни этот поступок самый верный. Пусть ему жена рожает. А этот малыш будет только моим.
И словно по заказу звонит на телефон папаша. Никита звонит. Странно. Три месяца прошло. Ни слуху, ни духу. А теперь звонит… И не ответить, значит, вызвать подозрение. Прикладываю палец к губам, чтобы Вася не издавала лишних звуков. И, собираясь с духом, нажимаю ответ на вызов. И сразу голос. Знакомый, до боли родной. Такой запретный с хрипотцой.
– Ты заболела? – спрашивает Никита.
– С чего ты взял?
– А что ты делаешь в больнице?
– Вася попросила с ней съездить. Она снова беременна.
И тишина. Потому что сказать больше нечего. Все слова застряли в горле.
– Алена…
– Мне нужно идти. Васю зовут на УЗИ.
Она смотрит на меня недовольно, но я пожимаю плечами. Пришлось выкручиваться.
– Ермилова! Проходите! – вызывают меня и я, задерживая дыхание, захожу внутрь темного кабинета, где мне показывают, куда ложиться.
