ГЛАВА 1
Чай был темно-янтарного цвета и умиротворяюще пах мелиссой. На дне чашки лежала россыпь крошечных травинок, соединявшихся в замысловатый узор, похожий на большого рогатого зверя.
– Что же ты, Васятка? Пей, а то остынет, – Глеб Иванович поставил рядом с моей чашкой мисочку с медом и блюдо, на котором ароматной горкой лежали куски свежего ржаного хлеба. – Это мой фирменный сбор. Ты этакого чая нигде больше не найдешь. И медку откушай. Пчелки-то затейницы в этот раз такую вкусноту принесли – пальчики оближешь.
Я подняла чашку. Потревоженные травинки тут же сбились в бесформенную кучу.
– Хороший у вас отвар, – сказала, отпивая глоток. – Терпкий и горячий. В сырую погоду как раз то, что надо. Я пока от портала до вашей избушки топала, озябла, как суслик. Хотела чарами согреться, но передумала – про дубки вспомнила. Они же слабенькие еще, не дай Бог магию впитают и погибнут.
– Правильно, Васятка, молодняк надо беречь, – кивнул леший. – Ты молодец, все правильно понимаешь. Не то что Ванька со Славкой. Этим аспидам хоть блокпосты ставь, все одно колдануть норовят – то телепорты перед избой активируют, то зверьем обернутся. Нет чтобы зимы дождаться – зимой дубы в силу войдут, тогда ворожи, сколько хочешь, а они…
Леший махнул рукой и отхлебнул чаю из большой глиняной кружки.
– А скажи-ка, Василиса, – произнес он, – ты когда к моему дому пробиралась, столичных гостей не видала?
– Это которые из министерства природных ресурсов? – уточнила я, поливая хлеб медом. – Нет, Глеб Иванович. Я думала, что они уже здесь, у вас. Алена за ними в город еще утром уехала. Время – полдень, а их все нет.
– Начальство, Вася, появляется, когда захочет, – заметил мужчина. – Мы, если помнишь, столичную делегацию в пятницу ждали. Сегодня уж понедельник, а проверяющих наших нет как нет.
– Все выходные из-за них дракону под хвост, – буркнула я.
Глеб Иванович развел руками.
Леший, конечно, прав. Московское руководство само решает, в какой момент нагрянуть в заповедник с проверкой. И каждый раз выбирает для этого совершенно неподходящий момент. Нам, сотрудникам, скрывать от них нечего, однако необходимость водить по заповедным тропам экскурсии меня раздражает.
В этом году господа номенклатурщики особенно отличились. Это же надо – выбрать для инспекции первую неделю октября!
Когда Владислав Игоревич Бессмертный, директор волшебного заповедника, сообщил на еженедельной летучке, что со дня на день к нам явятся столичные гости, возмущались даже хранители грибных полянок. Хотя уж им-то с чего быть недовольными? Их подопечные осенью становятся взрослыми и серьезными, из-за кустов почти не хихикают, сов не пугают, по лесу не разбегаются. Стоят себе, важные, как индюки, перешептываются, глаз радуют.
Не то, что мои драконы.
– Как там твои ящеры, Василиса? – словно подслушав мои мысли, поинтересовался Глеб Иванович. – Сколько их в этом году вывелось?
– Трое.
– Ого! На крыло уже встали?
– Встали, – поморщилась я. – Дважды из гнезда вылетали. Мы с Синеглазкой, их матерью, замучились этих ребят из расщелин выковыривать. Они, когда горы видят, норовят их боднуть, как барашки. Да еще с разгона.
– Да ты что? – испугался леший. – Как они хоть? Целы?
– Горы?
– Дракончики.
– Что им сделается, – отмахнулась я. – У драконят головы, что чугунные горшки. И такие же пустые. Синеглазка говорит: нет мозгов – нет сотрясения. Ей сейчас справляться с ними гораздо легче, чем раньше. Они хоть и летают, зато в лес проникнуть уже не пытаются. Так что все нормально.
– Ну и хорошо, – улыбнулся хранитель лесных угодий. – А что жар-птица? Птенчики-то ее, поди, не вылупились еще?
– Не вылупились, – вздохнула я. – И это, Глеб Иванович, моя главная головная боль. Верите ли, я от их гнезда лишний раз отойти боюсь. Палатку рядом с ним поставила, каждые два дня в ней ночую, – стерегу и грею малышей, когда Огневушка на прогулку улетает. Представляете, она поначалу наотрез отказывалась яйца оставлять. Все боялась, что с ними та же беда случится, что и в прошлом году. Для нас это было потрясением, а для Огневушки – настоящей бедой. Поэтому, она как яйца в июле отложила, так и заявила, что будет на них три месяца сидеть, пока дети не вылупятся. Я ей каждый день зерно и воду таскала. Насилу уговорила хотя бы раз в неделю крылья разминать. Жар-птицам без полетов нельзя, они от этого чахнут и даже умирают. А лишиться последней жар-птицы нашему заповеднику было бы очень обидно.
– Бедная ты, – покачал леший косматой седой головой. – Все лето со своим зверьем маешься.
– Что лето, – усмехнулась я. – Лето – ерунда. У меня самая работа сейчас, в октябре. Драконы полетели, скоро пламенем дышать начнут. Огненные птицы вот-вот появятся. У их матери сезонная линька началась – перья выпадают, а новые лишь в полете растут. Огневушке волей-неволей приходится гнездо на несколько часов оставлять. Вот я ее на боевом посту и сменяю. Поляну защитным куполом окружила, чтобы ни одна муха к ней приблизиться не могла, а сама рядом сижу, температуру воздуха контролирую. Утомилась – жуть. Счет уже на дни идет – у яиц вот-вот скорлупа треснет, а тут проверка…
Я устало потерла виски. Леший вздохнул.
За окном громко карнула ворона.
– Слышишь? – оживился Глеб Иванович. – Кажись, наша делегация пришла.
Стоило ему это сказать, как дверь избушки скрипнула, а в сенях раздался топот ног. Первой в горнице появилась Алена. Ее взгляд был обеспокоенным, брови сдвинуты на переносице.
– Всем привет, – угрюмо сказала она. – Заждались? Встречайте гостей.
Вслед за Аленой в комнатку вошли еще двое – Макар Евгеньевич Сорокин и Ядвига Марковна Барская – неизменные кураторы заповедника от магического управления Министерства природных ресурсов и экологии. У меня давно сложилось впечатление, что эти ребята считают поездку в наши «поля» законной возможностью вырваться из душного офиса, чтобы побродить по лесу и подышать свежим воздухом. На инспекцию им традиционно отводится неделя, и используют они ее на всю катушку – во все овраги залезут, сунут нос в каждое дупло. И это несмотря на свой возраст и габариты.
Впрочем, надо быть честной – при одинаковых годах (каждому из них лет пятьдесят, не больше) серьезные габариты имеет только Ядвига Марковна. Этакую красоту и мощь не каждый стул выдержит. Макар же Евгеньевич тонок, будто полевая былинка. При этом необъятная Барская скачет по тропкам и буеракам молодой косулей, а Сорокин задыхается уже после двух километров неторопливой ходьбы.
Учитывая, что поездки в заповедник кураторами воспринимается, как активный отдых, при встрече с нами эти ребята расцветают, как козлобородник в пять часов утра. Однако сегодня их лица почему-то были хмурыми, а взгляды озабоченными. Один в один, как у Алены.
