Пахнет осенью, поздним ноябрем, но еще тепло. Темно так, что видно, как в небе блестят и переливаются тысячами граней, словно камешки чешского стекла из маминой любимой брошки, звезды.
Обогнув вертушку, Вета вышла из проходной швейной фабрики, подняла голову, залюбовалась. Жуть, как красиво. И хрупко. И, кажется, стоит только крикнуть «Привет» и небо взорвется и разлетится миллионами осколков по всей площади.
– Привет!
От припаркованной у входа в парк машины отделилась темная фигура и двинулась ей навстречу. Она узнала его. Треугольный силуэт Витьки Суркана с искрящимся огоньком сигареты у лица надвигался стремительно и неотвратимо.
Вета посмотрела на темную аллею вдоль ограды парка. Увильнуть не удастся.
Перепрыгивая ступеньки, Витька взбежал на крыльцо, последний раз затянулся и пульнул сигарету в урну.
– Давно тебя ждем!
– Кто именно?
– Я и Турок. А тебе еще кто-то нужен?
– Никто мне не нужен, – фыркнула Вета и сделала шаг в сторону, но Витька перегородил спуск.
– Выходит, мы зря ждали?
– Выходит, зря. Я вас не просила. И что вам от меня надо?
– Жениться, – ухмыльнулся Витька и вцепился жилистыми пальцами ей в запястье.
– Отстань. – Вета дернула руку и побежала вниз по ступенькам. – Отцепитесь от меня все.
В поздний час на улице пустынно, Вета перебежала дорогу и пошла быстрым шагом по темной аллее. Свернула за поворот, прислушалась – тихо. Неужели отстали? Выдохнула и пошла спокойнее. От первого производства швейной фабрики до второго метров 700, вот уже виден желтый корпус кирпичного здания. Сзади послышалось тихое шуршание покрышек об асфальт. Вета оглянулась. Так и есть. Голубой «Москвич» медленно полз за нею. Острые иголочки защекотали спину, руки похолодели. Осталось всего 100 метров. Она прибавила шаг и услышала, как взвизгнула и резко рванула машина.
Ворота проходной они достигли одновременно. Передние двери «Москвича» резко распахнулись…
– Вета! Что происходит?!
Мать стояла в дверях, на ее груди посверкивала звездными гранями чешская брошь.
«Москвич» хлопнул дверьми, зарычат мотором, взвизгнул колесами, и со свистом скрылся в переулке.
Утрешнее «чтонадеть» завершилось юбкой солнце-клеш и белой шелковой блузкой-разлетайкой. Одеваться с поломанной рукой занятие то еще, хорошо хоть не зима, зимой бы она не справилась. Одной рукой натянув юбку и нырнув в вырез блузки, Вета закусила кончик пояса, потянула, и готово. Кокетливо покружилась перед зеркалом и осталась довольна. Вид портила лишь загипсованная правая рука, но тут уж ничего не поделаешь. Вета сгребла левой рукой учебник с тетрадкой и вышла из дома.
Спустившись по ступенькам, огляделась в поисках укромного местечка. Прямо под окнами их квартиры на первом этаже метлой вверх торчало дерево неизвестной породы. Узкий ствол и жидкая листва отбрасывали мало тени, но все же худо-бедно защищали от южного майского солнца.
Вета присела на разогретый бетон подвального ограждения. Широкий выступ часто служил местом для вечерних молодежных посиделок и совсем не радовал родителей Веты, как и остальных жильцов дома, чьи окна выходили на эту часть двора. Но в полдень здесь обычно пусто и тихо.
Вета положила учебник и тетрадку на край выступа, прижала освободившейся рукой разлетающийся подол юбки к ногам и села.
Химия – не самый легкий предмет, давалась ей с трудом, а экзамен – это не лабораторная работа, тут либо знаешь, либо нет. Шпоры левой рукой не попишешь. Чтобы лучше запомнить материал, Вета стала вырисовывать в тетрадке бензольное кольцо. Кольцо получалось кривым.
– Скопление пи-электронов притягивает электрофилы, – оправдывала себе под нос Вета косой «леворукий» шестигранник. – Для ароматических углеводородов… – Конец фразы утонул в грохоте артиллерийской канонады. Стрельба из мощных тяжелых орудий раздавалась из-за дома, и с металлическим скрежетом и стремительным ускорением надвигалась прямо на нее.
– Спасайся, кто может!
Из-за угла вылетела огромная тележка. Она неслась по склону дороги, не встречая сопротивления и грозя снести любого, кто попадется на ее пути. На железном днище «самоката», расставив ноги буквой «Л», словно капитан на носу корабля, стоял Колька Водолазкин. Вцепившись крепкими пальцами в ручку, он летел на всех парах, не ведая страха разбиться. Рыжие патлы залихватски трепались за плечами, а покрытое веснушками и ранним загаром лицо, раскрасневшись, превратилось в огромную свеклу. Сравнение со свеклой в голове Веты родилось неслучайно. Именно для перевозки свеклы, моркови и картошки предназначались припаркованные возле металлической будки овощного магазина тележки. Стояли они без присмотра, и было довольно странно, что до сих пор никто не додумался на них прокатиться. Ведь 500 метров от автобусной остановки до ворот детского сада хорошо асфальтированной с тридцатиградусным уклоном дороги – отличный автодром.
Колька старше Веты на три года. В местной компании молодежи, водиться с которой ей запрещала мама, он был самым взрослым. Но чаще Вета видела его одного, прогуливающегося с собакой по аллее вдоль лесополосы. До сего момента особого интереса Колька у нее не вызывал. Как и все остальные из местной компании.
Доехав до конца дороги, Колька лихо соскочил с тележки, развернул ее, и стал толкать наверх. Проходя мимо, взбрыкнул рыжей челкой и искоса посмотрел на Вету.
Она опустила голову ниже, стараясь спрятать глаза за длинной густой челкой. «Заколи, а то ослепнешь», – ругалась мать, не принимая современную моду, и не понимая, что с заколкой Вета выглядит, как «Дунька с трудоднями». Хорошо, что мама на работе. Нос почти коснулся тетради.
– Для ароматических углеводородов… Ароматических водородов… водоворотов… воротов… – Мысли спутывались в бензольное кольцо.
К лету привыкаешь быстро. Стабильно ясное небо и жара. В последний день августа хочется надышаться им так, чтоб хватило до следующего. Вечер наполнен ароматами травостоя и печеных яблок.
«Пора, пора, пора» – томительно грустно стрекочут кузнечики. Действительно, пора. Но как тут уйдешь? Уйдешь, и все. Кончилось лето. А с ним и гулянья допоздна, хихиканье на лавочке до коликов в животе, щекочущие душу переглядки с мальчишками.
Девчонки грустно вздыхают. Темнота сгущается. В окнах общежития загораются лампочки.
– А я соскучилась по школе, – признается Вета.
– А я вот ни капельки, – фыркает Танька Коломеец.
– А мне все равно, – зевает Алка Калашникова.
Из-за угла общаги вываливается группа парней. В рассеянном свете окон девчата узнают Турка, Суркана и Водолазкина. Колька идет немного поодаль, придерживая на поводке овчарку.
