Ирина Арсентьева - Затмение

Дизайнер обложки Ксения Алексеева

© Ирина Арсентьева, 2021

© Ксения Алексеева, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-5594-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Осень ко всеобщей радости надолго задержалась в этом году. Принарядилась. Хозяйкой себя почувствовала. Радовала затянувшимся на две недели бабьим летом. Наплела вдоволь тонкой паутины. Нежила теплыми солнечными лучами. Не ветрила, не обрывала листвы. Не пугала утренними заморозками. Медленно обнажала тонкоствольные березки, раздевая их чувственными прикосновениями. Тополя и клены вслед за трепещущими бордовым цветом осинками не торопясь сбрасывали желтые листья, и те кружили в воздухе, тихонько шелестя.

Астры и хризантемы в благодарность за долгое тепло собрались в пышные букеты и радовали прохожих буйством красок.

Птицы разленились не на шутку. В стаи собирались вяло. Не торопились и не суетились. Наелись до отвала и бдительность потеряли.

Ветер налетел неожиданно и погнал прочь неподвижное тепло. Грубо гнул ветки, гонял по дороге сухие листья, пускал пылевые струи. А к вечеру прозрачное небо затянуло серой пеленой, понесло прохладой, запахло сыростью. Редкие мелкие капли упали на землю и тут же исчезли.

Перепуганные птицы, ошалелые и растрепанные, подались куда-то, ничего не понимая, и, гонимые инстинктом, не успев сбиться в стаю, исчезли.

А ночью расплакалось небо, и до самого утра капали его тяжелые слезы. Сна не было, беспокойство и тоска пришли на смену безмятежности и заставляли вглядываться вдаль в ожидании неизбежного.

Утром еще больше потемнело, дождинки прямо в воздухе начали превращаться в ледяную крупу, и полетели рои снежных мух. Закружились, завели хоровод.

Так и носились до вечера друг за другом, сплетаясь в белые кружева. А к ночи упало вдруг тяжелое белое одеяло и укрыло собой землю. В тот же миг все замерло и уснуло спокойным сном.

Покров…

Сегодня у нее первая проба пера после долгих месяцев творческого бездействия. Вернее проба кисти. Художница, по всему видно, волновалась – рука ее нетверда и тороплива.

Прошлась легонько, едва коснувшись белилами, разведенными до бледно-бледно-голубого. Навесила слюдяной крошки на пожухлые травинки и торчащие тонкими соломинками стебли. Колючие шишки грустного чертополоха превратила в блестящие новогодние шарики. Не рановато?

Перепуганная сорока запуталась в ведьминой метле старого вяза, спутав его с гнездом. Трепещет крыльями, смахивает серебристую пыльцу на голову, отряхивается. Разбудила беспокойным карканьем нахохлившуюся воробьиную семейку, разместившуюся на ночлег в шиповатом кустике боярышника.

Несколько бездомных котов пытаются согреться лучами утреннего, еще не низкого солнца. Выползли полусонные из укрытия в поисках съестного. Жмурятся и жмутся друг к другу.

Тонкая наледь звонко потрескивает, разламываясь, под колесами и ногами первых прохожих. В разряженном воздухе все звуки кажутся колокольными.

Морозный воздух приятно холодит щеки и губы, тонкими струйками пробирается в нос. Вкус азота бодрит и сжимает легкие. Пью его маленькими глотками, боясь задохнуться утренней свежестью.

А она, налюбовавшись первой своей картиной, неожиданно стряхнула легким прикосновением ледяные хлопья с деревьев, и они, слетев, прикрыли тонкую корочку застывших лужиц и заискрилась на солнце.

Это – ее первые шаги. Шаги неминуемой зимы.

Зима всех порадовала в этом году, что и говорить…

Мягкой была, тёплой, какой-то несвойственно-потерянной.

Ну, не бывает такой зимы в наших краях. Заблудилась, наверное. Перепутала что-то. Одним словом, в этот раз не завязалось у неё отношений с географией.

И прошла как-то незаметно для всех, будто проскользнула. Бочком. Ни разу морозом не испугала, не довела бродячих псов до треска в костях. Они и прятаться не пытались. Разгулялись, без страха гоняли друг друга по дворам, сбивались в разномастные стаи. Радовались, что живыми остались. Вот и навлекли беду на себя – отловили многих…

Снега, однако, навалила. У автомобиля, что остался зимовать, крыши не видно. Подснежником теперь называется. Ждёт, когда стает его шуба, тогда и выползет.

У детских песочниц-грибков над снегом возвышаются только шляпки, окрашенные под мухомор.

Устроила заторы. Намучились автомобили, пробираясь сквозь завалы. Застревали, пыхтели, ворочались из стороны в сторону – всё без толку. Так и оставались ночевать в круговерти ветра, снега и дикого завывания…

А сегодня по-настоящему весной запахло. Солнце побаивается выползти из-за сероватого занавеса, даже не показывается. Да и этой малой порции тепла вполне хватает, чтобы сугробы отяжелели за день, напитавшись изнутри влагой. Вот если бы сейчас ветер разметал густую облачность, и хлынула бы неудержимым потоком вода! Ничто не смогло бы удержать её – унесла бы она с собой всё, что за зиму накопила – хандру, тоску, мысли…

Солнце заиграло на хрустале проталин – пока только сбоку сугробов, куда напрямую падают его лучи. Тонкие слюдяные корочки поблёскивают, хрустят, как сахар, если наступить.

А по дорогам тонкие ручейки начинают несмело сползать, как только нащупают склон. А на ровных местах даже лужицы образовались. Весёлые лужицы, в которых отражается серое небо. А весёлые они из-за стаи воркующих и гулькающих на все лады голубей, которые ничего не боясь, полощут в талой воде всё своё зимнее. Топчутся в луже красными лапками, а они от холода становятся еще краснее. Перья распушили, отчего кажутся толстыми и неповоротливыми, что совершенно немыслимо в такую снежную зиму. Стараются отмыть каждое пёрышко, лишь короткий пушок на голове не могут вычистить, и он торчит хохолком. А после плюхаются в песок и сушатся, барахтаясь в нём.

И тут же напиваются водой допьяна. Счастливые.

А наутро вновь засыпало. Снежинки все одинаково-правильные, малюсенькие. Но такие частые, что всего за несколько часов все вчерашние лужицы и ручейки исчезли, будто и не было их вовсе. И голубей не видно.

Зато уже не в первый раз появляются юркие пичужки, маленькими стайками налетающие на торчащие кое-где из-под сугробов высохшие кустики с не облетевшими за зиму семенами. Их и склёвывают, только слышится тихое «щёлк-щёлк, щёлк-щёлк». Маленькие, с жёлтыми бочками и чёрными в белую крапинку хвостиками, они никого не подпускают к себе близко, кроме воробьёв. Родня, наверное. Порхают быстро-быстро, что с трудом можно рассмотреть, как они выглядят. Их заставила кочевать сегодняшняя свежая посыпка на многослойном снежном пироге, на которую даже смотреть невозможно – такая она белая.

И совсем непонятно, как такое может быть – с неба безостановочно сыплет, а с крыш тут же капает и звенит по крышам, возвещая о наступлении времени купания в лужах…