Земля в иллюминаторе сияла огнями, как рождественская ёлка. Желтоватые пятна и цепочки искорок, словно гирлянды, окутывали проплывающую под космической станцией ночную сторону планеты. Совсем скоро Новый год, оттого и ёлочные образы в голове, и настроение приподнятое, и слегка торжественное. И ещё потому, что послезавтра Виктору уже возвращаться домой, на Землю. Смена его на станции подошла к концу, и праздники он будет встречать дома с семьёй. Соскучился – даже слов не подобрать. Коллеги его сейчас свою работу доделывают, а его эксперимент закончен, и выдались свободные минуты поглазеть наружу. Потом долго этого не увидит, хотя вид отсюда умопомрачительный. Такого нигде больше нет. Виктор вглядывался в родную планету, и сердце его билось учащённо. Виктор вздохнул. Смотрел бы и смотрел, но непривычно было сидеть без дела. Пожалуй, полетит, предложит помощь напарникам, хотя знает, что все откажутся. Он оттолкнулся и отплыл от иллюминатора.
В стекло глухо постучали. Виктор резко, насколько смог, обернулся, посмотрел вокруг. Приборы станции тихо, привычно жужжали, провода и мониторы вдоль стен выглядели вполне обычно. Виктор, чувствуя себя полным идиотом, приблизился к иллюминатору и выглянул вовне. За бортом всё было по-прежнему – электрические огни высвечивали пятна крупных городов, циклоны закручивали облака в гигантские спирали. Ну что за ерунда?! Никто не может постучать в иллюминатор снаружи из космоса. Если, конечно, никто из коллег не вышел в открытый космос. Но на сегодня выходов не планировали. Виктор хмыкнул и, оттолкнувшись от стены, стал разворачиваться. И тут в стекло снова негромко постучали. Он бросился к иллюминатору и лишь заметил метнувшеюся тень. Несмотря на абсурдность ситуации, он прижался лбом, потом щекой к стеклу, пытаясь насколько возможно осмотреть всё вокруг. Нельзя сказать, что его поле зрения значительно расширилось, и ничего нового он не увидел. Он отодвинулся и всё же теперь не спешил по своим делам, не отводил взгляда от стекла. Сторожил. Прошла минута, затем ещё одна, и ещё. Мысль о том, что он ведёт себя глупо, всё больше овладевала его разумом. Виктор оглянулся.
В отсеке он был совершенно один. Марк и Роберт работали в противоположном сегменте: у них по плану очередной сложный эксперимент. Они заранее предупреждали, и просили их не отвлекать без крайней нужды. Можно было, конечно, позвать одного из них и поделиться своими опасениями и сомнениями, но, если это окажутся звуковые галлюцинации… Дело не в том, что он испортит им эксперимент, не в том, что он будет выглядеть полным идиотом, это Виктор готов был пережить, но ведь коллеги будут обязаны сообщить в центр, и каковы будут последствия, Виктор даже думать не хотел. Он и сам должен сообщить о происшествии. Ну да, должен. Однако куда ему спешить? Он может подождать и, если ему послышалось, просто сделать вид, что ничего и не было. В конце концов, послезавтра он будет на Земле и будет проходить тщательное медицинское обследование, а до этого сойти с ума и натворить всяких бед вряд ли успеет. Во всяком случае, он на это надеялся.
И всё-таки он дождался. За иллюминатором мелькнула смутная тень, и крошечная когтистая лапка царапнула стекло. Виктор приник ближе. На самом краю иллюминатора, на обшивке снаружи, в открытом космосе сидел хамелеон размером с два Викторовых кулака, и глаз зверька метался в глазнице в попытке разглядеть космонавта. Секунд тридцать они пялились друг на друга, потом хамелеон опять поскрёбся в стекло. Сказать, что Виктор растерялся, значит ничего не сказать, он был поражён, ошеломлён, мысли его скакали не останавливаясь, не находя хоть сколько-то разумного объяснения происходящему. Всё, что он смог сделать в ответ на жест хамелеона – лишь пожать плечами. Нет, правда. Что тут скажешь? Но хамелеон будто только и ждал его реакции, хамелеонов глаз крутанулся в глазнице, и лапа снова потянулась к стеклу. Несмотря на крошечность его конечности, стук в стекло был вполне отчётливый: «Тук-тук-тук» – быстро отстучал зверёк. Сделал небольшую паузу и продолжил заметно медленнее: «Тук, тук, тук». И снова после небольшой паузы: «Тук-тук-тук».
Дикость происходящего подействовала на Виктора странным образом, связные мысли словно вымело из его головы. Он в оцепенении замер, наблюдал, надеялся и одновременно боялся продолжения. А продолжение не заставило себя долго ждать. Ящерица повторяла свой странный стук снова и снова, и только раза с пятого Виктор внезапно сообразил, что порядок звуков отнюдь не случайный, в нём наблюдается чёткая структура: «Тук-тук-тук, тук, тук, тук, тук-тук-тук». И вот тут его проняло по-настоящему. Азбуку Морзе Виктор знал прекрасно, и не узнать тотчас сигнал SOS ему помешала лишь фантастичность всей ситуации. «SOS, SOS, SOS» – продолжал свои упражнения хамелеон.
– Понял, понял, – пробормотал космонавт вслух. – И чего же ты от меня хочешь?
Отчего бы не поговорить со своей галлюцинацией? Или лучше ей не потакать? Виктор не был психиатром, и понятия не имел, как поступать правильно. Ящерица снаружи, конечно, не могла расслышать его бурчания под нос, но, как ни странно, она среагировала. Впрочем, для видения и бреда – не удивительно. Сигнал SOS немедленно прекратился, глаз хамелеона метнулся влево, вправо и опять сосредоточился на космонавте, а лапка вновь потянулась к стеклу. Виктор ожидал услышать знакомый ритм и в который раз за сегодня ошибся. «Тук, тук, тук» – начала выстукивать рептилия, а он стал автоматически переводить.
