1. Глава 1. Вика
Дождь.
Ненавижу дождь. Особенно когда опаздываешь, а в руках, как назло, не оказывается проклятого зонтика. Он лежал себе мирно на верхней полке в прихожей, пока его хозяйка безжалостно мокла на улице. Я поморщилась, когда резкий порыв ветра хлестнул холодными каплями прямо в лицо. Теперь еще и тушь потекла. Твою же мать! Знала, что опаздываю. Сегодня, видимо, самый худший день в моей проклятой жизни.
Хотя нет, не самый. Можно насчитать десяток таких же поганых дней.
Первый был лет пять назад, когда умерла бабуля. Как сейчас вижу ее под колесами той проклятой машины, которая через секунду сорвалась с места, и ни полиция, ни камеры наблюдения не смогли ее отыскать. Ублюдок, сбивший семидесятилетнюю старушку, не понес наказания. Он исчез, растворившись в многолюдном городе. И его черная машина без номеров стерлась со всех камер видеонаблюдения.
Смерть бабушки повлекла за собой череду трагических событий. Или для нашей семьи просто наступила черная полоса? С перерывом в несколько месяцев отца уволили с работы, старшую сестру отчислили из института, а мама легла в стационар с очередным сердечным приступом.
«Взрывная волна» не затронула только меня.
Каким-то образом я уцелела, пока семью накрыло проблемами. Пока сестра рвала и метала, пытаясь восстановиться в институте на платной основе, я закончила школу. Отец устроился на новую работу, уже не такую денежную, а мама из-за обострившейся желудочной болезни осела дома домохозяйкой.
Сестра училась на последнем курсе института, поэтому, когда я должна была получить высшее образование, оказалось, что у родителей нет денег. Даже если я поступила бы на бюджетную основу, учеба за сотни километров от родного города - недешевое удовольствие.
Родители посоветовали мне выбрать местный колледж, что я и сделала. Окончила его без особых успехов, потому что профессия экономиста мне не нравилась. Я почти сразу же устроилась на работу, на которую сейчас бежала, не обращая внимания на дождь и резкие порывы пронизывающего до костей ветра.
Это была частная компания со скромным штатом экономистов из четырех человек. И все как на подбор намного старше меня. Елена Павловна, экономист, сорока пяти лет, чопорная, строгая, с прилизанными черными волосами и очками на тонком горбатом носу. Она одевалась во все серое, прямое и длинное.
Семен Петрович - наш начальник отдела. Грузный, седеющий мужчина, постоянно недовольный сотрудниками. Особенно мной. Он критиковал мой внешний вид и профессиональные качества, постоянно приговаривая, что мне не хватает высшего образования. Будто я сама этого не понимала.
Сергей - сорокалетний маменькин сынок, лысеющий и крайне амбициозный. В своих мечтах он уже видел себя начальником нашего отдела. Требовал, чтобы его называли официально - Сергей Александрович. Он был моложе других сотрудников. В лицо я называла его по имени-отчеству, а мысленно только Сергеем. Нам с Еленой Павловной руководящая должность не грозила. Ей в силу возраста, а мне - по причине недостатка образования.
Остановившись на пешеходном переходе, я перевела дух. Дождь немного стих, мокрые волосы облепили шею. Волосы у меня были светлыми, почти белыми. Никто не верил, что это мой природный цвет.
Пока я размышляла о своей незавидной участи, светофор мигнул желтым. Одна из проезжавших машин, пытаясь проскочить, скользнула колесом в яму и обдала меня с ног до головы холодной грязной водой.
- Вот же урод! – закричала я вслед черной «мазде». – И кто только права выдает этим идиотам! - я была в отчаянии: светлая юбка приобрела мышиный цвет, а в туфлях противно хлюпала вода.
В таком жалком виде притащилась на работу. Сергей окинул меня скептическим взглядом. Елена Павловна пождала губы, а Семен Петрович посоветовал отправляться пасти коров.
Сергей громко хмыкнул из своего угла, заставив меня покраснеть.
- В сером надо ходить, девочка! – многозначительно произнесла Елена, в очередной раз намекая на свой «правильный» гардероб.
- На сером и грязь не видна, - поддержал ее Сергей.
Вздохнув, я отправилась в туалет приводить себя в порядок. Сняла юбку и постирала ее под холодной водой. На ней появилось огромное мокрое пятно. Я не рискнула посмотреть на себя в зеркало.
Спасла Елена Павловна, одолжив одну из своих длинных тряпок, доходящую мне до пят.
Незадавшийся с утра день решил добить меня. Распахивая окно, я неосторожно опрокинула на пол любимый цветок Семена Петровича. Пока я сгребала землю в совок, наслушалась о себе «добрых» слов, из которых «неловкая курица» было самым мягким.
Потом я запуталась в длинной юбке и, пытаясь не упасть, опрокинула совок с землей прямо на стол обалдевшему Сергею. Его недавно распечатанный квартальный отчет стал похож на грядку с огурцами. Сергей взревел, матерясь, Елена Павловна захихикала, а я выскочила из кабинета как ошпаренная.
Когда вернулась, оказалось, Сергей уже навел порядок на столе и заново распечатал отчет. На меня покосился с опаской, но ничего не сказал.
Зато сказал Семен Петрович, в пух и прах раскритиковав мою работу. Заставил переделывать. Новая версия его совсем не устроила, пришлось вернуться к прежней, которую он с гордым видом понес руководству.
Пришел через полчаса довольным, как слон, и принялся расхваливать себя. Какой он умница и талантище. Любой, даже самый сложный отчет, ему по плечу. Мне было обидно до слез. Работу делала я, а похвалы, премии и повышения получал он.
Семен Петрович в очередной раз намекнул всем, что собирается на пенсию. Правда, он уже несколько лет намекал, задавая риторические вопросы о преемнике. Сергей при этом гордо вытягивался в офисном кресле. Чем не начальник!
Остаток рабочего дня прошел без происшествий. Переодевшись в высохшую юбку, я отправилась домой. Я снимала дешевую квартиру на окраине города. Жить с родителями не могла, а денег катастрофически не хватало. Однушка стала неожиданным спасением. Не помню, как я вышла на хозяев - молодую пару, но отчаянно ухватилась за этот вариант. Я жила в ней одна и именовала свое состояние “желанной свободой”.
Родственники считали меня феминисткой, на дух не переносящей мужчин. Коллеги на работе полагали, что я, как большой ребенок, витаю в облаках, и мне пока рано начинать серьезные отношения.
Родители, желавшие склеить мое женское счастье, одно время стали устраивать свидания вслепую. На этих встречах каждый последующий жених казался ужаснее предыдущего. Лысеющие, с отвисшими животами, громко хохочущие над моими глупыми шутками мужчины вызывали чувство отвращения. Наконец, мне это надоело, и я попросила их остановиться.
Свидания с коллегами по работе также закончились ничем. Сердце молчало. Я честно пыталась заставить себя влюбиться: прогулки под луной, поцелуи, секс, от которого я должна была потерять голову, но не потеряла. Случайные знакомые, ищущие во мне возможность решения своих проблем, тоже не вдохновляли.
