— Чего я там не видел, в этом каменном веке?
— презрение было выражено не только голосом, но ещё и мимикой.
— Не в каменном, — озорные огоньки в
глазах напротив не смогли оставить Дэя равнодушным к предложению, а именно
этого она и добивалась, — Ты отправляешься в Средневековье.
— Да они ж все одинаковые, эти людишки!
— сдаться сейчас, значит не просто пойти у неё на поводу, но ещё и
беспрекословно принять все её условия, а делать этого статный красавчик с почти
полученным красным дипломом не собирался. Вот ещё! Пусть ещё поуговаривает.
Глядишь, и ещё чего-нибудь выторговать получится, помимо уже обещанного
«приза», если всё получится.
— А ты давно с ними общался? — игривые
нотки в голосе собеседницы уже даже не удивляют, зато мозг затуманивают. Ну вот
кто так делает, а?! Всё правильно, именно она так себя ведёт, а он —
позволяет ей это. Хотя, если вдуматься, то кто кому и что позволяет —
большой вопрос, правда на данный момент не такой уж и важный.
— Не очень, — очередной раз поморщился
Дэй, уже порядком отвыкший говорить правду. Но с ней по-другому нельзя. Ещё
обидится. Ложь она нутром чует. — Да и не могли они сильно измениться за
пару столетий.
— Ха! Они и за одно столетие очень
изменились, — высокомерно вздёрнутая бровь вновь заставила кровь вскипеть
от негодования. А её голосок уже вновь стал елейным, продолжая эту сладостную
пытку с уговорами: — Ну же, давай, не упрямься. Тебе понравится, и ты будешь
удивлён!
— Я?! Сомневаюсь, — и ведь действительно
было отчего сомневаться. Всё, что она предлагала — было безумно интересно,
но и не менее опасно, но она точно знала, чем его заинтересовать, за какие
струнки дёрнуть и куда надавить. — Ну хорошо, уговорила. Я пойду, но
только потому, что мне скучно…
— Конечно-конечно, — прижавшаяся всем
своим восхитительным телом, соблазнительница подарила лёгкий поцелуй в щёку.
Мимолётное касание и вот она уже растворяется в воздухе, в крепких мужских
руках остаётся фиолетовый дым — её личная разработка, и записка на клочке
пергамента, содержащая условие их сделки. Нетерпеливо развернув сложенную
пополам записку, Дэй прочёл безобидную, на первый взгляд, фразу: «Не нарушай
равновесие».
Глава 1. Чтоб не было грустно
В Нортоне, северном королевстве Маджории, жизнь
текла своим чередом, несмотря на то, что постоянно происходило что-то из рук
вон выходящее. Логичного объяснения этим необычностям найти никто не мог, а
кропотливо разбираться — никто не решался, да и не хотел. Покидать
созданную столетиями колею спокойствия и довольства никто не желал, так что на
странности просто закрывали глаза, правда при этом тихо шушукаясь за спиной
тех, кто вольно или невольно нарушал размеренное спокойствие жизни в Нортоне.
— Мамочка, а почему все говорят что то, что
леди Лемилия выходит замуж — это плохо? — звонкий детский голосок был
похож на щебетание птички. Да и сама девочка своей непоседливостью её очень
напоминала. Но при всём этом, ей не были чужды развитый ум и любознательность.
— Камелия, — королева погладила по голове
свою дочурку, — а тебе не кажется, что в пять лет ещё рановато
интересоваться такими вещами?
— Если ты снова намекаешь на то, что я очень
маленькая, то и я опять напомню, что мне это не мешает, — обмен улыбками происходил
самопроизвольно. Камелия очень любила родителей, а те, в свою очередь, отвечали
ей не менее нежными чувствами.
— Ну хорошо, — королева кивнула и
приглашающе похлопала ладонью на место рядом с собой. Уютный диванчик прекрасно
вмещал их обеих, да ещё и место оставалось, — Камелия, вот ты неплохо
знаешь всех придворных. Что ты думаешь о леди Лемилии и о сэре Освальде?
— Они оба хорошие, — без запинки ответила
девочка, с удовольствием болтая ногами. Диван был высоким на тонких ножках, а
Камелия — ещё пока маленькая и могла себе это позволить. Взглянув на
удивлённое лицо матери, девочка продолжила свою мысль. — Леди Лемилия просто
часто себя плохо ведёт, а вообще-то она хорошая. Знаешь, — девчушка
наклонилась поближе к матери, и тихо добавила: — у неё есть вкусные конфеты, и
она, иногда, меня ими угощает, — Камелия зажмурилась от удовольствия,
вспоминая обожаемый, чуть переслащенный вкус конфеток, — а ещё
рассказывает интересные истории про животных. Про бабочек и драконов мне
особенно нравятся.
— Ну, допустим, — спорить с дочерью не
входило в планы королевы. К тому же она не привыкла давить авторитетом,
предпочитая другие методы воспитания. Возможно, именно поэтому дочка и не
боялась высказывать своё мнение, основанное на собственных наблюдениях, ощущениях
и логических выводах. — А что же насчёт сэра Освальда?
— А с ним всё ещё проще, — убрав от глаз
порядком отросшую чёлку, девочка продолжила, — он хороший, но слишком
добрый. Не любит он говорить «нет», если его попросить. А может он просто этого
не умеет? — маленькие голубые глазки с любопытством смотрели на маму,
ожидая ответа. Ну интересно же!
— Может и не умеет, — кинула королева. —
Если честно, то я его об этом не спрашивала, — заговорщицки подмигнув,
королева решила вернуть разговор в прежнее русло, задавая очередной
вопрос: — А теперь представь, что они станут одной семьёй. Что будет?
— вопрос был открытым и подразумевал довольно много ответов. Но в этом и
был весь смысл — так Камелия озвучит то, что первым придёт на ум. Причём
отвечать она скорее будет сама себе.
— Хм, — задумалась девочка. Вопрос был
интересным, с какой стороны не посмотри. Осталось понять, как объяснить то, что
она надумала. — Наверно будет грустно, — бровки девочки встали
домиком — явный признак того, что ей что-то не нравится, — леди Лемилия
будет получать всё, что захочет.
— И что же тут грустного? — королева давно
знала ответ на этот вопрос, но всё же ей был интересен ход мыслей дочери.
— Да то, что добрый сэр Освальд будет
грустить, — ответила девочка, — ему ведь понравилась стройная леди
Лемилия, а она очень любит сладости. Она будет их постоянно просить, и сэр
Освальд не сможет ей отказать. А я слышала, как ты говорила, что если получать
много сладкого, то можно и растолстеть. А с аппетитом леди Лемилии — это
определённо случится. Она растолстеет, и, хотя она уже не будет нравиться сэру
Освальду, он всё равно будет с ней жить, потому что они уже поженятся, и потому
что он слишком добрый, чтоб кого-то огорчать. А о нём кто подумает?
— девочка задумалась теперь уже над своим вопросом. А королева, стараясь
держать лицо, металась мыслями: во-первых, она думала, что грустно будет вовсе
не из-за этого, а из-за того, что Освальду не будет приятно исполнять все
просьбы-причуды-требования леди Лемилии, а во-вторых, она действительно говорила
о сладком, правда имела в виду совсем другое, и полнота в том контексте была не
от жира, а от беременности. Но об этом она решила промолчать — вот уж это
её пятилетней дочери точно знать ещё не надо!
