Для меня самым жутким местом в деревне всегда было болото в низине холмов, через которое простирался узкий самодельный мостик из досок. Когда-то давно здесь был пруд, но потом построили плотину. Я этого не застала.
Мама часто водила меня по этому мостику ранним утром в детский сад, а в дальнейшем и школу. А летом мы ходили к бабушке в поселок, где я провела большую часть своего детства. С мамой не было страшно, но, когда пришлось ходить одной, – тут-то мое сердце стало подскакивать от странного волнения.
Рядом с мостиком росла огромная ива с шершавым стволом, сплошь покрытым трутовиком и кислотно-зеленым мхом. Ее раскидистые ветви создавали прохладную тень в жаркий летний день. Вокруг росли густые травы и гигантские лопухи, под которыми в детстве я могла полностью укрыться, представляя, что здесь – мое убежище. Вокруг трав вились лианы «бешеного огурца». В детстве нас пугали, что от жары зеленая коробочка «огурца» может взорваться и выбросить в нас свои семена с небывалой силой.
Но самым нелюбимым растением для меня была крапива. Ее толстые колючие стебли тянулись наверх к свету, вбирая в себя соки из мягкой сырой почвы. Они крепко держались за землю, вырастив массивные корни. «Ты нас не вырубишь, мы тут навечно», – шептали они, покачивая верхушками на ветру. Рядом с крапивой пристроился ядовитый сосед – борщевик. Идеальная пара. Я всегда стороной обходила эти растения.
Недалеко от мостика стоял полуразрушенный заброшенный колодец с застоявшейся водой и тиной. Мы с друзьями частенько подходили к колодцу, осторожно ступая на камни, чтобы не угодить в трясину, и заглядывали в него, выкрикивая что-то. Эхо возвращало нам обрывки фраз, и тогда наши голоса казались нам какими-то чужими, словно сам водяной передразнивает нас. Тогда мы с криками бросались врассыпную, а кто-то по неосторожности проваливался в болотную жижу ногой, оставляя свои ботинки водной нежити. Иногда, совсем осмелев, мы долго вглядывались в свое отражение в колодезной воде, пока наш образ не начинал подрагивать и строить гримасы.
Особенно магическим это место казалось в сумерки: заливались лягушки, создавая настоящую природную симфонию, по дорожкам стелились болотные бабочки-голубянки, странный темный человек в плаще бродил вдалеке у маленького обмелевшего пруда, иногда подолгу прогуливаясь вдоль камышей с палочкой.
Однажды после наших игр на болоте мне приснился странный сон. Мне привиделось, будто мы с мамой идем по мостику в сторону поселка. На небе светило солнце, в траве пели кузнечики, издали слышались трели птиц. Все было, как обычно, пока резко не наступил вечер. Солнце стало клониться к закату, а в низине стало совсем темно, пока не показался белый диск Луны. Болото стало заполняться чистой прозрачной водой, пока та не добралась до самого края деревянных досок. Я потянула маму обратно, вцепившись в ее руку, но она не пошевелилась. Тогда я посмотрела в ее лицо – ее глаза точно остекленели и были устремлены вниз – под воду. Там, на дне, при лунном свете блестели золотые монеты. Их было много, они покрывали почти всю поверхность дна. Казалось, что они всегда были здесь и только нам в этот волшебный час довелось разглядеть богатства водного царя. Казалось, что он хотел преподнести свое золото нам в дар. Но какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что эти монеты трогать не стоит.
Но мама не хотела уходить. Она потянулась к монетам, а потом и вовсе нырнула под воду. Тогда я бросилась за ней, отринув свой страх. Я тянула и тянула ее наверх, но ничего не получалось. Она плавала по дну, собирая злосчастное золото, но оно высыпалось из ее рук, и все повторялось вновь. «Забери меня! – крикнула я в отчаянии под водой. – Только не трогай маму!» И только тогда все прекратилось. Вода выплеснула нас на берег, и я проснулась. И тогда я перестала бояться. Я поняла, что могу отдать свою жизнь за жизнь самого близкого мне человека, отключив все сомнения.
И вот через несколько лет, когда детство уже было в прошлом, я прогуливалась по родным местам, иногда замирая и закрывая глаза. Я слушала пение лягушек и кузнечиков, вдыхала запахи трав. Воспоминания накатывали на меня теплыми приятными волнами, унося в прошлое, в мир детства, которое пахло парным молоком, свежим ветром и полевыми цветами. Я спустилась к болоту. Высокие холмы превратились в небольшие пригорки, а огромная ива стала обыкновенной. Я шла по самодельному мостику, доски которого стали намного шире и крепче. На секунду мне показалось, что под водой что-то сверкнуло, но я лишь улыбнулась и пошла дальше, оставив свои страхи позади.
Привлечение любви и удачи – вот на что способен эксцентричный кислый лимон, который мы все так любим добавлять к чайному отвару.
И наш излюбленный ароматный бергамот тоже не так уж прост. Этот зеленый цитрус помогает притянуть вторую половинку и спасает от тоски.
«Завари оба фрукта в чай, добавь шалфей и не не забудь напоить своего суженого», – говорила мне бабушка. Про шалфей она толком ничего не объяснила. Уже потом я узнала, что бывает от такого напитка, особенно если ты колдунья.
Ароматный чай я заварила на нашем первом свидании, когда нам было по семнадцать лет. Вернее, он не знал, что это свидание. Я ожидала, что напиток поможет ему стать ко мне более благосклонным, но он влюбился в меня по уши. Сразу же. Я не думала, что незамысловатое заклинание над травами, да еще и придуманное на ходу, может дать такой эффект.
Я пыталась отбиться, но поняла, что мои руки слишком слабы. Тогда я схватила со стола вазу и разбила ее об его голову.
Жаль, что бабушка раньше не сказала мне о том, что шалфей разжигает в человеке пламенную страсть.
Я дала обет безбрачия, выплакав множество слез. Уж больно сильно я влюбилась тогда, хоть и не взаимно. Не бывать ведьме счастливой в любовных делах.
Я частенько грущу у окна нашего маленького старого дома, смотрю на сад. Где-то там, среди розовых кустов, под землей, всего в метре глубины хранится тайна, которую я запру в своем сердце навечно.
Мадемуазель Бовуар проснулась в своей новой комнате и потянулась на кремовых простынях. Шелк приятно скользил по ее изнеженному телу.
Завтра в роскошном замке должна состояться их свадьба с месье Бланше. Бедность осталась позади, теперь ее семье не нужно будет экономить на румянах и драгоценностях.
Юная красотка встала с кровати и подошла к туалетному столику. Устроившись на мягком пуфике, расшитом лиловым бархатом, она посмотрела на себя в зеркало. Как прекрасно было ее свежее белое личико в обрамлении золотых кудрей. Прозрачные голубые глаза блестели точно льдинки, в которых утонули настоящие топазы. Она повертелась из стороны в стороны, разглядывая свою фигурку, облаченную в тонкую шелковую ночную рубашку: длинная лебединая шея, аккуратная маленькая грудь и упругие бедра – мечта, а не невеста.
