Сашка не любил весну.
Чем теплее и приятнее становилось на улице, тем больше накапливалось несделанных заданий, незаконченных лабораторных, все ближе придвигалась пора зачетов и экзаменов.
Одна радость: в апреле немыслимо хорошели девушки, они начинали беспричинно улыбаться, и казалось, что они улыбались Сашке.
Ее звали Наташа. У нее были белокурые волосы и огромные голубые глаза, удивленно смотревшие на мир. Их прижала друг к другу толпа в троллейбусе. Сашка опирался на поручень и для приличия пытался соблюдать небольшую дистанцию. Взгляды их встретились и не скользнули в сторону, как обычно бывает, а зацепились, погрузились друг в друга, стали связующей ниточкой. Они молчали, у обоих кружилась голова. Где-то в глубине Наташиных глаз Сашка вдруг увидел радость и почувствовал, что это отражение счастья, которое вдруг нахлынуло на него, затруднило дыхание и заставило гулко биться сердце.
У текстильного института Наташа встряхнула волосами, улыбнулась и стала пробираться к выходу. Сашка постоял на месте, не веря, что сейчас все кончится, потом опомнился и бросился вслед.
На улице светило солнце, от серых сугробов тянуло холодом, у столба стояла женщина в черной синтетической шубе и продавала бледные тюльпаны, плотно лежавшие в большой картонной коробке.
Сашка купил тюльпан и догнал Наташу, стоявшую на переходе в ожидании зеленого сигнала светофора.
– Меня зовут Сашка, – сказал он, протягивая тюльпан. – Я люблю тебя, уже десять минут люблю!
Наташа взяла цветок, разгладила его и с улыбкой стала смотреть, как Сашка судорожно хлопает по карманам. Наконец, он нашел в одном из них шариковую ручку, протянул ее Наташе и подставил ладонь.
– Напиши, кто ты.
Наташа написала свое имя, телефон, отдала ручку и пошла через дорогу.
– Я буду звонить каждый день! – крикнул Сашка.
Наташа остановилась и негромко сказала:
– Звони после девяти, когда я дочку спать уложу.
– Какую дочку? – оторопел Сашка.
– Мою дочку, Иришку.
Сашка растерянно смотрел, как белая Наташина куртка исчезала в толпе возле институтских дверей.
Он позвонил ей через неделю. Не стал оправдываться, что так долго не звонил, а Наташа не стала его ни в чем упрекать.
– Нет, я не смогу пойти в кино и не смогу выйти погулять. У меня комната в коммуналке, мы с Иришкой живем вдвоем.
Сашка замолчал, не зная, как продолжить разговор.
После экзаменов Сашка снова позвонил:
– Слушай, а давай втроем пойдем в парк Горького. Покатаем Иришку на каруселях, в кафе сходим, на лодках поплаваем…
– В воскресенье днем Иришку забирает мой бывший муж, а я бегаю по магазинам. Другого времени у меня для покупок нет.
В середине июля Наташа позвонила сама.
– Саша, я отправила дочку на месяц к маме. Покатай меня на каруселях в парке Горького!
Сашка долго молчал, листая записную книжку. Наташа слушала шелест страниц и тоже молчала.
– Я не могу на этой неделе… – наконец вымолвил Сашка. – Давай созвонимся дня через три?
– Давай, – сказала Наташа и положила трубку.
Больше они не перезванивались.
Ашот
Алена была рыжая, стройная и красивая.
В тот день они сидели с Ашотом на шатких стульчиках в приморском кафе за маленьким алюминиевым столиком. Ашот – брюнет, небольшого роста, крепкий, загорелый и очень заботливый. Познакомились они на пляже, он долго уговаривал ее пойти в кафе, она отказывалась, но потом решила, что поход в это скромное заведение ни к чему ее не обяжет.
– Слушай, – Ашот тщательно изучал меню, – шампанского тут нет, но есть коньяк. Тебе сколько надо?
– Нисколько, в такую жару…
Место было популярным, им достался столик без зонтика на открытой веранде. Она была очень довольна, что не забыла свою шляпу с широкими полями. Горячий ветер приносил с улицы резкий запах свежего асфальта. Иногда ветер менял направление, тогда пахло пылью и немного розами с клумбы.
– А что хочешь? Вино есть… белое и красное.
– Закажи мне один апельсин.
– Один килограмм?
– Нет, один апельсин!
Алена показала ему палец.
– Слушай! – Ашот от возмущения бросил меню на стол. – Ты неправильно разговариваешь с мужчиной, который уже тебя любит!
– Уже любит?
– Да! С такими мужчинами надо по-другому разговаривать!
– Будешь учить?
– Да, вот тебе задача!
Алена с интересом посмотрела на Ашота. Он снял темные очки, пошевелил губами, словно подбирая слова, и сказал:
– Вот, допустим, ты сидишь в ресторане, и на тебя падает провод!
Она от удивления открыла рот.
– Какой провод, Ашот, откуда?
– Оттуда, – Ашот показал на белесое от жары небо, по которому плыло полурастаявшее облако. – А провод электрический!
Алена представила, что с неба на нее летит электрический провод и поежилась от страха.
– Ну… я бы сбросила его…
– Неправильно! – Ашот привстал и потряс в воздухе маленькими загорелыми кулаками. – Ты что, электрик?
Она растерялась.
– Нет, я не электрик, я биолог. А как надо?
– Надо сидеть и ждать, когда мужчина, который тебя любит, встанет и сбросит с тебя провод!
Алена наклонила голову набок и посмотрела ему в глаза.
– Ашот, а вдруг тебя убьет электричеством?
Ашот сел обратно на стул и широко улыбнулся.
– Если по-настоящему любишь женщину, то тебя никто не убьет!
Алена с пониманием кивнула.
– Ашот, спасибо, я теперь поняла, как нужно разговаривать с влюбленными мужчинами.
Ашот снова взял в руки меню и посмотрел на нее. Она улыбнулась.
– Закажи мне один апельсин и еще… чашку кофе!
Зонтик
Дождь, я иду с девушкой под зонтиком. Зонтик повернут так, что перед глазами болтается хвостик от застежки.
– Поверни зонтик, – просит девушка. – Я не люблю, когда передо мной чей-то хвост!
Я поворачиваю, мы начинаем о чем-то болтать, зонтик незаметно возвращается в старое положение – хвостик опять перед глазами.
– Ты это специально делаешь? Знаешь, если мы с тобой расстанемся, то в этом будет виноват этот хвостик.
Через год мы расстались. Неужели этот хвостик был так важен?
Лужа
– Ты перенесешь меня через лужу?
По огромной глубокой луже хлещет дождь. Вода пенится грязными пузырями, сильный ветер гонит их к дальнему краю. Я складываю зонтик и шлепаю по луже с девушкой на руках. Очень стараюсь дышать легко и непринужденно. Потом осторожно ставлю ее на сухое место и снова раскрываю зонтик. В ботинках противно хлюпает вода.
– Слушай, а ведь мы могли ее обойти, и ты бы не намокла без зонтика. Я не понимаю…
– Ты еще много чего не понимаешь!
Что любит женщина
Может ли женщина художника не любить его картины?
Может ли женщина писателя не любить его рассказы?
Может ли женщина футболиста не любить футбол?
Может, если ей надоело быть женщиной художника, писателя, футболиста…
