С любовью и восхищением посвящается Лертону Блессингейму – только благодаря ему нашлось время на написание этой книги
* * *
Агент БюСаба должен начать свою деятельность с изучения лингвистических моделей и пределов актуальных действий (обычно добровольных), имеющих ценность в тех обществах, с которыми связана его текущая миссия. Агент должен искать и находить данные о тех функциональных отношениях, каковые образуются из универсальных закономерностей нашей общей вселенной и возникают из взаимозависимости сообществ. Такие взаимозависимости часто являются первыми жертвами иллюзий, порожденных словами. Общества, опирающиеся на невежество в отношении исходных взаимозависимостей, рано или поздно погружаются в застой и гниение. Надолго застывшие в развитии, такие общества погибают.
(Из руководства для агентов БюСаба)
Звали его Фурунео. Таково его имя. Да, Аличино Фурунео. Он еще раз напомнил себе об этом, въезжая в город, откуда собирался выйти на сеанс дальней связи. Неплохо было бы подготовить свое эго перед вызовом. Аличино было шестьдесят семь лет, и он помнил множество случаев, когда люди теряли представление о собственной личности, впадая в смешливый транс во время сеанса связи между звездными системами. Этот фактор неопределенности в большей степени, нежели безумная стоимость и тошнотворное ощущение от контакта с тапризиотом-передатчиком, надежно ограничивал число сеансов межгалактической связи. Но делать было нечего, Фурунео понимал, что никому не может доверить разговор с Джорджем К. Макки, чрезвычайным агентом саботажа.
В том месте, на планете Сердечность звездной системы Сфич, где сейчас находился Фурунео, было восемь часов восемь минут утра.
– Кажется, это будет нелегко, – буркнул он в сторону исполнителей, ухитрившись при этом не обращаться к ним, – он прихватил их с собой на всякий случай, чтобы оградить себя от ненужного общения и нежелательных контактов.
Те даже не стали кивать, понимая, что никто не ждет от них ответа.
В воздухе до сих пор веяло ночной прохладой, которую нес к морю ветер с заснеженных вершин горы Билли. Они прибыли сюда, в город Раздельный, из горной крепости, где обосновался Фурунео, прибыли в простой машине, не стараясь скрыть или замаскировать свою принадлежность к Бюро Саботажа, но и не привлекая особого внимания. У многих сознающих были веские причины обижаться на Бюро.
Фурунео остановил машину за чертой пешеходной зоны города, а сам вместе с исполнителями, как самый заурядный обыватель, направился в город на своих двоих.
Прошло уже целых десять минут с тех пор, как они вошли в приемную этого дома. Здесь размещался центр селекции тапризиотов – один из двадцати существующих во всей вселенной. Это была большая честь для такой занюханной планеты, как Сердечность.
Помещение приемной не превышало пятнадцати метров в ширину и тридцати пяти в длину. Коричневые стены были покрыты множеством ямок, как будто вначале эти стены были сложены из мягкой глины, в которую кто-то долго, повинуясь своим случайным капризам, швырял маленький мячик. Справа от того места, где стояли Фурунео и его исполнители, находился высокий помост, протянувшийся на три четверти длины большей из стен. Многогранные вращающиеся светильники отбрасывали пятнистые тени на фасад помоста и на стоящего на нем тапризиота.
Тапризиоты обладали странным телом, похожим на распиленные вдоль, обгоревшие ели. Из стволов этих «елей» торчали похожие на обрубки конечности, а речевые отростки вибрировали даже тогда, когда их обладатели молчали. Стоящий на помосте экземпляр отбивал нервный ритм своим опорным обрубком.
Фурунео в третий раз за десять минут спросил:
– Это ты передатчик?
Ответа, как и в предыдущие два раза, не прозвучало.
Такие уж они, эти тапризиоты. Они не понимали, что значит злиться. Тем не менее, Фурунео дал волю своему раздражению. Чертовы тапризиоты!
Один из исполнителей за спиной Фурунео демонстративно откашлялся.
Будь проклята эта неторопливость! – подумал Фурунео.
Все Бюро стоит на ушах после экстренного сообщения о деле Эбниз. Дело это не терпело ни малейшего отлагательства – в этом Фурунео был на сто процентов уверен; и вызов, который он собирался сейчас сделать, мог стать первым настоящим прорывом. Возможно, это самый важный вызов, какой он когда-либо делал в своей жизни. Между прочим, он собирался связаться не с кем-нибудь, а с самим Макки.
Солнце, выглянувшее из-за вершины горы Билли, окутало Фурунео ореолом оранжевых лучей сквозь стеклянные двери.
– Похоже, мы тут долго проторчим с этими таппи, – негромко произнес один из исполнителей.
Фурунео коротко кивнул. За свои шестьдесят семь лет он освоил несколько степеней терпения, и это знание помогло ему подняться по служебной лестнице и занять, наконец, нынешнее положение планетарного агента Бюро. Оставалось только одно: спокойно ждать. Тапризиоты, по каким-то непонятным, ведомым только им причинам, никогда ничего не делали сразу. Им всегда требовалось время. Никакой другой лавки, где Фурунео мог бы купить требуемую ему услугу, просто не существовало в природе. Без тапризиота-передатчика невозможно осуществить связь между звездными системами в режиме реального времени.
Странно, но этот талант тапризиотов все сознающие использовали, совершенно не понимая, как он работает. Правда, в прессе не было недостатка в сенсационных теориях относительно этого великого феномена, и одна из них могла оказаться правильной. Наверное, тапризиоты пользовались тем же способом, каким пан-спекки обменивались данными со своими генетическими копиями в колыбелях – то есть сами не понимая, что и как они при этом делают.
Сам Фурунео был на сто процентов уверен, что тапризиоты каким-то образом искривляют пространство – наверное, так же, как калебаны скручивают его в своих люках, позволяющих скользить по измерениям пространства. Если, конечно, калебаны делают именно это. Многие специалисты отвергали такую гипотезу, утверждая, что для подобных перемещений нужна энергия, производимая звездой изрядной величины.
Впрочем, что бы ни делали тапризиоты при установлении межгалактической связи, у человека для этого должна была нормально работать шишковидная железа, а у других сознающих – аналог железы.
Тапризиот на помосте принялся раскачиваться из стороны в сторону.
– Кажется, мы все же до него достучались, – обрадовался Фурунео.
Он подобрался и подавил недовольство. В конце концов, это же центр селекции тапризиотов. Ксенобиологи утверждают, что размножение тапризиотов целиком и полностью зависит от укрощения и приручения, но что они знают, эти ксенобиологи? Достаточно вспомнить, что они натворили, когда изучали со-разум пан-спекки.
