1. Глава 1.
Здравствуйте, уважаемые читатели ♥️
Мой новый роман родился на эмоциональном подъёме, история интересная и необычная.
Воробьиные души привыкли калечить
Те, кто средь звёзд сытых рос,
Но иногда появляется гордая птица
Достойная лишь алых роз!
Ваша Анна Штогрина ♥️
Глава 1.
Эвелина Звонская.
Чтоб отправить меня к состоятельному деду на Юг и устроить в самый лучший университет страны, маме пришлось заложить ранчо. Мои сестренки — двойняшки Сали и Джема — были младше меня на пять лет. Им уже исполнилось тринадцать. Ради нашего светлого будущего их пришлось перевести из платной школы на домашнее обучение.
В общем, в восемнадцать лет на меня возложили надежду все мои родственники. Я никогда не забуду волнующие слова матери на перроне:
— Эви, детка, ты обязана понравиться мистеру Герольду Штрайману. Он — самый богатый и влиятельный владелец золотых и серебряных шахт. Его состояние насчитывает миллионы долларов. Теперь, после смерти твоего отца, его сына, у нас есть шанс, что он примет нас в семью. А главное, оставит нам наследство! Обучение в университете Рич Парамаунт — самый актуальный предлог. Не подведи, Эвелина! Учись на отлично и уговори Герольда оплатить второй год университета. Нам просто негде больше взять деньги!
И вот я отправилась за сотни миль с полным рюкзаком наставлений и сводом правил хорошего поведения. Мама натаскивала меня последний год, как принцессу. Учила кушать десятком вилок, культурно благодарить, чуть в реверанс не присаживаться, даже пробовала показать, как играть на старом пианино, что жалобно молило не трогать его.
Обучению я поддавалась с трудом. Безудержный мальчишеский нрав и свободолюбие брали верх над снобизмом, который мне пытались навязать. А еще мой дерзкий язык никак не хотел держаться за зубами. При малейшей несправедливости рвался в бой. И тогда все благородные эпитеты, которым меня учила мама, улетучивались из словарного запаса. Прорывался наружу уличный жаргон бедного района.
Уже на вокзале города Ю. я поняла, что с дедом, в котором прогрессировали фашистские корни, мне будет не сладко.
Прождав несколько часов возле колеи, я устало уселась на свой чемодан. Тяжелая длинная коса раздражала. Мне очень хотелось постричься в восемнадцать. Но матушка не позволила. Сказала, что раз я борзая и дерзкая девчонка, то пусть хоть ангельская внешность компенсирует плохое впечатление от общения со мной. Выразительные бирюзовые глаза и медовые волосы ниже пояса мама считала сокровищем, за которое мне все простят.
Живот заурчал от голода так громко, что мне стало стыдно перед бомжами, что расположились на картонке рядом. Один из них, косматый бородач, оторвал краюху хлеба и протянул мне.
— Спасибо, мистер, — ответила я культурно, как мама учила.
— Чё?! — уставился на меня великодушный бродяга. Я вздохнула поглубже и пояснила:
— Говорю, спасибо за хлеб. Есть хочу — подыхаю. Мой противный дед даже не встретил меня. А самое веселое, что я не знаю, где он живет. Мама сказала, что отослала ему письмо по интернету. И он обещал меня забрать с вокзала. И вот что мне теперь делать? Без денег, черт знает где?!
— А дед кто? — откашлявшись, хрипит бездомный.
— Герольд Штрайман, — выдаю имя бессердечного родственника.
Мужик начинает сиять, как начищенный таз. Ловко, как для своих лет, подскакивает на ноги.
— Пошли, проведу тебя. Здесь недалеко. Может, бабла подкинет твоему спасителю.
Иду по городу следом за вонючим бомжом. Смешная картина и одновременно драматическая. Пропускаю мимо ушей рассказ мужика про то, куда он потратит деньжищи, которые ему дед выплатит в благодарность. Очень сомневаюсь, что ему вообще что-то дадут. Разве что палками отдубасят. Если б деду было до меня дело, он бы приехал за мной сам на вокзал.
Неожиданно нам пересекает дорогу шумная толпа мажорной молодежи. Несколько парней и девушек в одинаковой темно-синей форме. Вероятно, студенты. На миг зависаю. Любуюсь девчонками: одна краше другой. И смеются они, как соловьи. Сверкают белоснежными улыбками.
— Смотри, куда прешь, прокаженный, — грубо толкает один парень моего спасителя.
— Эй, он тебя даже не коснулся, — не удерживаюсь и вступаюсь за мужчину, который молчит и пятится назад. Будто эта богатенькая золотая молодежь сама прокаженная.
— Ты что сказала, чучело? — теперь я цель насмешек и агрессии.
Высокий крепкий парень в синем пиджаке смотрит на меня, как на таракана. Брезгливо и с ненавистью. Но я ведь ничего им не сделала!
— Кто тебе разрешил открыть свой грязный рот, чучело? — повторяет заводила всей компании с яростью.
— Самсон, смотри, как эта нищенка вылупилась на тебя, — подключается к травле белобрысая гиена. И уже эта девушка не кажется мне симпатичной. Она мне становится противной не меньше, чем я ей.
— Пропустите нас. Мы вас не трогали, — говорю четко. Страха пока нет, но неприятное предчувствие начинает тянуть под ложечкой.
— Ты чего такая борзая, чучело? Я тебе сказал закрыть свой рот. И открывать только по команде, — продолжает издеваться и оскорблять меня этот гад в пиджаке.
— Ты мне не отец, чтоб я слушала твои приказы. Пойдем, — я оборачиваюсь к бородатому бездомному. А он уже отступил на десяток шагов назад. В конечном итоге я наблюдаю, как мой герой сдувается от страха и бежит прочь, сверкая пятками.
Ох, черт. Если здоровый мужик так испугался толпы этих богатых беспредельщиков, то пора и мне включать мозги и перестать нарываться. Но убежать не позволяет гордость и тяжелый чемодан. Перспектива остаться без всех своих вещей на улице, без денег и крова над головой меня пугает больше, чем студенты.
— Кажется, твой дружок бросил тебя, чучело! — смеется длинный парень очень ядовито и цинично.
— У него просто возникли срочные дела. Пропустите меня, пожалуйста, и идите дальше по своим делам. Не тратьте время на меня, — говорю максимально вежливо в ситуации, когда на уме только уличный жаргон.
— Самсон, эта уродина опять говорит, когда ее не спрашивают, — подначивает блондинка.
Их дружки начинают, как шавки, поддакивать и сыпать обидными предложениями расправы надо мной. И самое невинное — дать мне пощечину. Остальные совсем омерзительные. Меня обступают в круг и начинают толкать и бить по плечам.
— Прекратите, вы ведь люди, а не звери, — уворачиваюсь и обнимаю себя руками, пытаюсь защититься.
— А что тут у нас за чемодан? — заявляет картавая брюнетка.
— Не трогайте. Это мои личные вещи, — пока я договариваю фразу, сволочи расстегивают мой чемодан.
Я кидаюсь вперед, надеясь успеть его закрыть. Но меня грубо оттягивают назад за косу. Этот ублюдок Самсон швыряет меня на пол. Я расшибаю колени до крови. Бедро саднит и тянет от удара. Стискиваю зуды до скрежета, чтоб не начать кричать на этих беспредельщиков. Понимаю, что они только и ждут, когда я начну протестовать и спорить.
