Этот человек сулил настоящие неприятности. Эдди сразу это поняла, когда увидела, как высокий темноволосый красавец мужчина улыбнулся ее младшей сестре Риане.
А еще она знала, что именно от такого рода неприятностей она должна оберегать свою сестренку.
Поэтому Эдди встала за колонной в бальной зале Мон-Шэмиона и стала внимательно следить за тем, как будет развиваться эта опасная ситуация, сложившаяся на приеме в честь свадьбы ее королевского высочества принцессы Адрианы и обаятельного актера и режиссера Деметриоса Саваса.
Вокруг Эдди пары танцевали под музыку. Играл живой оркестр. И было бы намного лучше – и безопаснее, – если бы Риана тоже сейчас танцевала. Вместо этого она стояла столбом, почти прижимаясь к мужчине, с которым разговаривала.
Могла ли Эдди надеяться на то, что мистер Неприятность улыбнется ее кокетничающей, хлопающей ресницами сестре, а потом отодвинет ее с дороги и уйдет в толпу? Он явно не чета Риане. Ее сестра, конечно, красивая и любит пофлиртовать, но этому мужчине лет тридцать пять, он искушен и опытен в условностях высшего света, и в нем слишком много от самца для Рианы, которой едва исполнилось двадцать.
И зрелой ее уж никак не назовешь.
Эдди смотрела на сестру. Та положила руку мужчине на предплечье и восхищенно уставилась на него. Эдди хорошо знала этот взгляд. Он означал, что Ри искренне заинтересована в беседе. Или ее сестренка делает сейчас то, что у нее лучше всего получается, – играет очередную роль. Как бы там ни было, если Эдди сейчас не вмешается, неприятностей не оберешься.
Эдди мысленно велела мистеру Неприятность отвернуться и найти другую поклонницу. Перед ней промелькнули танцующие пары. А когда Эдди снова их увидела, мистер Неприятность не сдвинулся ни на сантиметр. Он восхищенно улыбнулся ее сестре. При этом на щеке у него образовалась премилая ямочка. Риана потянулась к нему и провела по ней пальцем.
Эдди подавила стон.
Вдруг в спину ей врезался чей-то локоть. Она обернулась, ожидая услышать извинения. Но вместо этого наткнулась на гневный взгляд матери.
– Сделай что-нибудь! – прошипела Мона Тремейн, многозначительно взглянула на Эдди, потом плавно повернулась к продюсеру-датчанину Ролло Микельсену, взяла его под руку и ослепила своей запатентованной улыбкой сексуальной богини на все времена.
Единственная мысль, которая сейчас билась у Эдди в голове, звучала примерно так: «Слава богу, что Риана пока не освоила этот номер из репертуара матери». Но, похоже, она и сама хорошо справлялась. Когда музыка смолкла, Эдди услышала у себя за спиной мелодичное хихиканье сестры и глубокий баритональный смех.
Мона тоже явно все это слышала. Она отвернулась от Ролло Микельсена и сверкнула глазами сначала на Эдди, а потом туда, где Риана готова уже была совершить очень большую ошибку.
Значит, спасения нет и не будет. Эдди мрачно сжала зубы и с сознанием долга повернулась в ту сторону.
– Да-да, уже иду.
Эдди была менеджером матери и сестры. Она занималась финансами, деловыми встречами, предложениями, контрактами и мириадами требований, которые мир предъявлял к одной из ведущих его киноактрис и ее восходящей звездочке-дочери.
И все это было Эдди раз плюнуть. А вот разбираться с личными вопросами ей претило. Ее матери помощь в этом смысле была не нужна. За годы жизни Мона научилась сама о себе заботиться. А если и совершала ошибки, то с ее влиянием могла с ними разобраться самостоятельно.
А Риана молодая и чувствительная, эмоциональная и взбалмошная. А еще она добрая и любящая. И чтобы не дать ей испортить себе жизнь и карьеру, нужно было побольше ее загружать работой.
Обычно Эдди справлялась с этой задачей играючи, не покидая Калифорнии. Но два дня назад Мона позвонила ей из Мон-Шэмиона и сказала:
– Пакуй чемоданы.
Когда ее мать говорила таким не терпящим возражений тоном, спорить с ней было бесполезно. В том, что касалось Рианы, чутье Мону почти никогда не подводило. Если она предвидела неприятности, лучше было с ними разбираться сразу же, не откладывая в долгий ящик. Поэтому Эдди послушно пролетела полмира, чтобы потушить готовый уже вспыхнуть пожар.
Но она уж никак не ожидала попасть на свадьбу.
– А почему бы и нет? – твердо сказала ей мама. – Конечно, ты пойдешь на свадьбу и на прием тоже. Кто знает, какой номер там может отколоть Риана, особенно теперь, когда наш милашка Эндрю исчез с ее горизонта.
Милашка Эндрю – или многострадальный Эндрю, как называла его мысленно Эдди – был женихом Рианы. А еще ее первой любовью, и он идеально ей подходил, и они оба это знали – почти всегда. Когда они с Рианой были вместе и счастливы, жизнь Эдди тоже была относительно счастливой.
Но после вчерашней ссоры Эндрю ушел. И Мона была права – когда Риана думает, что ее не ценят и не любят, вполне может произойти катастрофа.
Но Эдди все равно попыталась отказаться от посещения свадьбы.
– Пойдешь, конечно, – твердо сказала Мона, пока Эдди помогала ей зашнуровать элегантное платье, призванное напомнить всем и каждому, что в пятьдесят Мона Тремейн все еще очень привлекательна и желанна.
– Я же не приглашена. И я не собираюсь портить королевскую свадьбу.
– Ерунда. Ты ничего не портишь. Ты моя гостья.
– Твой гость Оливер.
Сэр Оливер Шоут, английский актер, совсем недавно сыгравший в фильме с Моной, прилетел вчера из Испании только для того, чтобы сопровождать ее на свадьбу.
– Ну и что, – нетерпеливо сказала Мона. – Ты должна там быть. И может, ты с кем-нибудь познакомишься…
Эдди поджала губы. Именно этого она и боялась – сватовства Моны.
– Я не собираюсь ни с кем знакомиться, мама. Мне это неинтересно.
– Не называй меня «мама» на людях. Тебе уже почти тридцать!
Эдди рассмеялась и покачала головой:
– Мы не на людях. Сомневаюсь, что здесь жучки в спальнях. К тому же все прекрасно знают, сколько тебе лет.
Мона вздохнула, потом выпрямилась:
– Я стараюсь об этом не думать. Ты должна пойти, даже если ни с кем там не познакомишься. Но, Эдди, честное слово, тебе нужно снова вернуться в седло.
«Начать с кем-то встречаться. Жить. Забыть Бена. Вот что она имеет в виду».
Но Эдди не хотела забывать. Ее муж Бен был самым лучшим, что было у нее в жизни. Он умер два с половиной года назад.
– У меня же получилось, – уже не в первый раз указала ей Мона.
– Получилось? – сухо сказала Эдди.
Отец Эдди Джо упал с лошади и погиб, когда ей было пять. Он был любовью всей жизни Моны, и следующие двадцать лет она пыталась заменить его целой вереницей мужчин, которые поочередно становились ее отчимами.
