Бесит! Бесит! Бесит!
Я так глубоко дышала, что ноздри раздувались, словно у застывшего перед красной тряпкой быка. Экран телефона плыл рябью перед глазами, сжатые пальцы свело судорогой. Казалось, каждая клеточка тела пропитана злостью. Не хотелось перечитывать короткие строчки сообщения, но взгляд снова и снова пробегал по ним от начала до конца.
Держать в себе гнев было слишком сложно. С момента оповещения о сообщении прошло всего пара мгновений, рука с зажатым в ней простым карандашом сжалась в кулак. Древко треснуло, и мелкие щепки рассыпались по исписанному неприличными надписями столу. Какие-то отлетели на пол, прямо к новым лакированным сапожкам сидящей рядом девушки с рыжей косой. Она вздрогнула и покосилась на меня голубыми глазами, спрятанными за тонкими линзами очков в модной круглой оправе.
– Кира, что случилось? – осторожно поинтересовалась она, отодвигая скетчбук, в котором делала наброски черной гелевой ручкой.
Я хотела ответить подруге, но вместо слов из груди вырвалось только раздраженное шипение. Лиля настороженно оглянулась:
– Подруга, у тебя дезориентация или приступ дефицита внимания?
Я на секунду забыла о злости, пытаясь осознать ее вопрос.
Девушка оценила мое недоумение и, покачав головой, обвела рукой аудиторию. Все присутствующие дружно смотрели на меня. Благо, в коридоре все еще шумела перемена, и народу в лекционном зале было немного.
– Простите, – буркнула куда-то в пространство.
Студенты, поняв, что продолжения не последует, вернулись к своим делам, а Лиля выжидающе сложила на груди руки. Мой праведный гнев нуждался в поддержке, поэтому я протянула подруге телефон. Через несколько секунд она подняла голову и удивленно моргнула.
– Ну и что? – недоверчиво произнесла она, возвращая телефон.
– Что? – севшим голосом переспросила я. – Синицкая, ты прочитала?
– Да.
– И?
– Что «и», Кира? Там нет ничего криминального.
Появилась мысль, что, пока я отдавала телефон подруге, могло открыться другое сообщение, и я подняла к глазам экран. Нет, все верно. Приводящие в бешенство строчки: «Сестренка, жду тебя сегодня дома пораньше, выберем маме подарок» по-прежнему были там.
– Вот! – Я снова вернула телефон подруге, не замечая, как повысила голос. – Читай!
– Я прочитала, – девушка поправила очки. – Кира, успокойся.
В ушах застучала кровь, а щеки покраснели так сильно, что впору было выбегать на улицу и бросаться в сугробы, возвышающиеся под окнами аудитории.
– Лилька! – Я из последних сил сдерживалась от рыка. – Ты что, не понимаешь? Она написала мне прийти сегодня вовремя, чтобы подумать над подарком для мамы!
Странно было предполагать, что моя подруга, окончившая школу с золотой медалью и успешно доучившаяся до третьего курса университета без единой четверки, вдруг разучилась читать. Но озвучить текст сообщения показалось необходимым.
Лиля отодвинулась на край лавочки и уже оттуда продолжила, прикрывшись учебниками:
– Но ведь у твоей мамы скоро день рождения.
Я осеклась. А потом от избытка чувств вскочила, случайно задев раскрытый рюкзак подруги. Он полетел вниз по аудиторной лестнице, оставляя дорожку из рассыпавшихся вещей.
– Вот именно – у моей! – Голос понизить не получилось, но кончики ушей от неловкости покраснели. – У моей мамы, а не у нашей! И ты видела, как она меня назвала? Видела? Сестренкой!
– Кира, не кричи. – Синицкая встала и уныло поплелась в проход.
Между первыми рядами уже носился одногруппник Васька Теряев. Он поднимал рассыпанные вещи Лили, с маниакальным бешенством отбирал их у других, тоже благородно пришедших на помощь, и краем глаза следил за спускающейся одногруппницей. Когда Лиля оказалась у первого ряда, он метнулся к ней и сгрудил все прижатые к груди вещи на ее протянутые руки.
– Спасибо, – кисло улыбнулась та, стараясь не смотреть парню в глаза.
Развернулась и почти бегом поднялась обратно.
– Не за что, – с благоговением пробасил вслед Теряев, а я со стоном опустилась на скамейку, чувствуя, что от обиды готова заплакать.
– Кира, – на плечо опустилась теплая ладонь, – когда ты уже примешь ситуацию и перестанешь злиться на весь мир? Ты говорила, что желаешь маме счастья.
– Желаю, – всхлипнула я, – но это же… Она же… – Подходящего слова не находилось. На языке крутилось несколько нецензурных, но, зная тонкую натуру подруги, я решила их не озвучивать.
– А, по-моему, Денисова, ты просто ревнуешь.
На лавочку упала брендовая сумочка нежно-бежевого цвета. Ее хозяйка, стройная блондинка в стильном брючном костюме и в сапогах на смертельно-опасной, на наш с Лилькой взгляд, шпильке, грациозно уселась рядом и послала нам воздушный поцелуй.
– Привет, Ника. – Улыбнулась Лиля, а я только фыркнула.
– Ничего подобного! Просто мне кажется, я одна тут вижу истинную сущность этой…
Девушки переглянулись и дружно покачали головами.
– Кира, – начала Синицкая, – ты же даже не пробовала поговорить с Ритой по-человечески. Может, не такой уж она и плохой человек, как ты себе нафантазировала.
– Я два года с ней только и делаю, что разговариваю! – отозвалась я, краем глаза замечая, как аудитория начинает наполняться людьми. Видимо, началась пара. – Эта даже не волк в овечьей шкуре! Это целый гремлин!
Вероника прыснула, а Лиля покачала головой:
– Зря ты так. Неужели ты думаешь, что твоей маме лучше, когда вы ссоритесь? Если все это из-за Макс… – девушка осеклась и покраснела, а Вероника запустила в нее плюшевым пеналом.
А я замолчала, понимая, что спор бесполезен. Тем более пара действительно началась.
В кабинет вошла Нина Александровна, прозванная студентами простой, но очень емкой и правдивой кличкой – Грымза. Она обвела аудиторию грозным взглядом и принялась отмечать присутствующих.
– Прости, – донесся до меня виноватый шепот Лили. – Кира, я не хотела.
– Забей, – отмахнулась я.
Сосредоточиться не получалось. Мысли заполнили воспоминания двухлетней давности, когда мама привела в дом красавца мужчину и представила своим будущим мужем. Мой отец много лет назад бросил нас в непростой ситуации. Мама пережила многое, пытаясь поставить на ноги не очень-то талантливую дочь, которая, к тому же, оказалась не самым простым подростком. Готский прикид и проколотый нос были меньшим злом среди всего, что я творила в юношестве. Поэтому я искренне обрадовалась, что мама после долгих страданий наконец влюбилась.
С первого разговора дядя Андрей мне понравился. Добрый мужчина с прекрасным чувством юмора и искренней симпатией в сторону мамы. Мы с ним даже подружились, и я от чистого сердца благословила скорую свадьбу. А в ЗАГСе я впервые встретила ЕЕ.
