Примерно тысяча семисотые годы. Испания.
Тишину теплой майской ночи словно острой саблей пронзает истошный женский крик, оборвавшийся так же внезапно, как и начался.
Оборачиваюсь, стараясь понять, откуда идет звук. В это время на улице практически нет прохожих. Все приличные горожане давно сидят по домам, опасаясь лихих людей, а неприличные еще продолжают развлекаться по кабакам, игнорируя законы и запреты.
Нависшую тишину нарушает лишь лай собак, потревоженных криком.
«О, Пресвятая Дева! Крик донесся со стороны дома Марии! Что там могло произойти? Я же был там всего несколько минут назад! Неужели, нас кто-то смог увидеть?»
Бросаюсь бегом к дому своей возлюбленной. Остается совсем немного, буквально пара домов. Лунный свет выхватывает из темноты фигуру, скрывающуюся за поворотом. На каменной мостовой прямо под балконом лежит распростертое тело. Светлое платье стремительно темнеет, пропитываясь кровью.
Подбегаю ближе. Холодный, липкий ужас окутывает меня, кажется моё сердце останавливается. В лежащей возле увитой плющом стены девушке узнаю свою невесту. Ноги будто примерзают к мостовой. Я не в силах пошевелиться, лишь с ужасом смотрю на расползающееся из-под тела темное пятно. У той, что всего лишь несколько мгновений назад была моей трепетной и нежной Марией, разорвано горло. Оттуда толчками вытекает кровь. В волосы вставлена веточка гортензии, выделяющаяся белым пятном среди темноты.
Собаки заходятся лаем, вынуждая проснуться жителей ближайших окрестностях.
В доме постепенно загорается свет. Потревоженные шумом обитатели выглядывают в окна, стараясь рассмотреть, что произошло. Мужчина с горящим факелом открывает дверь и тут же в ужасе замирает.
— Пресвятая Дева, помилуй, — шепчет он, крестясь, и смотрит позади меня.
Я оборачиваюсь. Прямо на стене кровью написано: «Не предавайся греху».
Не успеваю прийти в себя, как из двери выглядывает женщина.
— Убил! Убил! — вопит она, указывая рукой на меня.
— Что? — спрашиваю, севшим голосом.
— Убийца! — кричит еще кто-то.
К этому голосу тут же присоединяются другие, сливаясь в единый гул в моей голове. Никто не поверит мне, да и не будет слушать. Люди скоры на расправу.
На пороге появляется отец Марии, а следом за ним ее несчастная мать. Крик женщины больше походит на вопль раненого зверя.
— Тише, Джимена,— мужчина осторожно обнимает жену за плечи. — Ты! — выкрикивает он, увидев меня.
Делаю шаг назад, понимая, что надо бежать.
— Стой!
А вот этого делать точно не надо.
Одним рывком опрокидываю бочку, стоявшую у стены, и бросаюсь прочь со всех ног.
Клянусь, что найду убийцу, чего бы мне это ни стоило.
Наше время. Российская провинция.
Звук будильника выдергивает меня из кошмара. За окном только начинает светать. Лучи солнца едва показываются из-за горизонта, но уже начинают слепить глаза.
Сажусь в кровати, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Сердце колотится так, словно я бежал марафон, причем со спринтерской скоростью.
Проклятый сон! Когда-нибудь это отпустит? Безумно завидую тем людям, которым ничего не сниться.
Поднимаюсь на ноги, натягиваю штаны и плетусь на кухню. Ставлю турку на маленький огонь под укоризненным взглядом кофемашины, стоящей на подоконнике. Не приживается у меня современная техника. Да и вкус напитка из новомодных капсул больше напоминает землю, чем настоящий кофе. К тому же, наблюдение за тем, как пенка медленно поднимается и перетекает в чашку, успокаивает. А что может предложить это чудо инженерной мысли? Тыр-пыр-пых-пых – один неразборчивый треск и все. Никакого удовлетворения. Достаю из морозилки контейнер с нарезанными дольками лимона, и бросаю одну в чашку. Мысли понемногу успокаиваются.
Как назло, нормальный сыр закончился еще вчера, но зайти в круглосуточный магазин было лень. Испепеляю взглядом кусок сливочного масла, при этом клятвенно обещая себе начать покупать у кого-то с рук нормальный продукт, а не этот гибрид машинного масла с ароматизатором идентичным натуральному. Бутерброд практически застревает комом в горле, видимо, отчаянно цепляясь холестерином за его стенки.
Так, ладно. Завтрак можно считать состоявшимся. Нужно не забыть купить себе хотя бы хлеб. С этим количеством писанины совершенно ничего не успеваю. Пока напишешь все рапорты и отчеты, захочется просто сдохнуть.
Быстро споласкиваю посуду, беру ключи, кобуру и делаю шаг на лестничную площадку. Навстречу из лифта выходит сосед с огромной псиной, где-то отыскавшей во дворе лужу в июльскую жару.
— Доброе утро, — излишне оптимистично приветствует мужчина, пока его сенбернар радостно капает слюной прямо на мои ботинки. — Тоже решили прогуляться до жары?
— Доброе, — совершенно не разделяю его настроения.
Обхожу их, не желая вступать в дискуссию. Человеку, который завел сенбернара в однокомнатной квартире, вряд ли можно что-то объяснить.
На улице действительно еще свежо. Жаркое летнее солнце не успело раскалить городской асфальт до состояния противной липкости. Вдыхаю полной грудью, наслаждаясь пока небольшой концентрацией выхлопных газов. Парковка заполнена до отказа. Выехать отсюда ранним утром, впрочем, как и поздним вечером крайне проблематично. Такой себе утренний тетрис — чуть промахнешься, и жизнь начинает играть новыми красками. Нажимаю на брелок, сигнализация привычно пиликает в ответ. Открываю дверь, но сесть не успеваю.
— Леонид Александрович! — сзади раздается визгливый голос самой инициативной женщины двора. — Здравствуйте.
— Утро доброе, Вера Митрофановна, — выдавливаю из себя кривую улыбку.
— Почему вы не отвечаете на сообщения? Еще и вышли из общедомового чата! — возмущается Вера Митрофановна. — У нас в конце недели субботник. Всем быть обязательно.
— У меня работа.
— У всех работа, — закатывает глаза женщина. — Что думаете, у меня есть время? Я ночей не сплю! Все беспокоюсь о благополучии дома, и вашем в том числе!
— Умоляю вас, спите спокойно.
— Издеваетесь? — вскипает собеседница.
— Ни в коем случае. Искренне беспокоюсь о вашей нервной системе.
— Только два месяца тут живете, а уже такое себе позволяете! Я тут с момента постройки!
— Точно, — не слишком аккуратно убираю ее пальцы от двери своей машины, — с момента заливки фундамента.
— Хам! Я на вас жалобу напишу! В ваше самое главное управление!
Спорить с этой женщиной бесполезно, давить машиной жалко, поэтому приходится еще минут пять наблюдать ее активную жестикуляцию уже из автомобиля. Щелкаю кнопкой, включая радио, где подозрительно бодрым голосом вещают о чудесном утре понедельника. Завидую их бодрости и энергии… поделились бы рецептом.
В конце пламенной речи Вера Митрофановна победоносно плюет на лобовое стекло, а я жестом указываю на работающий видеорегистратор. Женщина повторно плюет, правда, уже на асфальт, и уходит. Не хочет становиться звездой социальных сетей? Зря. Наложить бодренький трек, и может получиться вполне себе вирусное видео.
