Своими капризами уральская погода мало кого из аборигенов может удивить, потому что не подвластна даже старожилам-вещунам не в первом поколении. Вот и синоптики, защитившие в этой сфере научных знаний не одну докторскую и кандидатскую диссертации, вооруженные современными цифровыми технологиями и космическими аппаратами, круглосуточно бороздящими небесное пространство, зачастую ошибаются. Издавна повелось: если согласно прогнозу на завтра обещают солнечный день, без осадков и тепло, то на самом деле будет северный ветер, пасмурно, дождь, а потому перед выходом на улицу вернее будет, если оденешься потеплее. Какую, к примеру, обещали уральцам погоду на нынешнюю зиму? Обильные снегопады и лютые морозы. А что наблюдалось? Зима оказалась непривычно теплой и малоснежной. Уже к началу марта лучистое солнце согнало почти повсеместно снежный покров, оставив лишь на макушках древних сопок (их возраст, если верить ученым, без малого сорок миллионов лет) белоснежные ушанки.
Вчерашний прогноз на сегодняшнее воскресенье – аналогичен. Обещали одно, а что на самом деле?
Карелин, позавтракав по-холостяцки, возымев намерение, вопреки страхам зверюги, именуемого уже полтора месяца короновирусом, перед которым вся Россия трепещет, выйти на свежий воздух, посидеть возле подъезда и подышать вволю весной, решил насчет погоды составить собственное мнение. Вышел на балкон, открыл створку окна, выглянул. Дворовые яблоньки-дички, за одну ночь принарядившиеся, обдали его терпким дурманящим запахом. Он удовлетворённо крякнул.
– Само то!.. На солнце-то, пожалуй, уже не меньше двадцати. А что будет пополудни?
Старичок спустился вниз, вышел из подъезда своей старенькой пятиэтажки. Чтобы грубо не нарушать установленные в Екатеринбурге меры самоизоляции, тут же присел на недавно им же покрашенную скамейку. Щурясь на солнце, нежась под его благодатными лучами, замер…
…Карелин Семен Юрьевич, ныне пенсионер, но в прошлом – особо опасный рецидивист, признанный таковым пятнадцать лет назад по приговору суда. Сейчас ему за шестьдесят. Юбилей отметил в тот год, когда в России был изменен, то есть, увеличен, срок выхода на пенсию. Повезло мужику. А в остальном? Не так однозначно.
Отец и мать его – коренные и потомственные уральцы. Их родные места – Северный Урал, точнее, станционный поселок Карелино1. Отец – инженер лесного хозяйства, а потом – секретарь парткома крупного местного леспромхоза. Когда Сеньке стукнуло пять лет, а его сестрёнке Анютке еще не было и года, семья переехала в тогдашний Свердловск: отца перевели в объединение «Свердлеспром» на должность руководителя одного из отделов. Естественно, через неделю получила семья ордер на новую трехкомнатную квартиру, которая по тем временам считалась престижной, поскольку тысячи других ютились в засыпных бараках.
Учась еще в начальных классах, Сенька стал проявлять природный хулиганистый характер: чуть что не по нему (во дворе или в школе, где, кстати, ходил в хорошистах, то есть по всем предметам обходился без троек) – в драку. Отец стал замечать эти отклонения от нормы, пытался разговаривать, так сказать, вразумлять. Нет, не физически, а словесно. Хотя, наверное, следовало с парнем быть построже, но характер у отца был слишком мягкий. Не поднималась у него рука на сына. Возможно, слишком любил первенца. А когда чего-либо слишком много, то система воспитания непременно даёт сбой. Это и случилось с Сенькой. В старину говаривали: учить уму-разуму надо начинать сразу, с пелёнок, или, на худой конец, когда дитя еще лежит поперёк лавки, а после – уже поздно.
Отец, когда его в первый раз пригласили в районную комиссию по делам несовершеннолетних (Сенька в очередной раз набедокурил), выслушал, отрицать ничего не стал, пообещал строго наказать сына, но… Строгость его свелась к очередной беседе. Тогда сыну, помнится, качая головой, сказал: «Гены во всем виноваты… Худая наследственность проявилась… Дед твой по материнской линии по части хулиганства также был мастак. Бывало, заспорит и, отстаивая свое мнение, в борьбе за правду всё сведет к рукоприкладству… Весь в деда пошел». Зыбкое оправдание своей беспомощности, однако с очевидностью не поспоришь – бессмысленно.
Сенька никогда не был тупоголовым. Предметы из школьной программы давались легко, особенно математика и физика – в дневнике красовались одни «пятёрки». Но, наряду с ними, в том же дневнике одна запись красными чернилами следовала за другой. Раз за разом классная руководительница отмечала неудовлетворительное поведение. Конечно, чаще имело место всего лишь подростковое озорство, но с годами, повзрослев, всё закончилось плохо.
Теперь у некогда физически крепкого и красивого парня, на которого все девчонки заглядывались, видя в нем смелого защитника, богатое прошлое. За плечами – семь ходок на «зону». Последний срок отбыл семь лет назад. И с криминалом, похоже, всерьёз завязал. Поздно: жизнь пролетела как один миг. Одну «вредную привычку» всё-таки оставил за собой, а именно – увлечение дарами Бахуса, но и в этом, как сам любит выражаться, перешел на строгую диету, иначе говоря, во-первых, стал соблюдать меру, во-вторых, на дух теперь не переносит ни бормотуху, ни палёную водяру, которым прежде отдавал явное предпочтение, при этом называя оные не иначе, как «напитками дьявола»…
Сидит на лавочке старичок, щурится на солнце, но никто в нем теперь не признает даже намёка на прежнюю крутизну: обычный пожилой мужичок, которых тысячи, но никак не задира. По-прежнему, конечно, жилист, но и не более того.
Эх, укатали Сивку, похоже, крутые горки!
После смерти родителей, а это случилось тогда, когда Семен вернулся с последней отсидки, в наследство осталась трехкомнатная квартира. Наследники (в равных долях) первой очереди – Сенька и Анютка. Решили родительское жилье продать, в результате Семен обрёл законное и собственное жилье, однокомнатную квартиру в приличном состоянии. Конечно, Анна Кобякова (в девичестве Карелина) вынашивала другую идею: чтобы брат жил в ее семье, а не бобылём. Однако брат категорически стал возражать. Аргумент? Он прозвучал в его устах так: «Мало видел я свободы. Хотя бы на старости понаслаждаюсь ею. Насмотрелся на решетки на окнах и на колючую проволоку. Хватит! Всё когда-то приедается! Хочу свободы, чистых больших и светлых окон… Также не хочу…» Чего он не хотел? Предположительно, обременять кого-либо, даже родную и любящую сестрёнку, даже мимолётным взглядом не укоряющую за его прошлое.
