1. Пролог
Она опять не спала. В животе снова урчало. Утолить голод было нечем, и девушка лишь плотнее закуталась в старый плащ. Она давно потеряла счет дням, не зная ни числа, ни месяца. Порой, когда накатывала нестерпимая тоска, казалось, что она провела здесь вечность, что нет иной жизни. Все, что она видела на протяжении этого времени, – сырые каменные стены, покрытые плесенью, холодный грязный пол, охапку прелой соломы. С потолка постоянно капала вода, будто на улице, не переставая, шел дождь. Может быть, уже наступила осень или снова пришла весна.
Девушка зябко передернула плечами, закашлялась, мечтая о чашке горячего травяного отвара. Как она не любила подобное питье, предпочитая ему чистую ледяную воду, а теперь готова была отдать десять лет жизни за то, чтобы только вдохнуть аромат этого напитка, приготовленного заботливыми руками матери.
Она встала и прошлась по камере. Девять шагов от кучи соломы, что заменяла ей постель, до отхожего места, пять – от стены до решетки. Пленница с закрытыми глазами могла сказать, сколько в ней прутьев, где находятся выбоины в стене и крошечное отверстие в полу, в котором жил ее друг. Услышав шуршание, она не испугалась, неторопливо обернулась, присела ниже и протянула руку. Серая крыса ловко взобралась на ладонь, обвила запястье девушки розовым практически лишенным шерсти хвостом и вытянула мордочку. Она терпеливо ждала обычного угощения, только глазки-бусинки следили за каждым движением пленницы.
– Сейчас, подожди немного. Я оставила для тебя кое-что съедобное.
Девушка достала кусочек черствого хлеба и протянула зверьку. Тот вцепился в него лапками, вгрызся большими передними зубами. Ему потребовалось лишь несколько мгновений, что съесть нехитрое угощение.
– Знаю, что мало, но больше ничего не осталось. Два дня никто не приходил. Я сама многое отдала бы за чашку той отвратительной похлебки, которой они кормили меня. Я долго звала тюремщика, но он так и не откликнулся. Может быть, негодяй совсем забыл обо мне, или это новая пытка, будто им мало того, что я уже пережила.
Девушка тяжело вздохнула, прислонилась спиной к холодной стене, посадила зверька на колени. Гладила его и продолжала говорить. Животное ничего не могло ответить ей, но это и не требовалось. Главное, чтобы было кому слушать, чтобы рядом был кто-то живой, иначе пленнице казалось, что она уже сошла бы с ума от безысходности. Хотя это ли не признак надвигающегося безумия – беседы с крысой, которой она отдала последний кусок хлеба. Впрочем, какая разница – умереть сейчас или несколькими часами позже? Хорошо бы, это случилось во сне, тогда ей не было бы так страшно. Уснуть навсегда и больше никогда не видеть этих серых стен, не ощущать отвратительный запах гниения, не слышать, как капля за каплей, медленно просачивается вода, не ждать чуда.
Надежда давно покинула ее и страха почти не осталось. Она успела свыкнуться с мыслью, что никто ее не найдет, слишком много прошло времени. Скорее всего, ее уже никто не искал, да и было ли кому? После случившегося она уже ничему не удивлялась, потеряла веру в богов, лишь иногда по привычке шептала какие-то молитвы, заученные в детстве.
Девушка свернулась клубком, подтянула колени к подбородку и накрылась обрывками плаща. О том, что стало с его предыдущим владельцем, не хотелось думать. Рядом устроилась серая крыса, продолжая тыкать холодным носом в ее руку, выпрашивая добавки. Так ничего и не дождавшись, она успокоилась и уснула, прижавшись к впалому животу девушки. Та улыбалась впервые за долгое время. Ей снился сказочный сон, в котором у нее была семья, любовь и внимание близких, в котором она не знала нужды и тревоги, а все ее заботы ограничивались выбором платья для прогулки и составлением меню к обеду или ужину. В этом мире иллюзий она была свободна и счастлива – арарская княжна, госпожа ле Дуон, а не жалкая пленница.
2. Глава 1
Восемь месяцев назад
– Как думаешь, для чего Бер понадобился князю? Чем вызвана эта срочность? – спросила Нелия.
Призналась, что была рада возможности увидеть сестру, родителей, но тревога не отпускала. Возможно случилось нечто, о чем родные хотели сообщить ей лично, или в Араре снова было неспокойно. Муж никогда не был с ней откровенен, не говорил о службе или сложностях. Возможно, он считал, что таким образом оберегал ее, но княжне казалось, что не доверял.
– Поверь, даже не представляю. Тэй все взял в свои руки: внутреннюю и внешнюю политику, военное управление. Я еле-еле отстояла право заниматься замком. Деспот и дракон!
Вопреки сказанному, Мира счастливо улыбнулась. Ей была приятна забота мужа, а выполнять все обязанности в соответствии со статусом княгини с маленьким ребенком на руках было бы сложно. Так что возмущалась она скорее для видимости и больше потому, что слишком много забот легло на плечи супруга.
Молодая мать держала на руках младенца, не желая ни на минуту расставаться с ним. Мальчик тихо посапывал, обхватив крошечной ладошкой ее палец, не желая отпускать ни на мгновение. Иногда чему-то улыбался, порой хмурился, но спал крепким сном, который свойственен лишь детям.
– Он совсем тебя измучил?
Нелия присела рядом с сестрой, вглядываясь в личико племянника.
– Что ты? Он ласковый!
Мира наклонилась и поцеловала ребенка в лобик. Ее глаза сияли, когда она смотрела на маленького сына, а голос наполнялся любовью и нежностью. Сейчас она легко говорила обо всем, но вопрос Маринелии напомнил ей совсем другие события.
Три месяца назад она также вела неспешную беседу с сестрой, когда от сильнейшей боли она едва не потеряла сознание. Не сдержавшись, девушка вскрикнула, напугав Нелию, и попросила помощи. Она боялась не столько за себя, сколько за ребенка, который готовился появиться на свет. Потом были долгие часы безуспешных попыток родить, причитания повитухи, заклинания придворного мага. Все тщетно. Она так измучилась, что совершенно потеряла счет времени и скорее почувствовала, чем услышала, что появился Тэйнар.
– Почему не позвала? Зачем закрылась от меня? – спросил он с порога, не скрывая волнения.
– Такова участь всех женщин, – ответила Мира, силясь улыбнуться. – Жрецы в храмах говорят, что эта жертва, которую мать приносит во имя новой жизни.
– Глупости говорят!
Дракон присел на кровать, взял супругу за руку, а другую положил на ее живот, осторожно поглаживая его. Затем прошептал какие-то слова на языке Синтарии.
– Ребенок неправильно перевернулся, только и всего, – успокаивал он. – Всю боль не смогу забрать, но сейчас станет легче. Потерпи еще немного.
Княгиня глубоко вздохнула, почувствовав облегчение, и только сейчас заметила в комнате Ниту и седовласую старушку, сменившую известную повитуху. Последняя низко поклонилась, несмотря на преклонный возраст, а затем промолвила:
