Безразличие и опустошенность вдруг спустили ее в реальность. А что до этого? До этого она долго всматривалась в себя, в свое отражение. Она была красавица. Глаза-васильки, волны пшеничных волос и свечение счастья, которое было заметно всем и не нуждалось в дополнительных подсказках. Не ей ли это знать? Не ей ли это ощущать? Она видела взгляды людей, умиляющихся поступи земной мадонны. Она привыкла к этому. Привыкла нравиться. Привыкла быть любимой. Привыкла, что желания ее исполнялись. Потому так все и происходило, что она вошла в этот мир на радость. Это и было ее жизненное кредо. И мир в радость, и миру радость. Где оно все? Одним взмахом и ударом образ разлетелся на осколки и со звоном наполнил чашу раковины, издевательски преломляя отражавшуюся действительность. Разбитое зеркало ничего не отражало.
Равнодушно взглянув на эту груду бывшего своего отражения, она увидела это роковое число. 31 декабря напоминало так называемый вечный календарь. Боже, даже год застыл на роковых датах. Она опять напряглась. А что говорила ей доктор, пытавшаяся соединить ее прошлое с реальностью? Что она ей предлагала? Не думать о справедливости. А думать о том, от чего стало бы лучше. Что было бы лучшим, чем закончился бы день, который начался? Да и вообще, что для нее есть лучшее? И что для нее вообще жить? К чему тут мудрствовать? Жить – это значит иметь мечты и строить планы на будущее. А что, их теперь нет? Или есть только одна…
И в эту минуту еще один последний осколок зеркала, дрожа и вибрируя, не удержавшись, сорвался с жалобным звоном в общую кучу стекла, задев еще не омертвевший уголок ее души. Она схватила осколок. Было желание вернуть его на место, хотя бы что-то удержать в разрушении самой себя. Но осколок не хотел держаться там, где было раньше его место. Бесполезно. Все бесполезно. И… она вонзила его себе в руку. Было больно. Красная змейка вынырнула из ее тела и поползла вниз по руке. Алые капли раскрашивали серую груду битого стекла. Чтобы закрасить все, стереть себя полностью, нужно было еще чуть-чуть сильнее надавить на это орудие расправы над собой. Голова начала кружиться. 31 декабря. Ну почему тот год никак не закончится?
Предновогодняя суета – это время волшебства. Когда открываются двери в сказку. Не заметили ли вы, что в это время все проблемы отступают как-то на задний план.
Так вот и Маша стояла в очереди в магазине и любовалась, как ребенок, украшенной золотой мишурой кассой. За мишурой никогда не видно реальности. В данном случае толстой кассирши в короне Снегурочки с обвитой золотым дождем мощной шеей. Она, кассирша, казалась какой-то Немезидой. С одной стороны, богиня, вся в праздничном блеске, а с другой стороны, карательница за нарушение общественного порядка. Ведь такая у Немезиды была роль среди небожителей. Сквозь мечтательные грезы предстоящего праздника все же до Маши доносились слегка отрезвляющие нотки голоса хозяйки кассы: «Все, все успеете, еще утро только, все по очереди, все за подарками, у всех праздник… га-га-га». Тут Маша вспомнила про прошлую жизнь этой Немезиды. Это «га-га-га» ее очень развеселило, ведь Зевс превратил Немезиду в гусыню. «Га-га-га» хранительницы весов – это тоже из мифологии, было весело. Ну что ж, и кому же грустить в преддверии праздника. С чувством детского восторга она толкала перед собой тележку с подарками в медленно продвигающейся очереди. Было беззаботно, легко и весело: «ха-ха-ха», которое чуть не превратилось в «га-га-га». Нет, нет, это для Немезиды, а она была счастлива моментом, который позволил ей отпустить все переживания и проблемы. Она чувствовала себя ребенком, не отягощенным печалями прошлого и не обремененным заботами будущего. Это они, дети, умеют жить настоящим, сиюминутным, здесь и сейчас. Вот и она в это волшебное время была счастлива и свободна. Мир не рухнет, если мы все будем поглощены созданием сказки, волшебного праздника Нового года. Что это за чувство? Это чувство воплощения своей мечты. Маша с восхищением смотрела на груду накупленных ею подарков. А там ну всякая новогодняя ерунда, на которую в обыденной жизни даже бы и не взглянула: игрушки, наклейки, украшенные немыслимыми драгоценностями свечи, какие-то яркие красно-золотые разнокалиберные елочные шары, пара зубастых Щелкунчиков, красивая кукла Барби – балерина, особенно выделяющаяся своей грациозностью и изяществом упаковки. Вот это подарок для соседки, юной балерины. Ох, не забыть для нее еще красные пуанты, ведь все уши прожужжала при встрече про сокровенную мечту, которую то ли у подруги видела, то ли во сне. Мечты должны сбываться, не забыть бы про них. И еще много чего было сверкающего, праздничного в тележке. Ну гора подарков. От всей души. К празднику. Для родных и близких.
Отчитавшись перед Немезидой, Машенька вырвалась на улицу, где срывался легкий снежок, и зимний воздух, напоенный хвойным ароматом расположенного рядом елочного базара, не отрезвил, а, скорее, захмелил ее взор. Ах, да красота какая вокруг. Улицы, дома, магазины и все возможное и невозможное принарядились ярко и помпезно, что позволительно лишь в Новый год. А в будни мы, проходя мимо этих улиц и этих домов, и не замечаем, что мы проходим или мчим мимо нашей жизни.
А праздник – это запланированная радостная остановка, когда можно без угрызения совести расслабиться и быть счастливой. И Маше тоже захотелось замереть и не перелистывать свою страницу жизни. Но с праздничными пакетами она должна была еще забежать в один красивый дом. Не дом, а храм, где были приготовлены подарки для родителей, билеты на новогодний балет «Щелкунчик».
Большой… В театре и в кассу заходишь, как во дворец. Но, приоткрыв тяжелую дверь Храма искусств, она услышала, как строгий голос с нотками оперного Ивана Грозного приземлил ее зычными словами: «Коды готовим», с ударением на последнем слоге. Ее трепетное настроение чуть не упало к ногам исполина-охранника. Ха… К этому можно было бы уже и привыкнуть. И она, как метку избранной принадлежности к особому клану, торжественно преподнесла к считывающему устройству, надежно лежащему в его руке, свой иммунный QR-код, новая примета времени.
– Спасибо, – произнесла она, когда ритуал допуска в святилище был закончен. Но еще один атрибут нашего времени (градусник) коснулся ее, боже, а вдруг что не так. Все так, все так, даже захотелось произнести: «Га-га-га».
Ну нет, это же не шутки. Должен же кто-то следить, чтобы праздники не омрачились. Хотя бы не хворью. Ну, а уж с душевными муками бороться – ее профессия.
