Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
«Зато ты очень красивый» – сборник повестей и рассказов о том, что обычные женщины крайне редко влюбляются в обычных мужчин, почему-то предпочитая пиратов, мустангеров, инопланетян и прочих несуществующих персонажей. Устав от поисков чудес, тоскуют, но все равно не перестают желать невозможного.Можно сколько угодно негодовать или смеяться над человеческими слабостями и сомнительными идеалами, но красота всегда будет служить оправданием для нас.Со
Хрупкая девушка Инка борется с серыми буднями в шумном и пыльном мегаполисе. Все, что попадает в ее поле зрения, испытывает чудесное превращение, становится ярким и волшебным. Она тайком изучает карту звездного неба и свистит в ракушку-амулет. И на ее зов появляется загадочный перуанец – шаман Уаскаро.Роман пропитан ароматами кофе и мате, озарен перуанским солнцем, оплетен травами и цветами, пронизан мифологией инков, их ярким, богатым мировоспри
Страшно, когда безвозвратно уходят близкие; грустно, когда они ещё с нами, но их покинули память и радость жизни; обидно, когда любимое и кажущееся незыблемым безвозвратно уходит в прошлое… Она очень-очень хотела, чтобы её дед был всегда рядом, здоров и весел. Но старость коварна, неодолима, и как помочь деду, внучка не знала. Надежда оставалась на одно верное, магическое и очень трудно добываемое средство – волшебный шарик из рюкзака таинственно
В этом сборнике очень разные писатели рассказывают о своих столкновениях с суровым миром болезней, врачей и больниц. Оптимистично, грустно, иронично, тревожно, странно – по-разному. Но все без исключения – запредельно искренне. В этих повестях и рассказах много боли и много надежды, ощущение края, обостренное чувство остроты момента и отчаянное желание жить. Читая их, начинаешь по-новому ценить каждое мгновение, обретаешь сначала мрачноватый и оч
Говорила Лопушиха своему сожителю: надо нам жизнь улучшить, добиться успеха и процветания. Садись на поезд, поезжай в Москву, ищи Собачьего Царя. Знают люди: если жизнью недоволен так, что хоть вой, нужно обратиться к Лай Лаичу Брехуну, он поможет. Поверил мужик, приехал в столицу, пристроился к родственнику-бизнесмену в работники. И стал ждать встречи с Собачьим Царём. Где-то ведь бродит он по Москве в окружении верных псов, которые рыщут мимо о
«…Когда-то Анечке хотелось верить в ангела. В те времена ангелов в ее жизни не было, а намеренный поиск приводил к неприятностям. Анечка пыталась выяснить у разных знакомых, какое должно возникнуть чувство, когда ты впервые встречаешь своего ангела на улице или когда ангел укрывает тебя крыльями от беды. Ей очень хотелось знать, что происходит, когда ангел неслышно пролетает под потолком комнаты, освещая своим теплым сиянием темные уголки и, вдох
«У нас будет ребёнок!». Эти несколько слов навсегда меняют наше существование. Новая жизнь, новая радость, новая любовь, долгожданное счастье. Сколько мужчин, услышав эти слова от своей женщины, начинают чувствовать себя счастливыми – и для скольких они звучат точно гром среди ясного неба, перечёркивая перспективы и ломая планы… Ожидание ребёнка, опасения за его здоровье и судьбу, мечты и надежды, материальные и матримониальные проблемы, – обо вс
«В тот день Дина познакомилась с парком, когда он сверху донизу усыпан желтыми липовыми сердечками. Она знала эту аллею в горячем тополином снегу, в дрожащем голубоватом инее. Она шагала с папкой под мышкой, чуть шурша по розоватому гравию аллеи. Ее каштановые волосы, уложенные вихрами, лучились и вспрыгивали на плечах.Дина возвращалась домой, получив свой самый важный в этом году заказ, обещавший безбедную неторопливую жизнь всю осень, всю зиму.
«За неделю до разрыва с Никитой она задумалась так глубоко, что нечаянно прошла сквозь витрину в торговом комплексе на Манежной площади. Это было новое тревожное ощущение – пройти сквозь стекло. В каждой клеточке тела осталась тягостная боль-предчувствие. Тогда она сдалась и признала: расставание неизбежно…»
Работала Антонина на кондитерской фабрике. Носила юбки и платья необъятных размеров. И не догадывалась, что скоро случится у нее великая любовь с седеющим аккордеонистом, который наигрывает вальсы возле метро. Любовь случилась, но счастливая жизнь не обещала быть долгой… Антонина с легким сердцем отпустила его – когда аккордеонист, прощаясь, разбежался на пустынном перроне и улетел на крыльях своей музыки, навсегда оставляя в сердце возлюбленной
«…Ариша проходит по коридору. Просторная квадратная комната. Новенькие обои в стиле турецких гостиниц три звезды. Посредине раскинулась во всю ширь необъятная супружеская кровать. Двуспальная, дубовая, основательная. «Умеют, уважают и спят на широкую ногу в этом доме», – с ухмылкой проносится у нее в голове. От волнения в виске начинает пульсировать крошечная жилка, которая всегда шалит в подобных случаях. Тем не менее любопытство сильнее. Ариша
«…Соседка снизу – старушенция с вечно трясущейся головой, будто она на каждом шагу норовит избавиться от войлочной шляпки со свалявшейся войлочной розой. Однажды она подошла к Вите во дворе и настойчиво прошептала: «Так и знай, мальчик: чего сильно задумаешь, то и будет. Чего пожелаешь всем сердцем, то и случится. Поэтому думай осторожней. И мечтай аккуратнее, чтобы потом тысячу раз не пожалеть об этом».Произнося эти слова, она крепко держала Вит
«…Вспоминая рано утром, что родилась не в том месте и не в то время, Антонина страдала. Утопая в белом, она отчаянно и упрямо рассматривала потолок, будто ожидая, что на нем проступит подсказка: как же жить дальше. Ей совершенно не хотелось отрываться от подушки и тем более выходить на улицу, в непонятное время и в малопригодную для ее процветания местность. Поэтому каждое утро она отчаянно придумывала какие-нибудь вселяющие надежду и бодрость сл
«…Почему в агентстве ее прозвали «Тихая Сапа»? Каждое утро, поджав бесцветные губки, ничем не выдавая себя, она тенью крадется по коридору. Обманув певучую дверь, беззвучно проникает в комнату, прячет в шкаф серенькое пальтецо и бочком пробирается на свое место, к окну.Год назад, когда Тихая Сапа появилась в агентстве, в медлительные утренние часы, спрятавшись за компьютер и бумаги, Артем украдкой наблюдал за ней…»
«…Однажды вечером, пытаясь перебить лихорадку подступающей ангины, через силу заглатывая ромашковый чай, Вета сломалась. Пробиваемая ознобом, с испариной на лбу, признала: это серьезно. И, кажется, надолго. Так оно и было: он безжалостно держал ее за запястье во время трехнедельной ангины. Чуть заметно дергал за руку, когда к Вете приходила врачиха с мокрыми волосами – из районной поликлиники, а три дня спустя – старательный пожилой доктор, по ст
«…Опустив вязанье на колени, старушки поправляли под подбородками платочки и вслух между собой раздумывали: потеряет Танечка голову, распустит все по ветру или вовремя спохватится, будет благоразумной. Некоторые, вроде одной злобной яги с клюкой, поджимали губы, вспоминая свою молодость и ветерок, который однажды превратился в вихрь, все унес, все разрушил. Им вроде бы хотелось для Танечки счастья, но было горько за свою сложившуюся по-обычному ж
«…Давным-давно, в детстве, летние полудни казались густыми, как яблочное повидло, минуты тянулись так вязко и неповоротливо, что иногда их хотелось расшевелить и как следует подогнать. В распаренном, напоенном солнцем воздухе мерцали капустницы, мелькали пчелы. И старый, цвета яблоневой листвы деревенский дом был окутан гулом сотен прозрачных крылышек-пропеллеров, стрекотом, жужжанием, жаром. Где-то за рекой, на пригорке соснового леса, поспевала
«…Сдавшись, Лиза медленно спускается по лестнице, чувствуя в груди неприятную, незнакомую тяжесть. То ли предчувствие, то ли просто устала. На втором этаже встречает растерянного Васю. Стоит перед ним, задумчиво покачиваясь на ступеньках. Его глаза тревожные и как-то странно блестят. У него несчастный, виноватый и взволнованный вид. На всякий случай она все же целует его в щеку…»
«…Поговаривают, будто каждый хоть раз попадает туда. Не избежали этой участи и они, в сущности еще не повзрослевшие дети. Марина, тоненькая блондинка в бежевой майке, в джинсовой мини, в бордовых босоножках на невесомой пробковой платформе. И ее возлюбленный, девятнадцатилетний иранец Реза. Они неслись к Черному городу на закате в обшарпанном «Мерседесе», который по мере захода солнца становился синим, потом цвета темной озерной воды, потом черны
«…Перед вечеринкой, посвященной пятилетию конторы, он обнаружил на своем рабочем столе вполне заслуженный конверт с премией. И неожиданно – ветвистый белый коралл. Шершавый. Увесистый. Словно окаменевший фрукт. У коралла был отломан один рожок, наверное, пловец-собиратель нечаянно отломил его и потерял где-нибудь на глубине.По дороге домой после шумной вечеринки его внимание привлекла витрина рыболовного магазина, в которой лежали огромные засуше
«…Летом в череде радионовостей почти каждую неделю прорывалась тревожная – о новой жертве. Изнемогая в пробке, Аня делала звук громче, чтобы разузнать подробности. Эти убийства сразу ее насторожили, не позволили отгородиться привычным щитом безразличия, не утонули в водовороте других столичных неприятностей. Она знала, что жертв уже пять. Их находили в разных местах, раскиданных по карте города без какой-либо связи: на скамейке Чистопрудного буль
«Фаина, как всегда, сразу все разглядела и поняла. Ведь ее отец был знаменитым ученым-орнитологом, славившимся в научных кругах своей наблюдательностью. Да и сама она с детства присматривалась к птицам и много чего знала о жизни и поведении ворон, голубей и синиц…»
«Когда-то давно я была чемпионом двора в поедании сосулек наперегонки. А еще – заядлой исследовательницей глубины луж. И мастером в построении плотин на ручьях. Неудивительно, что я так часто болела ангинами. Для бабушки, прошедшей военный госпиталь, а после – многие годы проработавшей врачом в детском доме, каждая моя ангина становилась маленьким квалификационным экзаменом. Стоило серебристой ниточке градусника сверкнуть выше 37°C, в бабушке что
