Это было хорошее время. Ты едешь в машине, из радио льется старое доброе ретро, под которое твои родители стоптали не одну пару модной обуви. На улице сыро, серо и зябко. Все куда-то спешат, а ты включаешь печку, подъезжаешь к закусочной типа Макдональдс и заказываешь себе крепкий, горячий кофе с картошечкой фри. Еще можно сырный бургер, если не слишком бьет по карману. Потом пристраиваешь где-нибудь свою железную карету, устраиваешься поудобней и спокойно, с аппетитом ешь. Снаружи суматоха и не уют, а ты закрываешься в своем мобильном кабинете и плевать на все.
– Построились! Построились!
Или если Морозко вдруг схватит всех за задницу и разрисует (очень красиво) светлые окна твоего дома. На столе дымится чай с лимоном, а на улице метель и страшно воет ветер. Дома тепло, хорошо. Мажешь свежий хлеб маслом и малиновым вареньем…
– Шевелитесь мухи сонные!
…кусаешь и присербываешь горячим чаем. Скоро придет твоя хорошая подружка и ее нужно будет отогреть после такой непогоды. Потом вы нарядите елку, зажжете гирлянды и, укрывшись пуховым одеялом, посмотрите какую-нибудь сказку.
– Давай! Давай! Становись!
Это было прекрасное время.
– По-порядку, пошли!
Это было в прошлой жизни.
– Рассчитайсь!
– Первый.
– Второй.
– Третий.
В прошлой жизни мы имели личные машины и дома, а свободное время могли проводить с удовольствием.
– Восьмой.
– Девятый.
– Десятый.
И мы могли ненавидеть те моменты, за которые сейчас бы отдали все на свете.
– Двадцать второй.
– Двадцать третий.
А чего стоит горячая ванна и крепкий сон.
– Сорок восьмой.
Нормальный, спокойный сон, которого не было целую вечность.
– Семьдесят восьмой.
Или жаренные на барбекю куриные лапки с хрустящей корочкой и свежим овощным салатом.
– Сто второй, расчет окончен.
Теперь мы живем по-другому и мечтаем о прошлом. Мечтаем и помним всякий раз, как делаем новый вдох.
Меня зовут Всеволод Зайцев и это 43-ья зона.
Главная городская больница, больше похожая на тюрьму, теперь служит убежищем для трех сотен человек. Наспех доделанный забор – добавили два метра шлакобетона – обнесли колючей проволокой и усеяли битым стеклом. Оконные проемы преградили неровными прутьями ржавой арматуры, накрест схваченной буграми электросварки.
Добротное советское железо толстыми воротами обозначает вход и выход, а крыша здания оказалась такой себе патрульной вышкой, где в каждом углу дежурит дядя с автоматом, так что граница на надежном замке.
Весь правый сектор первого этажа забит консервами и сухими гарнирами в герметичных пластиковых коробках. Нас уверяют, что крысы их не возьмут, к тому же там везде понатыканы ультразвуковые отпугиватели.
Две мощные ВЭС украшают эту угрюмую картину, до боли напоминая благополучный флюгер – детское творчество типа: «Сделай сам» или «Очумелые ручки».
Своя скважина здесь была пробита еще с тех пор, когда со спокойной душой было можно пускать пузыри в ванной или платить налоги, что примерно то же самое. Теперь никому не надо твоя потная треть зарплаты, а лишь тот самый пот, упавший с кроткой (обязательно) головы, ибо теперь твоя зарплата это крыша над головой, сухая вредная еда и люди-хаки с АКМ через плечо.
– Так, ласточки, еще раз повторяю, никто здесь никого не держит, так что если хотите показать свой характер – вперед за ворота, на вольные хлеба, так сказать. Скатертью дорожка. Мы вам даже сухпаек сложим. Ну а кому нужна пища и кров, кому нужна защита, тот пусть будет так любезен, шевелить батонами, когда ему говорят, ибо не за красивые глазки вы здесь казенную тушенку уминаете.
Человек в униформе и «Макаровым» на боку обвел всех взглядом и продолжил:
– Нам с вами выпала великая почесть – стать основателями новой жизни, но у нас может не хватить сил и на собственную, если не будем держаться вместе. Запасы еды не бесконечны, а наши метеорологи пока не прогнозируют осадки небесной манны. Так что не кривите рожи, мы все здесь в одной упряжке.
Конечно люди кривили рожи. Продавцы, пенсионеры, бизнесмены, работяги, студенты. Казалось бы, еще вчера они могли сладко потянуться в своей постельке, громко зевнуть, потом поджарить тосты и сварить кофе, а не слушать приказные вопли здорового бритоголового сержанта. Первые несколько дней всё выполнялось безропотно, но теперь все потихоньку стали приходить в себя, осваиваться и проявляться.
– Нам нужно вспахать землю и создать огород. Огурцы, картошка, капуста.
– А если свет опять пропадет? – спросил менеджер среднего звена Кирилл.
– А если свет пропадет не просто опять, а на совсем, на веки вечные, – ответил сержант. – Так что к черту огороды и кильку в томате. Устроим здесь прощальную оргию и пустим себе по пуле в лоб.
Послышался редкий, нервный смешок.
– Кто из вас корпел над кабачками с редисом, граждане пенсионеры?
– Я корпел. – Отличился пожилой человек в очках.
– Да все мы здесь, наверное, корпели, – отличился второй, выступая вперед. – Ну, я стариков имею ввиду, конечно.
– Все знаете что делать?
– Знаем.
– Разберемся.
– Знаем. – Перемешались уверенные голоса.
– Хорошо. Тогда сейчас дружно спускаемся вниз. Сержант Науменко выдаст лопаты и семена. Каждый плод закрепим за одним хозяином, который будет ухаживать за ним от начала до конца. Мне нужно шесть человек знающих толк в земледелии.
Из строя вышло чуть больше десятка стариков. Сержант одобрительно зашагал вдоль ряда людей, указывая на них планшетом и называя судьбоносный овощ. Так пожилой человек в очках оказался свеклой. Тот, что вызвался за ним – картошкой. Дальше последовали кабачки, морковка и лук, а единственная женщина из мужской компании стала огурцом.
– Десять человек остаются наводить порядок. Остальные за мной.
Определив счастливчиков, он повел большую дружную команду на воздух. Пока они спускались по бетонным ступенькам, его просто засыпали вопросами:
– Товарищ сержант, а когда майору дадут список фамилий?
– Товарищ Плетнев, а это точно, что наша зона последняя?
– Ради Бога спросите майора, может у него уже есть данные?!
– А где находится ближайшая зона?
– Неужели вы никого не потеряли?
Сержант Плетнев остановился и играя желваками уставился на все скопище.
– Послушайте, если бы майор обладал информацией, вы бы уже были в курсе, разве непонятно? Все здесь разлучились с родными и близкими, но нас почти три сотни и у каждого минимум двое разыскиваются, и все это надо передать в сорок два пункта. Как вы полагаете это быстро?
– Но неужели нас никто не ищет? Неужели только мы даем запрос?
– Женщина, у нас нет компьютеров с базой данных, чтобы все сошлось в секунду. Старенькая радиосвязь со статическими помехами, по которой нужно поломать язык и посадить голос, перечисляя тысячи фамилий. Сорок три зоны, помните? Терпение господа, терпение.
