One Republic – What You Wanted
Surface Opus Orange
Я никогда не забуду тот день… День, разделивший мою жизнь на «до» и «после», ставший Рубиконом, перейдя который, уже нельзя вернуться назад.
День, когда я впервые увидела его.
Рождество – самая благодатная и радостная пора в году, особенно когда тебе шестнадцать. Мы живём в большом доме и поэтому подготовку к праздникам обычно начинаем ещё в ноябре. Новогодние ёлки, разноцветные гирлянды, стеклянные шары, фонарики, свечи, огромные олени из белой плетёной лозы, ну и, конечно же, килограммы искусственного снега, потому что живём мы в Сиэтле и самого обычного зимнего атрибута, как правило, практически не видим.
Это Рождество будет особенным, совершенно непохожим на все предыдущие, а всё потому, что всего два месяца назад, в сентябре, в нашей семье случилось очередное непредвиденное и выходящие за все возможные рамки событие – у нас появился новый член семьи!
Нет, мама вовсе не подарила нам маленький комочек счастья, с которым мы могли бы упоительно возиться, катать в колясочке, тискать и спорить друг с другом за право обладания его вниманием, к сожалению, нет – новоявленному брату восемнадцать.
Честно говоря, наша семья и так немаленькая: нас четверо у родителей. Теперь будет пятеро.
Это был самый обычный четверг самого обычного сентября, и ничто не предвещало потрясений. Школьные занятия были окончены, и Стэнтон, наш водитель, уже успел доставить нас с сёстрами домой. Я спокойно пила свой обжигающий чай и выслушивала очередные жалобы Аннабель на невыносимую школьную жизнь, пока Лурдес, переписываясь с тремя мальчишками, собирала в Амазоне корзину своих заказов и болтала по телефону с подружкой. И вот, в тот ранний сентябрьский вечер, заливший море, наш стеклянный дом и его террасы своим мягким золотым светом, традиционную тишину нарушил необычно звонкий голос матери:
– Девочки, у нас гость!
Мы втроём подпрыгнули и кинулись в фойе встречать родителей и того самого гостя, а я – скорее обниматься с отцом, что давно уже стало частью моего обязательного моциона.
Из десяти ежедневных объятий девять раз меня обнимет Алекс и только один мама, если, конечно, не забудет. Нет, моя мать вовсе не злюка, она очень добрая и любящая, но обычно она словно плавает в мечтах, слушает музыку или решает свои математические задачки с уравнениями, погрузившись полностью в себя. И только если с нами случается нечто нехорошее, она словно просыпается из своего летаргического сна и тут же кидается на амбразуру, чтобы защитить нас, спасти и решить все наши проблемы, причём самым коротким путём и оптимальным способом. А Алекс всегда рядом. Алекс – это внимание, участие, ласка, постоянная и вездесущая забота.
Формально Алекс мой отчим, но я предпочитаю называть и считать его отцом. Он лучший друг, опора и поддержка, самый умный и надёжный человек на земле. Ну, после мамы, конечно.
Он входит первым, и я кидаюсь в его объятия, просто потому что приучена к ним, и потому, что мне не хватает его больших, внушающих уверенность рук. Мне нравится, как он пахнет… домом и добром! Я прижимаюсь к нему, впитывая исходящее от его груди и рук тепло и замечаю на чёрных волосах маленькие прозрачные капельки нашего извечного дождя, и на сердце тут же делается так радостно, празднично! Алекс стискивает меня как всегда крепко, целует в макушку, затем нежно в лоб, и тихо, так, что слышно только нам двоим, приветствует:
– Соняша… Как ты сегодня?
– Отлично! – по обыкновению отвечаю.
– Соня! Соня! – мама настойчиво пытается привлечь моё внимание, и в её голосе я улавливаю нетерпение напополам с раздражением. – Соня, оторвись от Алекса, у нас гость! Девочки, познакомьтесь, это Эштон!
Моё внимание переключается на молодого человека, стоящего рядом с матерью и не сводящего с неё глаз. Я смотрю и не верю сама себе…
– Эштон – новый студент на моём курсе, – почти торжественно сообщает мама, однако всем уже ясно, что высокий парень с острым пронзительным взглядом и жёстко поджатыми губами стоит посреди нашего холла вовсе не потому, что посещает её лекции, а потому, что у него практически одно на двоих с отцом лицо. Это, как если бы Алекса запихнули в ксерокс, сделали копию, затем эту копию обработали в программе омоложения, убавив лет, эдак, двадцать, и выдали бы обратно.
Лурдес со всей своей детской непосредственностью громко восклицает:
– Они же совершенно одинаковые!
– Лурдес! – тут же одергивает её мама.
Эштон обводит быстрым взглядом дом и вновь фиксирует его на моей матери. Поведение гостя, манера держать себя, оценивающе смотреть, коротко и односложно отвечать, явно транслируют вызов. Не ясно только, кому именно он адресован: нам всем вместе взятым или кому-то особенно отличившемуся?
