Ава Сканич - Ахаунт

Ахаунт
Название: Ахаунт
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Ахаунт"

Уж на кону семь жизней было, и снова прикуп тасовать, а жизнь всё так же не постыла, когда по-белому считать, а что ей, жизни – бесконечность, так бесконечна вне и нет: глядишь вперёд – маячит вечность, глядишь назад – там тоже свет; пусть разум щедро дан натуре затем, что милости не ждёт, но безотказно по фигуре мне отраженье возраст шьёт. Книга содержит нецензурную брань.

Бесплатно читать онлайн Ахаунт


© Ава Сканич, 2019


ISBN 978-5-4496-7672-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Кошка-совесть всегда здорова…»

Кошка-совесть всегда здорова,
ловит птиц за окном открытым,
жизнь почти что уже убита,
но расклад разбросала снова,
под павлина расцвечен вечер,
лужа морем заплещет лихо,
мне на вызов ответить нечем,
и душа умирает тихо;
переулки и жерла арок
по шагам отстучали годы,
и весна, как большой подарок,
тяжела, и готовит роды;
почему ничего не жаль мне —
разве так уж пряма дорога?
Кнут как пряник, и груз не тянет,
ведь осталось совсем немного:
разбросать незабудки пепла
может, с берега, может, с крыши,
и упасть в перспективы пекла,
где никто никого не слышит;
голос милый и голос вражий —
все утонут в просторах Леты, —
не жалею, но как же, как же —
без меня встанет солнце летом?..
Не почувствовать, не проверить,
какова холодна водица,
и тоску твою не измерить,
и любовью твоей не напиться…

«То, что я не в себе, это точно…»

То, что я не в себе, это точно,
а когда вернусь – не замечу,
всё читаю,
да не по строчкам,
и в окне тот же самый вечер;
день сурка, не иначе, грянул,
и для девства нашлась отрада —
пухнет облаком пенным ванна,
на кровати игрушек стадо;
никогда не бывало скучно,
и всегда я любила кашу,
это ты
так меня замучил,
что я солнце в цвет крови крашу;
облака не играют в пазлы,
не сложить мне из них картину,
а когда-то я так отважно
подставляла под глобус спину;
всё двусмысленно и неточно,
остроумие к чёрту, к богу,
погибаю не в одиночку,
и не ангел зовёт в дорогу;
только женщина может вечно
воз тянуть от любви до ада,
не надеясь на слёзной свечки
поминание без пощады…

«Оконечность земли…»

Оконечность земли,
и конечность моря,
и мольбы потонули
в рассоле горя,
и от взмаха прощай
до письма с поцелуем
мы рискуем;
нет, не помни меня,
ни скрипичным ключом,
ни скрипучей отмычкою
с длинным плечом
я из песни ни ноты не выну,
нет, нет,
одинок мой рассвет;
слово сказано,
здравствуй, никчёмный мэйк-ап,
день за ночь заплетается вперекосяк,
но я знаю, я знаю,
ты есть,
пусть не «мы»;
как мы пОшлы,
когда мы умны…

«Просто так, …»

Просто так, —
ничего не случилось,
просто музыка режет слова,
я сегодня как будто влюбилась,
я вчера не сломалась едва;
взгляды шарят рыбацкою сетью,
шёпот ищет запутать кого,
я не первая,
даже не третья,
но – его.

«Бутерброд с завядшей петрушкой…»

Бутерброд с завядшей петрушкой
ест дружок,
а его подружка,
отвернувшись, в окно заглянет:
осень тянет;
стонет филином непохожесть,
понимание не дороже,
чем по осени непогожей
прятать душу в пальто из кожи;
кошки жить не мешают, если
спят себе на окне иль в кресле,
ну а мне на окне постыло —
я простыла;
машет крыльями созерцанье
постраничное на он-лайне,
и в беспамятстве от вниманья,
зависаю по виндусам я.

«Нет, Гамлет был не чист…»

Нет, Гамлет был не чист,
иль старым был, —
уж очень он расчётлив;
Офелией прикрыться,
и лишить
её защиты в облике отца
(дурак ещё заботлив!),
и спрятать грех в монастыре,
и разобрать, что Тень —
не адово посланье;
и всё-таки все души на закланье —
под ножик острый бесова отродья
для смеха и виват простонародья;
и мелкоту души своей излить
не состраданьем (мало пусть его),
но желчью, жалобой и жлобством —
нет, Гамлет был нечист!..
Гертруда вознеслась,
Гертруда, труса мать,
была чиста, как голубь,
когда, не чая душу сохранить,
её спасла, чтоб ада дверь открыть
ничтожному,
как все, кто жил без веры,
но чаял в чистоте слыть первым.

«После музыки «до…»

После музыки «до»
неизбежно и «после»,
и забыта вестей
пожелтевшая россыпь,
я была или нет, —
я не помню начала,
я скучала.
Я рвалась в никуда,
как безумьем объята,
чёрных дыр невода
на улов небогаты,
но за миг до свободы,
на плахе зевая,
поняла, что немая…
Всё, что «после»
придумал мой гений трусливый,
было чёрным до дыр,
и до слёз несчастливым;
в резонанс я играю,
куда камертону,..
подложка из фону…

«Если тебе так же больно, как мне …»

Если тебе так же больно, как мне —
прости меня, парень;
месяц один однорогий во тьме
желанием налит;
солнце кипит,
но не видно ни зги,
только разлука
ветками тополя машет – беги,
нужно,
подруга;
что невозможно,
как не понять, —
я и узнала,
как отменённою буквою «ять»
прыгнуть с вокзала…

«Слова мои не прощены…»

Слова мои не прощены,
как долго буду я, страдая,
мечтать, чтоб осень золотая
отмыла память от вины,
да, я в отчаяньи живу,
и не надеюсь на удачу…
Я говорю?
Нет, я так плачу
над непокорным словом «мы»…

«Прости, не гений мой…»

Прости, не гений мой,
смирись с такой, как есть,
ведь славословье убивает честь.
Молчи, мой не герой,
брутальность не причина
считать, что ты мужчина.
Прощай же, мой покой,
не жажду я блаженства,
ведь нет в нём совершенства.
Не свесть въедино, нет,
ум и печаль, – и вера
не созидает меры.
Не достаёт любви,
чтоб колокола звон
своею мощью распугал ворон.
Я совершенства жажду,
и увы,
в сём поиске не снесть мне головы.

«Сегодня, лазая в Сети…»

Сегодня, лазая в Сети,
познала (Господи, прости!):
рэп, мат, стёб, поп, и просто трёп;
болтала с девочкой,
старухой;
кретину врезала по уху,
критиковала мазохиста,
бежала ушлого юриста,
о Билли Гейтс,
ты возле бога как апостол,
ты ангел просто;
сегодня в ухо мне шептали —
права как будто своровали,
какие вопли раздаются,
когда за край слова прольются,
о боже, где искать поэта,
в тисках таможни интернета;
ля-ля и три куплета сбоку —
не Пушкин, нет, не Сумароков, —
не повторить за разом раз
один заказ;
нет, парень, каКчества не видно —
вот то и стыдно;
долой всё авторское право, —
и Блок и Стенли – всё отрава,
неповторимо,
непокупно —
так недоступно!
О, мать твою не пожалеть,
вне монитора бродит смерть,
она закосит всех когда-то,
кто верит в истины апдато.

«Не думать, не искать…»

Не думать, не искать,
не ждать и не мечтать;
прожить полжизни
и уже простить
тех, кто не смог заставить
жить в границах,
и обязать саму себя
себе самой
определить границы;
прожить полжизни и забыть о том,
что радости бывают и печали,
и сколько раз опять стоять в начале,
и зов бессмертья слышать впереди;
прожить полжизни,
всё начать с конца,
и примитиву ужасаться снова:
скатиться от Платона до флэшмоба!
Вавилоняне, чуден наш язык,
бог разделил,
и правит он умело,
ещё чуть-чуть, и под звериный рык
мы будем азбуку учить набЕло.

«Да, наша жизнь отмечена не страхом…»

Да, наша жизнь отмечена не страхом,
и не любовью, нет,
увы, увы,
презренья обжигающая маска
вгоняет в краску.
Нет, не прощаем мы причуд,
и не прощаем мы уродства,
как не прощали первородства
князей тщеславные враги.
Презренны старые, смешные,
презренны юные, тупые,
презренные пахнущие плохо,
презренно всё, всё, что плохо,
что нарушает карту мира
вновь сотворённого эфира.
Не поддавайся, мой герой,
возненавидь меня однажды,
мне расставание не страшно,
но лишь бы взгляд не свысока,
пускай мужское превосходство,
для силы гендера печать,
меня волнует, но опять
прошу жестокой я отваги —

С этой книгой читают
Трол – домовой диванный, мордой смахивает на лошадь, ибо предки его из дворовых были, на конюшне обретались. Домовые по-всякому называются, по-разному выглядят, а показаться могут и вовсе похожими на отражение в зеркале. Домовые по полу ходят босиком. Никто из них отродясь домашних тапок не носил и носить не будет. И потому, если хотите, чтоб в доме всё было хорошо – держите полы чистыми. И, конечно, хоть они в основном домоседливые, жизнь – это
Ну да, всякое случается. Бывают герои, выдуманные из полена, а бывают такие, которых и выдумывать не надо: самые обычные Пончики, Гвоздик и Ручка. Ну ещё Кит, Дракон, магнитики с холодильника, пёс-Вояка. Почему бы нет? Пончиков испекли, Гвоздика выковали, Ручка была обычной, пока не попала в эту историю. Странные звери с Белой Горы – любимые игрушки Мальчика. Дракон же сам по себе, потому что от всех отличается. Пончики, Гвоздик и Ручка, с тех по
В одном сказочном лесу жили-были Злев и Злица. Потом в их доме поселилась Мартышка. И случилось так, что они чуть не потеряли домик, а Жирафель – голову.Однако всё закончилось благополучно, потому что Мангуст был не жадным, леопардиха баба Лёпа умела быть благодарной, а Поросёнок с Мартышкой оказались умнее, чем можно было ожидать.
Книга чуть хулиганская, однако без непотребства. Текст читается как сказочный, или слэнговый. Русский язык настолько образный и ёмкий, что и вышедшие из употребления слова почти все понятны по наитию, в контексте. Хорошо бы это наитие не променять окончательно на англо-русские неологизмы, всё больше засоряющие родную речь. Безусловно, эту книгу нельзя воспринимать как экскурс в историю, это фикция, иллюзия, игра в тавтограммы, но если хоть парочк
Драгоценные и любящие читатели, Любви почитатели! Данный шедевр, т. е. эта книга, – сплошной набор позитива, который поможет вам оставаться настроенными на любовь, свой внутренний свет, дарить всем радость, солнца и луны привет!Даже просто наличие этой книги приносит истинное счастье, поднимает вибрации и, соответственно, уровень жизни!Любите и будьте любимы!
В сборнике собраны лирические и иронические стихи, пародии, ироническая проза.Всё принадлежит перу автора Софья Сладенько. Книга содержит нецензурную брань.
Стихотворение, заглавие которого вынесено на обложку, было написано в ранней юности и отражало мои предубеждения той поры относительно внешности мужчин. О, сколько же разных предубеждений ломают нашу жизнь! Также наивными и беспомощными мне кажутся теперь и другие произведения, включенные в сборник. Но несмотря на очевидные несовершенства у этих стихов есть и одно безусловное достоинство – искренняя интонация, что и заставило меня сохранить их. З
Данная книга является дебютным сборником стихотворений Александра Савицких. В него входят стихотворения, написанные в период с 2009 по 2012 гг., до призыва автора в ВС РФ. Вместо предисловия предложен манифест «Рукопожатие человеку, страдающему гипогвезией», который отсылает нас к манифесту футуристов начала XX в. Бурлюка, Кручёных и Маяковского – «Пощёчина общественному вкусу». Манифест выражает отношение автора к поэзии и современной действител
«…В парадном не пахло ничем. Даже смертью. И тем более – мочой и фекалиями. Фекалиями… Муравей попытался улыбнуться собственной интеллигентности. Он полз на второй этаж по широкой лестнице. Как самый настоящий муравей. Если только муравьи могли существовать в таком адском холоде. И голоде. Засунутая в карман пальто рука слабо сжалась. На том месте, где теперь пустота. Ничего. Ни крошки от ста двадцати пяти граммов хлеба. Вязкого, словно глина. То
Небольшой прибрежный городок Бродчёрч потрясла трагедия – одиннадцатилетнего Дэнни Латимера нашли задушенным на пляже. Детективы Алек Харди и Элли Миллер намерены вычислить убийцу во что бы то ни стало. Но расследование дает поразительные результаты – один за другим под подозрение попадают самые добропорядочные горожане! У каждого из этих благопристойных людей, оказывается, есть свой скелет в шкафу. Когда тайна перестанет быть тайной, городок сод
Книга предназначена для тех, кто в изучении немецкого языка не продвинулся дальше уровня «читаю со словарем» и желает научиться говорить (а не только читать и писать) по-немецки. Обучение разговорной речи происходит параллельно с повторением грамматики − шаг за шагом, от самого простого к более сложному. При этом грамматика не является самоцелью, а только подспорьем. Книга замечательно подходит для курсов разговорного немецкого языка для начинающ
Автор книги называет себя «недобитым оптимистом», а по жизни он – ученый-биолог, писатель, публицист из Баку (Азербайджан).Где с юмором, где с грустью, где сентиментально, а где и жестко автор рассказывает о разных случаях из своей не бедной событиями жизни.Заниматься наукой и сниматься в кино, играть в рок-группе и ловить змей, искать разум у растений и совесть у людей, смотреть на то, что видят все, и видеть то, чего не видит никто, – под силу