«– Ему снится сон! – сказал Трилили. – И кто, по-твоему, ему снится?
– Никому об этом не догадаться, – ответила Алиса.
– Ему снишься ты! – воскликнул Трилили и радостно захлопал в ладоши. – Если б он не видел тебя во сне, где бы, по-твоему, ты была?
– Там, где я и сейчас, естественно, – ответила Алиса.
– А вот и нет! – пренебрежительно возразил Трилили. – Тебя бы тогда нигде не было! Ты просто снишься ему.
– Если Король проснется, – вставил Трилюлю, – ты сразу исчезнешь, как огонек задутой свечи – р-раз, и тебя уже нет.
– Как бы не так, – возмутилась Алиса. – А кроме того, если я – из его сна, тогда откуда вы, хотела бы я знать?
– Оттуда же, – ответил Трилили.
– Именно, именно, – прокричал Трилюлю».
Льюис Кэрролл, «Алиса в Зазеркалье».
(Свет падает на БЕЛОГО КРОЛИКА, набивную игрушку/куклу, который сидит на диване в комнате, очень похожую на гостиную времен «Алисы в Зазеркалье», но достаточно и дивна, окруженного темнотой. Молодая женщина сидит рядом с ним, ненавязчиво манипулирует им, шевелит головой и передними лапками, перекрещивает задние, говорит за него).
БЕЛЫЙ КРОЛИК. Начинаешь с начала. Потом продолжаешь, пока не доходишь до конца. На том останавливаешься.
Да, я знал Алису. Можно сказать, знал ее близко. Если кто-нибудь может сказать, что действительно ее знал. Кстати, без лишней скромности скажу, что именно мне она обязана своим успехом. Именно за мной она последовала в кроличью нору и в Страну чудес. Разумеется, тогда я был куда более молодым кроликом. Она всегда куда-то спешила. Вечно боялась опоздать. Опоздать куда? Теперь уже и не припомню. Что-то связанное с герцогиней. Но Алису я помню, как живую. Алиса была не из тех, кого можно забыть.
Но этого дня я не знаю, почему она последовала за мной. Я всегда подозревал, что на каком-то уровне, подсознательно, ее влекло ко мне. Она бы это отрицала, я уверен. Но сердце подсказывает: что-то она во мне видела, образно говоря, узнавала родственную душу. Но это было так трудно, понять, о чем она думала. Потому что Алиса всегда думала о многом и о разном.
В любом случае, только что она сидит под деревом, изнывая от скуки, а мгновение спустя уже следует за незнакомым кроликом в большую дыру, а потом падает, падает и падает в Страну чудес.
Разумеется, в те дни она была готова ко всему. Подозреваю, что и дома у Алисы была репутация оторвы. И она определенно злоупотребляла запрещенными веществами. Пила все. Повесьте бирку «Выпей меня», «Съешь меня» на что угодно, и Алиса воспринимала это, как руководство к действию. А сколько она провела времени, посасывая кальян с Гусеницей. И вроде бы небольшого росточка, каких-то три дюйма, а как много от нее было проблем. Она уничтожила мой дом, а в процессе чуть не убила Ящерка Билла. Ему до сих пор снятся кошмары. Она сломала парник для огурцов. Просто удивительно, какой вред смогла причинить одна маленькая девочка.
Позже она сказала мне, что до сих пор не может поверить случившемуся. Как ей хватило глупости последовать за мной в кроличью нору? На что я ей сказал: «Тебя никто не заставлял, дорогая. Ты могла повернуться и пойти в другую сторону. Если ты следуешь за незнакомым кроликом в большую дыру, что случается с тобой после этого – твоя вина».
Но, возможно, я был слишком суров по отношению к ней. Последовать за мной в кроличью нору, конечно, глупость. Но глупой девочкой она не была. Да, глупостей надела немало, но на самом деле она была очень умной. Может, слишком умной для ее собственного блага. В те дни не полагалось девочкам быть такими умными. Но ей хотелось знать все и обо всем. Времени. Мышеловках. Памяти. Множествах. На каком-то этапе своей жизни решила, что математика – это все. Однажды попыталась объяснить мне теорию хаоса и ее отношение к психометафизике. Я понятия не имел, о чем она говорила. Вы все это записываете? Или мне говорить медленнее? Может, мне вообще не следует говорить. Но я должен говорить, или исчезну полностью, как Чеширский Кот.
Почему она последовала за мной? Думаю, она заблудилась. Что-то искала. Это была ее отчаянная попытка вернуться в сад. Мы все пытались вернуться в сад через маленькую дверцу, так? Она много плакала. Чуть не утонула в своих слезах. Она хотела вернуться в сад, но в дверцу не пролезала даже ее голова.
Но она была упрямой, как ищейка. Если за что-то хваталась, так уже не отпускала. А потом внезапно бросала и переходила к чему-то еще. Такая беспокойная душа. Дело в том, что она никогда не знала, кем собиралась стать в следующий момент. Всякий раз, когда ты ее видел, она была другой личностью.
Она никогда не говорила со мной о том, кем была с нормальной стороны зеркала. Я знаю, что у нее сложились очень теплые отношения со стариком-математиком, который написал о ней книги. Я слышал, еще он делал очень красивые фотографии. «Я – чья-то муза, – однажды сказала она мне. – Или демон. Я – чье-то вдохновение. Не хочу этого. Но, судя по всему, в таких делах выбора у человека нет».
Она обожала играть в голый крокет. Мячами для крокета служили живые ежи. Молотками – фламинго. Алиса не без труда управлялась со своим фламинго. Он все время оборачивался, чтобы посмотреть на нее, а ежи продолжали удирать. Все играли одновременно, гоняя ежей по лужайке. Ежи еще и дрались между собой, а ее фламинго так и норовил улететь на дерево.
Я находил ее особенно привлекательной, когда она сердилась. «Они не играют по правилам, – говорила она. – И все время ссорятся. Они не подчиняются правилам. У них, похоже, вообще нет правил. Все здесь сделано из хаоса». И, разумеется, была права. Страна чудес являла собой чистый хаос. Первородный хаос детства, из которого формируется все остальное.
И эти безумные чаепития. Одному Богу известно, что они кладут в этот чай. Не апельсиновый мармелад, это точно. Постоянно меняют места за столом. Переворачивают молочник. Пытаются засунуть Соню в чайник. «Больше никогда туда не пойду», – сказала она. Но, разумеется, пошла. Она была из тех девочек, которые постоянно сжигают за собой мосты, а потом бегают по ним взад-вперед, пока они еще горят.
