1. Глава 1
Тана
— Как же так, гражданочка? — спросил заместитель начальника трудовой колонии планеты Хесс, некто «Д. Дадено», и посмотрел на меня с укоризной. — Как вы оказались здесь?
— Как и все: была доставлена на аэробусе.
— Я не о том. За что вы получили срок?
— За принципы.
— Нет, вы получили срок за превышение полномочий, порчу чужого имущества и оскорбление начальства, — перечислил Дадено и вздохнул горестно, словно его искренне интересует моя судьба и мой срок. — Неприятно, гражданочка. Я привык к самым разным арестантам – кого только не отправляют на Хесс! – но полицейских здесь еще не бывало. Вы первая.
«Хоть в чем-то я первая», — поздравила я себя и потерла место на плече, куда меня сегодня ужалила игла. Сразу по прибытии на Хесс мне, как и остальным в партии новеньких, ввели блокатор эо, психической энергии.
— Укол будут делать раз в неделю, — пояснил Дадено, заметив, как я морщусь, трогая плечо. — Вы быстро привыкнете.
— Вряд ли…
— Привыкнете-привыкнете... Для психокинетика потеря эо поначалу кажется инвалидностью, но скоро вы поймете, как прекрасна и удивительна жизнь без психических способностей.
Я недоверчиво посмотрела на мужчину. Он искренен или нарочно меня дразнит? Увы, без эо я не могу этого понять – привыкла полагаться на энергетику и узоры ауры. А по одной только внешности решать, что он за фрукт – дело гиблое; я всегда проваливала тесты по физиогномике.
— Я выпускник той же академии, где учились вы, — все тем же голосом сочувствующего доброго дядюшки сказал Дадено. — Тот же факультет, та же специальность. Нас с вами учили одному и тому же. Так скажите, — мужчина склонился ко мне, и под весом его тела панель замигала, — как вы могли нарушить главное правило психокинетиков и злоупотребить силой? Что заставило вас поступить так?
Этот вопрос мне часто задают в последнее время, но правда никому не интересна. Больше я ничего доказывать не буду – все уже решили за меня.
— Меня довели, — равнодушно ответила я и стала изучать ноготь, который прищемила сегодня в аэробусе.
Дадено цокнул языком и вернул своему грузному телу нормальное положение; кресло под ним жалобно застонало. Сложив руки на груди, он протянул:
— Вы не на курорте оказались, да и сумма, которую вам надо отработать, весьма и весьма велика. Вы надолго здесь, гражданочка. Надеюсь, долгий срок поможет вам сделать правильные выводы.
— Не беспокойтесь, — отозвалась я, — выводы уже сделаны.
— Спишу вашу самоуверенность на юный возраст. Мы с вами еще поговорим, когда освоитесь. А сейчас идите и открывайте для себя волшебный мир физического труда и дисциплины. Добро пожаловать на Хесс!
Из кабинета замначальника колонии меня вывели двое широкоплечих молодцев с ничего не выражающими лицами; один шел впереди, другой сзади, я смотрела по сторонам. «Стороны» взгляд не радовали. В поле моего зрения вдруг появилось яркое пятно, оказавшееся женщиной в желтом костюме; женщина заполняла уборочных роботов чистящим порошком. Такой яркий цвет костюма нужен, чтобы издалека видно было?
Один из молодцев подтолкнул меня вперед и сделал это довольно грубо, хотя толкать меня причины не было. Меня провели в душное помещение с влажным воздухом; у правой стены стояли высокие кабины – гигиенизаторы.
К нам подошел хозяин этих гигиенических владений, круглоглазый апранец. Для своей расы он, впрочем, недостаточно круглоглаз, да и типичной для апранцев рыжести шевелюры я не заметила. Отметив что-то в служебном планшете, он окинул меня взглядом, объяснил, что нужно делать в гигиенизаторе, и велел зайти в третью кабинку.
Я пошла к кабинке, радуясь про себя, что меня определили в трудовую колонию, а не в тюрьму. В тюрьмах, особенно в тех, куда попадают не богатые, не знаменитые и не политические, с заключенными обходятся куда жестче, и об отдельной кабинке гигиенизатора и обращении на «вы» можно только мечтать. Я зашла в кабинку, разделась, с тоской посмотрела на свои вещи, убрала их в красный ящик и нажала красную кнопку.
Пережив трехминутную экзекуцию под названием «гигиеническо-профилактические процедуры», я нажала на желтую кнопку. Теплые потоки воздуха бережно высушили мое раскрасневшееся тело – полагаю, это будет единственное приятное ощущение за день. В желтом ящике нашлось бесшовное белье телесного цвета, яркий красный костюм, почти такой же яркий, как мои волосы, и длинные носки. Обуви не было.
Я вышла из кабинки. Если после душа чувствуешь себя обновленным, то после гигиенизатора радуешься тому, что выжил. Кожа горела, волосы свесились жалкими полусухими висюльками, щипало глаза, жгло в месте укола – зато я теперь чистая-чистая. Апранец бегло осмотрел меня и вручил пару ботинок; убедившись, что они мне впору, он махнул рукой моим «телохранителям» и отошел.
Сопровождающие отметили что-то в планшете и повели меня дальше по лабиринту коридоров и переходов. Следующей остановкой на этом коридорном пути стал кабинет врача…
«О, Звезды, дайте мне сил», — взмолилась я про себя и постаралась справиться с трипанофобией[1]. То, что меня сюда привели, еще не значит, что мне сделают еще один укол; меня могут просто осмотреть, проверить показатели здоровья и все такое… так ведь? Пожалуйста, пусть будет так!
Врач, хмурый мужчина неопределенной расы и возраста, не обрадовался нам.
— Еще одна новенькая? — спросил он недовольно. — Почему так поздно?
— Дадено с ней толковал.
— Арестантов надо приводить в общей партии, по порядку в журнале, а не абы как! Что стоите? На кушетку ее, лицом вниз, костюм снять!
Я почувствовала, как кожа покрывается предательскими мурашками. Этот страшный человек хочет, чтобы я разделась? Что он собрался делать? Современные импланты обычно вводятся перорально…
— Раздевайся, — велел один из моего «почетного эскорта»; на его лице появилась ухмылочка. — Или помочь?
Я отвернулась от неприятного типа и быстро сняла костюм. Надеюсь, не нужно раздеваться полностью? К счастью, так и оказалось. Пока меня правильно укладывали на кушетке и фиксировали тело ремнями, врач что-то настраивал на инфопанели.
Я считала собственные вдохи и думала об отвлеченных вещах, но когда что-то опустилось ко мне и зловеще защелкало, все мысли вылетели из головы, и мной завладел панический страх.
— Не дергаться! Не говорить! Не дышать! — приказал врач; его приказной тон напугал меня до полусмерти, а трипанофобия разогнала сердцебиение.
Пожалуйста, пусть это будет не игла и не нечто подобное!
Это оказалась игла.
Я все-таки дернулась, да так, что врач выругался. Укол пришелся в местечко чуть ниже шеи; боль была сильной всего секунду-две, а потом сгладилась до терпимой.
— Не дергаться! — повторил врач и запустил установку снова.
