Пролог
Голова…
Простонав, попыталась приоткрыть глаза, но мозг был категорически против. Подняла руки… точнее попробовала поднять. Что за… Что за черт?
Они оказались скованы за спиной. Скованы?!
Глаза открылись моментально.
Я в наручниках?!
Пошевелила руками уже аккуратнее и меня прошиб холодный пот – руки были связаны либо в наручниках. Причем не так давно – затечь они не успели.
Испуганный взгляд заметался по небольшой комнате, в которой были лишь голая я под тонким одеялом и кровать, на которой я лежала. Окно далеко и из-за плотного белоснежного тюля и почти задернутых шоколадных штор не разобрать, что снаружи. Белый потолок, на потолке плоская люстра, на стенах бежевые обои без рисунка, на полу, насколько мне видно, линолеум с рисунком «под паркет», огромная двуспальная кровать и я.
- Проснулась? – в комнату вошел смутно знакомый мужчина.
Кажется… Да, кажется, это именно с ним я вчера познакомилась и позволила себя «склеить» на новогоднем корпоративе.
Но почему, черт возьми, я в наручниках?!
Моментально надумав себе всё самое жуткое, я немного заторможено кивнула, когда мужчина присел на край кровати. Ничего особенного: лет тридцати, не слишком высок, худощав, с утра небрит и тёмные волосы средней длины слегка растрёпаны. Одет в тёмные брюки и голубую рубашку с закатанными до локтя рукавами и тремя расстёгнутыми верхними пуговками. Довольно симпатичен, но серые глаза смотрят напряженно, словно это не я в наручниках, а он.
- Адекватности прибавилось?
Вопрос застал меня врасплох, и я озадаченно сморгнула. Адекватности?
- В смысле? – во рту было настолько сухо и гадко, что я сразу поняла: его величество сушняк и её высочество похмелье меня не миновали.
Ещё и в голове что-то резко прострельнуло.
- А попить можно?
- Можно, - мужчина (Хоть убей не помню, как его зовут! Это ж надо было так напиться! Докатилась!) с легкой усмешкой кивнул. – Драться больше не будешь?
- Я? – сначала я возмутилась громко, но после того, как этот резкий звук набатным звоном откликнулся в моей больной головушке, продолжила уже свистящим изумленным шепотом. – Я дралась? С ума сошел? Я не умею драться! Кстати, ты кто?
- То есть вот так, да? – кажется то, что я не помнила его имени, разозлило собеседника намного больше, чем то, что я якобы его била.
- Ну… - сообразив, что лучше не предъявлять претензий, пока руки не свободны, попыталась сесть…
Но голова снова заявила, что против каких-либо движений в принципе, и пришлось замереть, а затем и вовсе закрыть глаза, чтобы унять взбесившиеся фиолетовые круги, моментально затанцевавшие перед глазами при попытке сменить положение тела.
- Меня сейчас стошнит…
- Не стоит, - отрезав так категорично, словно этого было достаточно, чтобы унять мою тошноту, мужчина неожиданно положил ладонь мне на шею и, о чудо, мне моментально полегчало. – Превосходно. Итак, начнем сначала. Адекватности прибавилось?
- Да я вообще само смирение, - реальность начала походить на бред, а из груди вырвался истеричный смешок. – Ты кто?
- Это ты сейчас так тонко издеваешься?
И снова в его голосе проскользнула злость.
Приоткрыла глаз, скорчила умильную рожицу (хотелось бы думать) и ответила самым честным тоном, каким только могла, больше всего надеясь, что меня сейчас не убьют и не изнасилуют за правду:
- Нет. Не издеваюсь. Просто я тебя не помню. Корпоратив помню. Тебя не помню. А можно мне домой?
- Нет.
Просительную улыбку с лица как ветром сдуло.
- Нет?
- Нет.
- А… А почему? – голос дрогнул.
Страх липкими пальцами прошелся по позвоночнику, заставляя сжаться под изучающим мужским взглядом.
Какого черта?! Что ему от меня надо?!
Брюнет склонился, и неожиданно мягко, но со знанием дела провел пальцами по щеке, откинул мои волосы назад, затем вернулся к подбородку, расположил подушечку большого пальца на губе и немного надавил.
За эти несколько секунд я успела мысленно составить завещание, попрощаться с жизнью, а затем решиться на безумие – сопротивляться извращенцу до последнего. Вот только как бы я себя ни уговаривала хотя бы пнуть того, кто явно собрался воспользоваться моим положением, я не могла двинуть ни пальцем.
Да что там пальцем! Коленом его в пах!
Мозг уже вопил, внутри всё сжалось в тугую пружину, а тело как лежало, закаменевшее, так и продолжало лежать.
А вот брюнет не бездействовал…
Он полулежал уже ближе, облокотившись на одну руку, а второй путешествуя по моему телу. Одеяло спускалось всё ниже, обнажая неприглядную реальность и то, что на мне не было даже трусиков, рука становилась всё смелее, поглаживая уже не только плечо и шею, но и грудь, бедро и даже…
Не выдержала. Зажмурилась. Было стыдно, горько, страшно… И… И снова стыдно.
Но судя по тому, что я замирала каждый раз, когда его пальцы останавливались хотя бы на мгновение, мне было не так уж и страшно.
Мне было… Желанно?
Дикая мысль заставила распахнуть глаза и обескуражено уставиться на мужчину, который не спешил пользоваться преимуществом. Вместо того, чтобы насладиться моментом и сделать со мной всё, что хотелось бы ему самому, он ласкал меня медленно, с чувством, толком и расстановкой.
Сравнение заставило нервно хмыкнуть.
Какой-то странный тип.
Подумала и тут же судорожно охнула, когда горячий и влажный язык начал путешествие по моей груди. Захватил сосок, насладился своей властью над ним, заставил превратиться в крохотную закаменевшую горошинку и легонько прикусил, вынуждая меня всхлипнуть от остроты ощущений.
Его рука накрыла мою вторую грудь, согревая своим теплом и одновременно захватывая второй сосок и проделывая с ним то же самое, что творил с первым язык. По коже пробежал озноб, вынуждая признать, что странно начавшееся утро постепенно трансформируется в не менее странное, но уже более развратное.
Мужские губы начали прокладывать по коже огненную дорожку из поцелуев, постепенно приближаясь к шее, а руки наоборот отправились вниз, к талии и бёдрам. В какой-то момент я поняла, что тоже хочу одарить ласками и раздеть до сих пор безымянного уже почти любовника, но стоило лишь дернуть рукой, как я снова вспомнила, что в наручниках.
Это отрезвило.
Ненадолго…
Его губы добрались до уха, начав возбуждающе посасывать и прикусывать мочку, и в моей голове снова затуманилось, а изо рта вырвалось просительное «да-а-а!». Руки… Его руки были не скромнее языка и, на мгновение сжав пальцами мои бёдра, он начал выводить неведомые узоры на коже. Хаотично перемещаясь, мужские пальцы были, казалось, везде: на животе, на ягодицах, на внутренней стороне бёдер, и буквально миллиметра не хватало, чтобы они добрались «туда».
Это продолжалось долго. Слишком долго!
От страха и неуверенности не осталось и следа, желание близости затмило всё, и я сама не заметила, как начала просить.
