Глава 1. Городской телефон
Все началось с телефонного звонка
Я проводил очень бурное, по обыкновению, совещание с сотрудниками редакции, дым стоял коромыслом, гора окурков в пепельницах росла с умопомрачительной быстротой, и мы уже стали переходить на повышенные тона. Наши редакционные совещания, которые все по привычке называли «летучками», хотя они длились иногда по нескольку часов, были для меня источником постоянной головной боли. Особенно много хлопот доставлял мне наш шеф отдела происшествий Миша, которого коллеги часто звали Майк, потому что он всегда подчеркивал свою приверженность к американскому стилю работы. Главным образом, он настаивал на том, чтобы мы всякий раз расширяли отдел происшествий, ибо, по его убеждению, именно это «народ читает», или, как предпочитал выражаться кое-кто из сотрудников редакции, «пипл хавает».
В принципе я, конечно, не возражал против того, чтобы отдел происшествий занимал в газете достойное место, коль скоро это была городская вечерняя газета, но превращать ее в чтиво для домохозяек мне все же не хотелось. К тому же Майк имел неисправимую привычку настаивать, чтобы его материал был дан «срочно в номер». Эти слова он всегда произносил с явным удовольствием, смакуя их, как гурман, дегустирующий старое вино. Он всякий раз уверял, что «без этого материала номер будет пустым», и это начинало меня не на шутку раздражать. Вообще-то говоря, я уже давно подумывал, как бы от него избавиться, но Майк действительно был незаменим в газете – это был профессионал и настоящий энтузиаст своего дела, а подобное сочетание встречается в нашей среде не слишком часто.
Boт и на этот раз он с упорством, достойным лучшего применения, твердил о том, что необходимо вставить «срочно в номер», как всегда, очередной его материал, хотя у нас попросту не было для этого места – не могли же мы, в самом деле, снимать рекламу! В то же время, газета наша была не ежедневной, мы выходили только два раза в неделю, и Майк боялся, что нас опередят. Это, конечно, был серьезный аргумент, так как мы держались, и неплохо держались на плаву во многом именно благодаря нашей оперативности, и нам зачастую удавалось опережать солидные ежедневные газеты. Пока они, как слоны, поворачивались, мы, благодаря нашей большей подвижности, уже успевали дать свою публикацию, и немалая заслуга в этом принадлежала Майку.
Он, как обычно, стоя и размахивая в воздухе дымящейся сигаретой, с блеском в глазах отстаивал свой материал. Все возражения тонули в звуках его сильного громогласного голоса. Помимо прочего, он имел очень колоритную внешность – высокий, уже лысеющий, но с большой окладистой бородой, которой он весьма гордился.
Я почувствовал, что голова у меня буквально раскалывается, и попросил тишины:
– Хорошо, достаточно, – сказал я. – Как я понял, речь идет о таинственных призраках на Восточном кладбище. Они бродят там по ночам, вылезая из могил, в которых им почему-то не лежится, так? Все это, конечно, очень мило, но малость заезжено. Нам нужно что-нибудь поновее и пооригинальней.
– Ты меня не понимаешь, – возразил Майк, – это не выдумки, это не я сочинил – это рассказывают люди, которые видели все своими глазами, например, сторож. Сколько раз можно объяснять?! Может, это и не оригинально, но это было на самом деле.
– Ну конечно, – ответил я, – никто в этом и не сомневается. Ведь кладбищенский сторож – это компетентнейший наблюдатель, заслуживающий полного доверия. Интересно, сколько он принял «на грудь» перед тем, как начать свои наблюдения?
Послышались смешки. Майк был задет за живое, глаза его налились злостью, но он сумел удержать себя в руках.
– Зря ты к этому так относишься, – только и сказал он. – Может, этот сторож и не трезвенник, но если б ты сам с ним поговорил, а ещё лучше, если б ты сам туда сходил ночью, то тебе не было бы смешно.
– Майк, – заметил я, – у меня хватает дел и в менее романтических местах. Я не хочу тебя обидеть, мы все тебя очень ценим, но эти заплесневелые кладбищенские ужасы немного набили оскомину.
Майк хотел что-то сказать, но я не дал ему открыть рот – я и так уже порядком от него устал:
– Майк, старик, – продолжал я, – ты сам видишь, что поставить твой материал в номер нет никакой возможности, если не снимать рекламу, а это «святая святых». Я не возражаю против твоего материала в принципе, но его можно подготовить к следующему номеру; я думаю, никто нас не обставит. И потом, почему бы тебе самому не сходить ночью на кладбище и не убедиться во всем своими глазами, а? Может быть, тебе даже удастся взять интервью у этого призрака или как его там? Вот это была бы в самом деле сенсация! А я оставлю тебе место. Скажи, сколько тебе надо? Я могу дать тебе дополнительно две колонки, как обычно, на третьей полосе.
Майк задумчиво закурил Бог знает какую по счету сигарету и, криво улыбнувшись, сказал:
– Ладно, фиг с ним. Будет тебе материал к следующему номеру. А насчет интервью…
Майк погладил свою бороду.
– Короче, хорошо смеется тот, кто смеется последним, – закончил он.
Он сказал это с таким вызовом и с такой убежденностью, что я бы, наверное, расхохотался, если бы у меня были еще на это силы. Но я уже устал и, убедившись, что совещание, наконец, можно считать законченным, вяло бросил:
– Финиш. Все свободны.
Все дружно вскочили со своих мест, разом с шумом отставив стулья, и перебрасываясь репликами, потянулись к выходу из кабинета.
И тогда зазвонил телефон.
***
У меня на столе два телефона: один, с селектором, связан с приемной, другой – городской. Обычно мне звонят в приемную, и моя секретарша, Леночка, соединяет или не соединяет их со мной, в зависимости от моего желания или нежелания. Прямой же телефон – это, как я говорю, «тайна мадридского двора», потому что я даю его очень немногим. Впрочем, это скорее секрет Полишинеля, так как, оказывается, он известен всем, кому не лень. Причина такого положения вещей кроется, естественно, в нескромности моих друзей, не умеющих или же не желающих держать язык за зубами.
Моя работа очень напряженная и нервная, а, кроме того, у меня хронически не хватает времени, поэтому я всегда бешусь, когда мне звонят не по делу. Мне неоднократно приходилось объяснять, что я даю этот телефон для особых случаев, и что им нельзя злоупотреблять, но все без толку. В конце концов, я решил, что номер надо поменять, однако сделать это оказалось непросто, так что я стал подумывать о том, чтобы передать его кому-нибудь из сотрудников редакции, а пока я хотел было просто отключать его, но не решился – вдруг кто-нибудь позвонит по действительно срочному делу. И я оставил все, как есть.
