Дочитав до конца страницы, Аня поняла, что смертельно устала. Она прикрыла глаза и слегка помассировала их. Это вызвало болезненное чувство. Она вновь открыла глаза и, подняв голову, обвела взглядом помещение. Небольшой читальный зальчик архива был хорошо освещен ярким солнечным светом, льющимся через высокие окна. За десятком столов сидело, кроме нее, еще три человека: консервативно одетый представительный пожилой господин, невзрачного вида женщина лет сорока, из тех, которых потом невозможно вспомнить, и молодой парень в футболке и джинсах.
«Три человека, представляющие три поколения», – подумала Аня», – «как будто их специально подобрали». Эта, последняя мысль почему-то вызвала у нее неприятное ощущение, что-то вроде легкой обеспокоенности. При всей разнице в возрасте, все трое, в том числе и молодой человек, были в очках. «Примета компьютерного века» – отметила она про себя. Несмотря на очки, парень был совершенно не похож на архивного юношу. Если бы она встретила его где-нибудь на улице, она бы ни за что не подумала, что он бывает в таких местах, как муниципальный архив Бамберга. «Зачем он здесь?» – подумала Аня. – «Может быть, затем же, зачем и я? Раскапывает свою родословную? Ищет корни?»
Сама Аня занималась именно этим – пыталась восстановить свое генеалогическое древо. Родившаяся в Саратове дочь русской и поволжского немца, она давно, еще с тех пор, как переехала с родителями в Германию, хотела побывать в Бамберге, откуда, как она знала, были родом ее предки по отцу. Тут они жили до начала 17 века, затем переселились в Регенсбург, и уже оттуда в конце 18 века эмигрировали в Россию.
Она регулярно обещала себе, что на следующий год непременно съездит в Бамберг и Регенсбург, но этому всякий раз что-то мешало: то учеба, то всякие личные проблемы. А порою случалось и непредвиденное. Так, в позапрошлом году, когда они с Максом проводили каникулы в Швейцарии, неожиданно все планы полетели к черту, и началось такое, что им стало ни до чего1
Как бы там ни было, время шло, а намерения так и оставались намерениями. И, наверное, остались бы таковыми и в этом году, если бы Аня не заелась с родней Макса, а точнее, с его тетками.
Теток у него было две: обе – сёстры его матери, и обе противные до невозможности. То есть, наверное, они не были такими уж зловредными всегда и со всеми. Макс и вовсе находил их очень приятными и дружелюбными созданиями и никак не мог взять в толк, какие Аня имеет к ним претензии.
– Чем тебе не угодили мои тетки? – спрашивал он Аню всякий раз, когда она высказывалась по их поводу. – По-моему, милейшие существа.
Обычно Аня на это отвечала что-нибудь вроде:
– Не суди по себе. С тобой они милые, но ты им племянник.
Или же просто махала рукой.
Обе тетки были старшими сестрами матери Макса, и их собственные дети уже давно выросли, но внуков им дарить не спешили, и потому Макс был у них любимчиком. Они называли его «племяшкой» и суетливо оберегали, настороженно и ревниво присматриваясь ко всему живому, что приближалось к нему на расстояние менее двух метров.
Аня все это понимала и старалась не заводиться. Но в конце концов, произошло то, что должно было раньше или позже произойти: согласно неумолимому закону диалектики, наступил момент, когда количество перешло в качество, и Аня взорвалась.
Если при Максе тетки все-таки держались с Аней пускай холодно, но более-менее в рамках приличий, то в его отсутствие они регулярно наезжали на нее. Хоть убейся, Аня им не нравилась, и они полагали, что она не подходящая партия для их обожаемого племянника. И это несмотря на то, что она имела теперь диплом магистра по международной экономике и отличную работу в Женеве, в штаб-квартире холдинга «Дюмон» – с хорошей зарплатой, бонусами и превосходными перспективами. Все это нисколько не изменило их отношения к Ане. Их претензии были разнообразны, но в общем их можно было выразить емкой формулой: «Ты кто ваще такая?»
Они, видите ли, не из простых немцев: «Наш предок был инженером – кораблестроителем из Гамбурга и приехал в Россию, в Петербург, строить флот. Сидел за одним столом с Петром Первым. Да и последующие поколения были чиновниками и офицерами, пользовались почетом и уважением. И уж только после революции утратили свое высокое положение. А твои предки неизвестно кто».
И вот, наконец, Аню прорвало, и она разругалась с ними.
– Я представила им отчет за четыре года, – сказала она, когда Макс поинтересовался, что же произошло. – Итоги оказались неутешительны.
– С чего это ты вдруг? – спросил он.
– Вдруг?! – возмутилась Аня. – Ты сказал: «вдруг»?! По-моему, это слово тут неуместно!
– Кончай!
– Да я только начала!
– Не заводись!
– Сколько можно сдерживаться? У меня лопнуло терпение. Неудивительно: я терпела четыре года. Четыре года, Макс! За это время может истощиться терпение у удава! Они меня достали!
– Не понимаю чем. По-моему, они очень доброжелательны. Да они мухи не обидят
– Очень может быть, – ответила Аня со злостью, – что мух они действительно не обижают. Может, они их любят и лелеют, и входят в их тяжелое мушиное положение. Может, их пробивает на сочувствие к жукам и кузнечикам. Может быть, они вообще буддистки и члены Общества друзей живой природы. Все может быть. Не знаю. Но так как я не муха, то меня они очень даже обижают.
Макс скривился
– Что-то я такого не припомню, – сказал он.
– При тебе они стараются сдерживаться. Но в твое отсутствие они отпускают тормоза. Я тебе об этом говорила, и не один раз.
– Ты преувеличиваешь.
– Ничего я не преувеличиваю! Мне надоело терпеть унижения. У меня тоже есть гордость. Меня ценят на работе. Меня уважает сам Серж Дюмон! Мои предки по отцу, между прочим, жили в Бамберге, как минимум, в XVI веке! А твои тетки заявляют мне, что я – никто, без роду и племени. Да пошли они!
– Тебя заносит.
– Никуда меня не заносит! Вот поеду в отпуск в Бамберг и Регенсбург и откопаю свое родословное дерево.
– Ты каждый год, сколько я тебя знаю, заводишь эту песню. Но хотя от Вормса до Бамберга всего-то каких-нибудь пару часов на машине, дальше разговоров дело не заходит.
– Вот тут ты совершенно прав – не заходит. Вернее, не заходило. Но на этот раз будет по-другому. Я поеду туда обязательно! Я все архивы перерою, и найду!
– Что ты найдешь?
– Свидетельства того, что у меня старинная и достойная родословная. Приеду и суну их твоей родне под нос!
– Брось это!
– А ведь я могу последовать этому совету и правда бросить.
