«Я повернулся к Свету –
Он слышал меня без слов.
Без слов давал мне ответы
Пророчеством вещих снов.
Прошу, обожги мне душу,
Очисти мои глаза,
Пусть вырвется боль наружу,
Как рвется из стен лоза.
Я буду очищен от скверны
Посредством мучений святых.
Оно того стоит, наверно
Ради спасенья других».
Громкий истошный визг кинжалом пронзил округу и разнесся коротким эхом над темным пологом леса. Тишина…
Перед бурой курчавой дворнягой на колени упал пожилой мужчина с редкой белой бородой. Его широко раскрытые глаза, тускло горящие бирюзой, одержимо разглядывали мертвое тощее тело. Он причмокнул, почесав острое мягкое ухо с полупрозрачной раковиной, усеянной темными венами, и потер дрожащие в нетерпении ладони.
– Да-да-да, вкусная душонка. Вкусная маленькая собачка.
– Стой! – к нему подбежала рыжеволосая эльфийка в темно-коричневом простом платье. Такой хрупкой и молодой, с задорными веснушками вокруг вздернутого носа, очень пошла бы улыбка, рисующая ямочки на щеках, однако сейчас девушка яростно хмурила тонкие брови, совершенно не предназначенные для строгости.
Собрав все свои девичьи силы, она грубо схватила старика за шиворот рубашки, испачканной кровью, и потащила на себя, подальше от погибшего животного, во впавшем животе которого до сих пор торчала багровая и липкая рукоятка самодельного ножа.
– Что же ты наделал, дряхлый пень?! – закричала она дрожащим голосом, на самой грани от плача.
– Жрать я хочу! Жрать! – злостно сипел старик в ответ и снова рванул к собаке. Рыжая пошатнулась, но удержала его, правда потеряла в мягкой от дождя почве сандалик.
– Скоро нам принесут жизненные сферы, потерпи! Воины Айнхириамма ходили на охоту.
– Дура! Они себе-то принесут все, а нам так, жалкие ошметки оставят! Одна сфера на рыло, и плевать, что там дальше. Кому-то мало! Мне мало!
– Что же это ты, совсем обезумел? – по щекам эльфийки все же побежали слезы, но она упрямо продолжала оттаскивать мужчину. – Собака соседская ведь была.
– Безумие – это наш итог. Мы все сдохнем или сойдем с ума от голода!
– Так не правда же! Предводитель Таласс ищет способы пропитания для нас. Скоро все наладится, вот увидишь, дедушка. Пожалуйста, встань! Прошу, не убивай никого…
В поднятый шум и суматоху вплелось нарастающее рыдание маленькой девочки, что подошла к своему погибшему питомцу. Это на какое-то время отрезвило деда, возможно, даже успело пробудить чувство вины, но затем он снова широко раскрыл веки и зарычал:
– Айнхириамму плевать на нас! На отрепье вне белых стен!
– Дедушка, пожалуйста, перестань! Дедушка!
К ним подошел стражник в ухоженных сегментированных доспехах, украшенных позолотой. Герб дворца в виде конуса с пылающим фениксом внутри красовался на его блестящих наплечниках.
Воин с брезгливостью оценил лежащую в грязи тушку и перевел угрюмый взгляд на старика, с которым боролась несчастная девушка.
– Салатан, – со многообещающей строгостью обратился он к пожилому. – Твои приступы зачастили, – стражник грубо вырвал его из тонких девичьих рук и встряхнул, как непослушного котенка.
Из светло-серых каменных домов, облагороженных зелеными цветущими садами и вьющимся по стенам виноградом, на шум начали стягиваться остальные жители. О болезни их ветхого соседа знали все, но каждое его представление встречалось будто в первый раз. Тем более, раньше до смертей не доходило.
Стражник продолжил шипеть ему в ухо:
– Чего тебе не хватает, старик? Вам привозят более, чем достаточно душ, даже с запасом, Предводитель оберегает вас, приставляет лучших воинов в защиту, вроде меня и Данэля, что на посту. На каждое обращение город реагирует незамедлительно. Что тебе не так снова? – он опять тряхнул Салатана, от чего его зубы громко клацнули. – Не нравится жить во Фракуте – перебирайся в город. В чем проблема? Будешь точно так же заниматься кожаными изделиями, откроешь свою лавку. Чего глаза таращишь свои глупые? Фракут не страдает от бедности, вы поставляете в столицу лучшие шкуры и кожу, а здесь, среди щедрого на зверей Малахитового Леса, просто рай для скорняков. Сам же не хочешь переезжать, да? Не хочешь и ноешь, консерватор слабоумный! Барахтаешься в грязи да убиваешь беззащитных! В этот раз твоя истерика безнаказанно не пройдет…
– Помогите! – В ворота поселения влетел запыхавшийся юный эльф, едва оставивший порог детства. Его глаза, горящие бледно-розовым, слезились, а каштановые коротко стриженные волосы прилипали кончиками к покрытому испариной лбу – мальчишка долго бежал и был очень напуган.
Не отпуская пожилого эльфа из рук, стражник кивнул ему:
– Что такое, Эмалор?
– Мою маму… – тот задыхался, не зная, куда деть руки. – Мою маму сейчас унес какой-то дядя. На крыльях унес!
– На крыльях, – задумчиво повторил воин, уже понимая, кто это мог быть.
Этим же вечером Эмалор впервые оказался в городе, и здесь все резко отличалось от маленького, но уютного Фракута: вместо ровных тропинок в Айнхириамме простирались широкие дороги из светлого плоского камня, а вместо небольших серых домов возвышались двух- и трехэтажные белые здания с балконами и навесными клумбами. Парень привык к высокому частоколу и сторожевым башням своего поселения – они создавали ощущение ограждения от опасностей, а вот город показался ему слишком огромным, чтобы замечать вдалеке белую толстую стену.
Подростка вели в центр Айнхириамма через мост надо рвом, который в невоенное время служил местом отдыха для горожан, а также обителью пестрых рыбок и водяных лилий. Его вели в Храм Светлого Лонара, где уже ожидал глава паладинов Дион.
Первыми Эмалора встретили горящие глаза каменных воинов, будто в мольбе поднявших головы к прозрачному потолку, сквозь стекло которого виднелись сереющие перед ночью облака. Эти изваяния гигантскими колоннами окружали широкий молельный зал, выложенный серебристой фреской. Эльфу почему-то представилось, как эти могучие статуи оживают и отходят от стен, опуская бесстрастные серьезные лица и поднимая мечи, готовые защищать королевство. От такой жутковатой, но и величественной фантазии у парня похолодели пальцы.
В конце округлого зала, перед лестницами, ведущими на верхние этажи, стоял паладин Дион – очень рослый и коренастый воин, повидавший за свои века не одну тяжелую битву. Он смотрел на фонтан со скульптурой пророка Света – Лонара, в честь которого и был воздвигнут храм. Этот каменный эльф с теплой улыбкой простирал руки навстречу прихожанам, такой простой и обычный, как все они.
Услышав приближающиеся шаги, Дион повернулся. Его жесткие, горящие лимоновым свечением глаза пристально вперились в Эмалора. Мальчик остановился в нескольких метрах от него и вжал голову в шею от напряжения. В этот момент он почувствовал себя будто заключенный, пришедший на допрос.
