1. Пролог
Прехорошенькая девочка лет десяти с воздушными золотыми локонами, порхает по траве словно бабочка, заливаясь звонким, как колокольчик смехом. Она играет в салки, искрясь зачинающейся женственностью, заметной кукольной красотой и лёгким нравом. Уже сейчас понятно, что пройдет буквально несколько лет и девочка превратится в светловолосую стройную красавицу, на которую будут заглядываться лорды да князья. А как не заглядываться? Красавицу видно сразу, да и сейчас вся она будто светится. Среди других детей именно эту девочку выбирают мальчишки, ухватывая то за голубой подол платьица, то за тонкую розовую ручку. Темноволосый мальчишка из рода Быка, который поймал и держит ее сейчас — улыбается, не скрывая торжества. Девочка взвизгивает и легко вырывается, невесомая, словно лепесток цветка. Сил в ней не больше чем в котенке. Сильному мальчишке очень легко удержать свою лёгкую добычу...
О нет, это не я.
Увы, в свои десять я больше похожа на бочонок. Крепкий и плотный бочонок, который хмуро наблюдает за салками и именно в тот момент осознает всю пропасть между собой и Ею. Здесь на встрече высокородных, пока взрослые общаются, дети имеют возможность узнать друг друга и сыграть вместе. Насупившись, я сравниваю и понимаю, что тоже так хочу.
«Нет, я не такая», — я с огорчением глядела на худые коленки маленькой змейки. По случаю дружеского пикника, меня нарядили в пышное розовое платье, так что я могла без препятствий оценить и продемонстрировать свои колени. Посмотрела вниз. У меня коленные чашечки крупные, даже мощные, я скачу по траве как молодой теленок. Бабочка, цветок, котенок? Эти определения не для меня. Мрачнея, продолжила сравнение. Волосы у меня не воздушные золотые локоны, а пышные курчавые и темно-рыжеватые, жёсткие как палки. И носик не тонкий, не точеный уголок, а похож на маленький розовый клубень молодой картошки.
А еще Сила. Про это старались не говорить при мне, но я-то слышала, как матушка плакала, что дочка вышла бракованной, сильной словно бычок, а не телочка. Я сильнее не просто всех девочек, даже и с мальчиками могу помериться. Из-за этого мальчишки ко мне относится иначе: уважают, конечно, но ещё — дразнят. Мы соревнуемся с ними, и я часто побеждаю.
Услышать «Берта — бычок!» — обычное дело.
Но я не сдаюсь. Я тоже хочу невесомо летать по траве и быть такой... нежной, хрупкой. С этой мыслью я вступила в игру, азартно наблюдая за водящими и косясь на мальчишек. Странно, но мне нравятся волчата: они не такие здоровые, как бычки, но сильные, ловкие. Ловчее нас. Хотелось, чтобы за мной побегал один, темноволосый... Он, в принципе, не маленький. Схож со мной по габаритам. Ну и что, что я все равно крупнее. Ну и что, что из Волков.
Стараясь порхать как бабочка, невесомо взмахивая руками и ногами, я попыталась изменить и свой смех с баском на тот, что потоньше.
«Вроде получается. Ладно, Берта, дело практики, скачем дальше».
Уворачиваясь от руки водящей змейки, случайно толкнула одного из мальчишек, и он мигом улетел на землю как листок, подхваченный ветром. Хотя мы одного возраста, я больше его раза в два.
— Ос-сторожнее, корова! — зло прошипел худой и костлявый змееныш, потирая ушибленное плечо.
Да, пусть я из рода Быка, но «корова» из его тонких жестоких губ звучало так обидно, что я мгновенно забыла о невесомых бабочках. Глаза налились кровью.
Бычок во мне угрожающе навострил рога.
— Ах, ты червяк! Да я тебя сейчас по колено в землю вобью, посмотрим, как ты заговоришь! — громко воскликнула. Мой настоящий голос такой же как и я — низковат и значителен, на писк не похож. Как из бочки.
Чего мне бояться? Опыт по вбиванию других в землю у меня большой: два старших брата, две младших сестры. А ярость... Ярость — это свойство рода. Не будет Бык терпеть оскорбления.
Змееныш не успел убежать, как я подхватила его за шкирку.
— Осторожно, кто? — проревела я, легко поднимая тельце над землёй. Худосочный мальчишка гибко извивался, царапая ногтями мою руку, но куда уж ему?! Никто не сравнится по силе с родом Быка. А меня силой Порядок одарил вдвойне, а то и втройне, даже взрослые удивляются.
Встряхнула глиста.
— Осторожно, КТО?! — настаиваю и он опять зашипел, понимая, что помощи ждать неоткуда, а сам не вырвется. Забыв про игру, дети встали кружком и похохатывали. Картина открывалась довольно забавная: большая разъяренная девочка, в огромном розовом платье, держит на весу худого мальца в аристократичном змеином костюме.
— Ха-ха! Словно шнурок повис на розовом кусте, — сострил бычок.
Сравнение с розовым кустом терпимое, даже приятное. Да и маменька сказала, что платье мне очень идёт. Благосклонно покосившись на остряка, я немного утихла, уже добродушно тряхнув свою жертву. В конце концов, это я его случайно уронила. Бедный тонкий шнурочек.
— Миса, — подсказала, все ещё держа его за шкирку и с удовольствием ощущая на себе взгляды остальных. Пусть видят мою силу. Я уже позабыла о том, что хотела быть словно бабочка. Нет, я хочу вести себя достойно, как истинная высокородная. Возможно, он просто запамятовал о манерах в пылу игры. — Осторожно, МИСА.
Мне легко держать его на весу.
Осознав моё преимущество в физической мощи, змееныш перестал извиваться.
— Осторожно, миса, — послушно произнес он, и я удовлетворенно поставила его на ноги.
— То-то, — гордо произнесла вслух.
Поняв, что представление закончено, дети разочарованно выдохнули и волчонок мгновенно хлопнул по плечу соседа, тут же отпрыгивая.
— Теперь ты водишь!
Все тут же со смехом разбежались в стороны, забыв о стычке. Я нацелилась на то, чтобы встать рядом с волчонком, и уже побежала в его сторону, как почувствовала, что в мой шаг что-то вмешалось, ноги запутались друг об дружку, и я с грохотом рухнула на траву.
Кажется, все содрогнулось. Веса-то во мне много.
— Подрубил шнурок розовый куст, — смешливо прокомментировал бычок, и я с досадой глянула вверх.
Сверкая широкой злой улыбкой, змееныш показал мне неприличный жест. Вот глист! Подножку подставил! Стало обидно и из-за коварного приема, и от жеста, и из-за комментария, и из-за того, что валяюсь сейчас на траве в нарядном платье, и никто не подает мне руку, будто я не благородная миса, а...
— Розовый хряк! — озвучил мысль змееныш. — Больше всего ты похожа на розового хряка, миса.
Последнее слово он произносит издевательски вежливо. У меня бы слёзы брызнули из глаз, но, слава Порядку, есть исконная ярость. Ярость, которая заставляет меня рывком вскочить на ноги и сбивая детей, словно лёгкие игрушки, броситься в погоню за обидчиком.
Затопчу глиста!
— Берта! Стоп! — отец возник словно из ниоткуда. На этот раз за шкирку подхватили уже меня. Я брыкалась, орала, ревела раненым зверем. В этом виде меня и передали матушке. Ну а потом и вовсе отсадили к пожилым в наказание.
