Едва до Екатерины Великой дошла история, о которой мы расскажем, императрица якобы с изумлением произнесла: «Каких чудес на свете токмо не бывает!» И повелела: «О сей истории много не распространяться и народ зря не смущать, дабы в умах порча не произошла».
Первостатейный петербуржский купец Данила Матвеевич Семенов уже два года ходил вдовцом. Было ему сорок девять лет от роду, силу в организме имел он несокрушимую и в женской ласке ощущал необходимость несомненную.
Тут ему сваха подвернулась. Стала невесту ладить:
– Тебе ли, Матвеич, с такими капиталами одному перемогаться? У купца Наумова девка Анастасия в возраст вошла, осьмнадцать годков стукнуло. Из себя краля – стройная, чернобровая. Сам Наумов разорился, да тебе за чужим богатством не гнаться, своего – выше крыши!
Устроили смотрины. Даниле Матвеевичу девка показалась, лишь худоба смущает. Сваха увещевает:
– Чай, сквозь ребра кишки не просвечиваются! Были бы кости – от доброй жизни всегда мясо нарастет.
Анастасия девица не нравная, но отцу печалится:
– Скучно мне, батюшка, стар он дюже. Молодого бы, пригожего!
– У молодого в кармане – вошь на аркане, – отец вразумляет. – Тебе, бесприданнице, знаменитый купец честь оказывает. Да на твоем месте любая другая нос бы вздернула, хвост растопырила. Я, дочка, не мерзавец твоей жизни, добра желаю.
* * *
Свадьбу пышную сыграли. Анастасия в дом мужа переехала и весьма довольна осталась. У отца с хлеба на квас перебивалась, в обносках ходила, а тут стала нежиться в полном довольстве. Отцу кланяется:
– Спасибо, батюшка, за вразумление. Муж у меня расчудесный, заботливый да щедрый. Опять деньги дал большие. Говорит: «Наряжайся, ни в чем себе не отказывай!» Пиры в доме чуть не каждый день – знакомцев угощаем, купцов российских и чужеземных. Делу торговому – застолье первый помощник. Даже умелого повара взяли. В землях немецких искусству своему обучался.
Хозяин спозаранку по делам торговым убегал, все заботы на молодую жену оставлял. Та еще в постели лежит, да уже о доме заботится. Данила Матвеевич приказал богатый обед приготовить, сегодня купцов, приехавших из разных городов сделки рядить, следует угостить: «По-царски!»
Позвонит Анастасия в колоколец, сенной девке Глашке приказывает:
– Позови повара!
Ванька-повар, рослый, в плечах широкий, лицо круглое, руки фартуком вытирает, на пороге уже стоит:
– Гутен таг, фрейлейн! Звать приказывали?
– Чего к обеду готовишь?
– Стараемся, как приказано. Стало быть, – Ванька заводит глаза, – на первое холодец, затем ветчина с хреном – от Самотесова доставили сейчас. На второе – галантир…
– Ты, Ванька, оттяни его поболее!
– Натюрлих, Анастасия Павловна. Сельдь соловецкая. Грибки соленые, огурцы и пурмидоры из парников Шереметева – как положено. Ну и шеврель из дикой козы, которую свою зарезали. Напитки разнообразные, – повар впился взглядом в заманчивые полуокруглости грудей, выглянувших из-под одеяла, – токмо докупить следует бонбарисовой, да померанцевой не более полдюжины осталось.
– Из горячего – все?
– Как можно-с?! Фазаны в перьях по-курфюрстски. На десерт – зефиры и пирожные разнообразные.
Анастасия, томно потянувшись, сладко зажмурилась:
– Что-то чаю хочется…
– Да и то, чаю аль кофе с утра – хорошо, – угодливо осклабился Ванька. – Прикажете в спальню подать? А может, в дальнюю беседку с гротом?
– Давай в сад неси, – улыбнулась приветливо Анастасия. Ванька – единственный молодой мужик в доме, и Анастасия с удовольствием чувствовала, что ее женские прелести волнуют парня, и немного кокетничала с ним. – Отвернись, бесстыдник! Не видишь, с постели встаю.
Ванька от рождения был крепостным великих князей. После первого брака будущего русского царя Павла Петровича Ванька достался его очаровательной супруге Наталье Алексеевне. Подростком вместе с другими рабами был отправлен в Дрезден – учиться поварскому делу.
По природной бестолковости Ванька тонкостей своей профессии не освоил. Зато, как это часто случается с россиянами, заграничная жизнь произвела на парня самое пагубное воздействие. Ему понравилось щеголять в смешных одеждах, играть в азартные игры и дуть пиво.
Великая княгиня Наталья Алексеевна, словно предчувствуя свой ранний конец и от природы обладая нравом добрым и человеколюбивым, составила завещание. Шестнадцатого апреля 1776 года Наталья Алексеевна разрешилась от бремени мертвым младенцем, а сама, испытав страшные муки, скончалась. Ее овдовевший супруг исполнил волю покойной жены, в точности сделал все то, что она записала в духовной. Среди прочих облагодетельствованных и оказался повар Ванька, получивший освобождение из своего крепостного состояния.
Тут он и подвернулся под руку Даниле Матвеевичу, который, желая доставить приятное удовольствие супруге, натерпевшейся всякой нужды с молодых лет, взял на службу Ваньку, определя ему комнату для житья в собственном доме и приличное жалованье.
Вскоре выяснилось, что Ванька ленив и глуп. Данила Матвеевич вздыхал порой:
– Голова без ума, что фонарь без свечи.
Готовил он не лучше кухарки Луши, но по доброте хозяйской был на месте оставлен.
И как скоро жизнь показала, сделал это купец понапрасну.
Данила Матвеевич норовил всячески потрафить жене. Гардероб ломился от новомодных платьев. Одних роброновых с фижмами было штук пять или более – из атласа, люстрина, бархата, штофа, гроденапля. Кушала Анастасия с серебра, а ее уши, пальцы и грудь украшались бриллиантами, изумрудами и золотом.
Явно гордясь женой, которая от доброй жизни несколько располнела и вообще стала еще привлекательней, купец возил ее на разного рода ассамблеи и представления.
Так, в июле Данила Матвеевич привез жену в Аничков дворец, где петербургское купечество устроило маскарад.
Воображение Анастасии было поражено многоцветным фейерверком и освещенным щитом, на котором ярко горел вензель императрицы. Здесь же Данила Матвеевич познакомил ее со своим старинным приятелем – знаменитым поэтом Сумароковым. Последний составил им протекцию, по которой они попали в Смольный, где институтки разыграли пьесу Екатерины «Высокомерный».
Сама императрица сидела в ложе и от восторга чувств хлопала в ладошки: «Браво, актеры!» После ужина дали бал. Анастасия от природы была ловкой и танцевала лучше всех, и от кавалеров не было отбоя. И вдруг к месту, где она находилась с мужем, приблизилась императрица с фельдмаршалом Голицыным. Екатерина Алексеевна улыбнулась и милостиво произнесла:
– А ты прелестно танцуешь! – И, повернувшись к Голицыну, лукаво добавила: – Князь, если супруг этой красавицы не возражает, отчего бы вам не сделать с ней круг?
