Солнце занимало свое обычное место над зелеными верхушками деревьев уютного парка напротив здания окружного полицейского управления; и привычный ряд служебных автомобилей выстроился тихой чередой вдоль тротуара. Все как вчера, как неделю назад. И все не так, словно за прозрачной пленкой, которая не дает ничего почувствовать. Блейк поглубже вдохнул, но знакомый свежий запах зелени в легкие не проник. Только тяжелый шум ухнул внутри, и он тут же услышал собственное сердце, его глухие и беспокойные удары. «Так нельзя, – сказал он себе. – Что, собственно, случилось?» – «Случилось!» – гулко ответило сердце, и он опять ощутил непроницаемый воздух вокруг. Хорошо, что он вышел на несколько минут раньше и никого из сослуживцев нет рядом, потому что и ноги стали совсем как ватные.
Надо постараться уйти. Куда-нибудь подальше.
Блейк перешел дорогу и, подгоняя себя, зашагал по газону к деревьям как к первой и естественной защите. От чего? От всего.
Тенистая аллея оказалась совсем безлюдной.
Хорошо, это и нужно.
Блейк вспомнил вдруг старого охотника. Давно, лет тридцать назад, он отдыхал на Аляске, и этот северный человек – алеут, или кто он там был, – рассказывал ему про белого медведя. Раненый, тот начинает идти, по суше и по льдам. Теряя кровь и мучимый болью, он заставляет себя идти в надежде, что потеряет боль в длинной дороге. Тридцать лет назад эта история показалась ему и трогательной и забавной. Тридцать лет назад в его первый отпуск после первого года службы в полиции.
Он понял, что идет очень быстро и попытался замедлить шаг.
Аллея кончалась, но под прямым углом к ней оказалась другая. Тоже совсем безлюдная.
Проклятье! Неужели время ничем не отличается от этих простых человеческих шагов. Шел и повернул, потом еще несколько раз.
Во всей его жизни был только один поворот. Тоже почти тридцать лет назад. Когда беременная жена погибла в автокатастрофе.
Странно, что свой давний отпуск на Аляске он помнит как вчерашний день, а те жуткие дни не помнит. Он о них просто знает. Они не вошли в память и не будят ощущений. Потому что не поместились.
Конец второй аллеи вывел на перекресток с неширокой улицей напротив.
Блейк пошел по ней, вдоль новеньких красивых особняков, и почему-то обрадовался, что улица прямая и из ее начала не виден конец.
Жизнь тоже должна быть прямой и ровной. Конечно. Он всегда ее так представлял. И прожил один двадцать семь лет, не понимая, почему друзья и сослуживцы удивляются его нежеланию во второй раз завести семью.
Прямая дорога… вот именно. Один дом, одна работа, и, к счастью, только одна пуля. Которую вытащил из него хирург. Она хранится на полке за стеклом в хрустальном бокале, он ни разу с тех пор не брал ее в руки.
А впрочем, надо бы взять и потрогать. Прикоснуться к ушедшему времени.
Неожиданно и ниоткуда пришло спокойствие. И безразличие.
Блейк, замедлив шаги, приостановился.
Тихо, ни ветерка. Как всегда у них в городе – жарким летом перед наступлением сумерек.
– Здравствуйте, лейтенант!
Блейк повернул голову и увидел окружного судью. Почти напротив. На крыльце дома, перед которым он остановился.
– Прогуливаетесь после работы? Прекрасная стоит погода, не правда ли?
– Здравствуйте, ваша честь.
Блейк хорошо знал этого красивого сорокалетнего мулата. Умного и приветливого.
– Уикенд впереди. Давно вы не были на озерах?
Блейк на секунду задумался:
– Давно… в этом году ни разу.
– Очень вам советую, Артур, – он назвал Блейка по имени. – Я возил туда детей в прошлые выходные, но сам был доволен еще больше, чем они. Очень советую.
– Благодарю, – Блейк немного помялся на тротуаре, – кажется, действительно надо съездить.
Попрощался и медленно направился дальше.
Интересно, знает ли судья, что произошло час назад?
Глупый вопрос, конечно знает. Они все должны были об этом знать еще вчера. И в суде, и в прокуратуре. Наверное, сейчас судья войдет в дом и скажет жене: бедняга Блейк, он так рассчитывал на эту должность, и вполне ее заслужил… Что-нибудь в таком роде.
Блейк прошел еще немного и огляделся на следующем перекрестке.
Направо лежал путь к его собственному дому.
Но что там делать?
Раньше он это знал. Потому что видел будущее. Свое место под солнцем, которое теперь будет светить просто так, освещая очередной ненужный день.
Да, его дни слишком срослись с тем будущим, когда на двери кабинета начальника полицейского управления появится табличка с его именем. Теперь этого уже никогда не произойдет. Он может дослужить оставшиеся полгода и уйти на пенсию. Вместо дороги – обочина.
Можно, конечно, остаться и продолжать работать…
Его передернуло и внутри снова все закипело, как два часа назад, когда в конференц-холле им представили нового начальника управления, и он перестал что-либо чувствовать и понимать. Блейк даже не запомнил ни лица, ни имени нового шефа. Хотя их познакомили и отрекомендовали его, Блейка, как самого опытного полицейского, а его отдел по борьбе с бандитизмом назвали опорой всего управления. Спасибо, он знает, что на него можно опереться. Всю жизнь так и делали.
А через шесть месяцев ему подарят на проводах серебряную вазу и окантованный прощальный лист под стеклом с подписями всех сотрудников, чтоб повесить на стенку.
О, боже! Какие еще шесть месяцев, когда он не представляет себе, как выйдет на работу в следующий понедельник. Он даже не может сейчас заставить себя пойти домой.
Блейк неуверенно осмотрел перекресток, не понимая – куда ему все же повернуть.
Внезапная мысль показалась ему спасительной и радостной, как утопающему круг. Озера! Он может открыть гараж и, не заходя в дом, сразу туда поехать. Еще светло, и там сейчас должно быть немноголюдно.
Озера покоились цепью. Продолговатые, ярдов сто в ширину и двести-триста в длину. Любимая местная достопримечательность. С одного берега к ним вплотную подходили хвойные деревья, с другого – пологое заросшее ярко-зеленой травой пространство, сейчас пустое от горожан.
Солнце с противоположной стороны уже опустилось за пушистые игольчатые кроны и в потемневшей воде застыли их еще более темные тени. А там, где стоял сейчас Блейк, трава еще переливалась под косыми золотистыми лучами. Зеленый цвет охватил всё собою, выставив все оттенки – от светло-изумрудной травы до уходящих в водяную глубь чернеющих красок.
Красиво… и красота как в жизни – соединяет беспечную радость и уводящую человека в неведомую темную глубь печаль. Блейк подумал, что этот мир вообще ведь может существовать без человека. И когда-то вот так же точно будет существовать без него.
