Медленно, натужно, и, кажется, даже чуть проседая, взлетала грузовая баржа. От грохота проснулся паренек. Он щурился на солнце, только что приподнявшееся над горизонтом, и пытался сообразить, где он. Впрочем, этот вопрос оказался не сложным – несмотря на рассвет, над головой до сих пор висела характерная лимонная долька Фавро. Он был на Промосе.
Но как он сюда попал? Смутно вспоминалась полусонная высадка из какого-то корабля, и кто-то кого-то зачем-то бил. Кто? Кого? Зачем? Он сел на бордюр, покопался в растрепанной шевелюре и похлопал по карманам (заодно с облегчением убеждаясь, что били явно не его). В карманах почти ничего не было, только салфетка с коряво набросанным номером. На уголке салфетки чуть выделялся логотип какой-то кафешки с маленькой шахтерской планетки Огрид. Что этот номер означает, он не знал, и чтобы не беспокоиться по пустякам, тут же выкинул салфетку в ближайшую урну. Вокруг в остатках предрассветной дымки раскинулось широченное взлетное поле, еще пустое, только где-то на горизонте слабо проглядывались постройки терминалов, и где-то там, должно быть, ждали вылетов корабли. Паренек встал, потянулся и широким шагом направился через поле. Стрекотали танарки, между трещинами перебегали юркие стилисы. Мимо пролетел одинокий флаер работников космопорта. Наконец показались корабли. Огромные махины, которым скоро предстояло вылетать. Казалось, что они спали. Паренек коснулся рукой обшивки одного из кораблей, и ему показалось, будто внутри рокочет мерное дыхание исполинского зверя.
Кораблей на Промосе было полным-полно. Всего пятьдесят лет назад, когда люди бежали на Целистику с умирающей Земли, корабли казались спасительными ковчегами. Люди воспринимали их как сокровище и последнюю надежду. Но с того времени родилось и выросло уже два поколения людей. Людей, которые никогда не видели Земли. Зато они видели перед собой огромный новый неизведанный мир с множеством заселенных планет. Для них корабли были пропуском в этот мир, и богатые торговые планеты, такие как Промос, Ламар или Сайф были для нового поколения узловыми точками, где пересекались пути множества путешественников, туристов, промышленников и торговцев. Отсюда постоянно кто-то улетал, и здесь всегда можно было найти путь в нужную сторону, а чаще всего и работу, которая бы обеспечила едой по пути.
И тут паренек вспомнил, что он здесь делает (он всегда вспоминал, когда видел космически корабли). Ищет своих родителей. Он уже не помнил, когда покинул их, зачем и на какой планете. В голове оставался смутный образ маленького домика у моря. И плескалась вода приятного мягкого оттенка. Он странствовал от планеты к планете, от одной системы к другой, пытаясь понять, какому из многочисленных миров принадлежит этот образ. Впрочем, долго он на одной мысли не задерживался, налицо были значительно более насущные проблемы – хотелось есть.
– Эй! Ты чего тут?!
Сбоку приближался неприятный тип в спецовке ремонтника. Только сейчас паренек понял, что все еще стоит, положив руку на обшивку.
– Как называется этот корабль?
– Он называется: «Не твое дело, свалил отсюда, хмырь».
– «Карпатия», – паренек механически ответил самому себе, и тут повернулся к ремонтнику, указывая на чемоданчик у того в руках. – Если я скажу, где в корабле неисправность, вы поделитесь со мной бутербродами?
– Ну, давай, попробуй.
– У «Карпатии» почти на исходе источник питания бокового стабилизатора. Если вы не замените его – будет сильно трясти при взлете.
– Да ладно? И с чего ты это решил?
Паренек растер в пальцах пыль, оставшуюся после касания обшивки. Понюхал.
– Это песок Сайфа. Всего одним слоем, значит, вы были на планете один раз и не привыкли к пылевым бурям. Обычно у новичков на Сайфе быстро изнашиваются стабилизаторы, – он сам не знал, откуда у него в голове вся эта информация. Да и не задумывался. Просто он всегда говорил то, что считал правильным. Нужные слова приходили сами.
Ремонтник усмехнулся: «Не были мы ни на каком Сайфе. Гуляй, парень. Нечего тут крутиться».
Тот поднял глаза: «Вы врете. У нас уговор, и я выполнил свою часть. Теперь выполните вашу». Парень говорил спокойно и даже не задумывался о том, а что если он ошибается? У него были глаза фанатика. И фанатизм, тлеющий у него внутри, готов был на все ради одного – восстановления справедливости.
Смена Джесс подходила к середине. Она зябко ежилась в лучах встающего солнца, расположившись высоко-высоко на площадке рядом с трубой старого военного завода. Завод давно не работал. Промос сворачивал военные производства, стараясь сделать из Каполе крупный туристический центр. Однако на всякий случай завод все еще охраняли роботы… ну, точнее они должны были охранять его. Последние несколько дней охранную систему чинили, и на пост приходилось выходить людям. Делать было нечего, Джесс просто смотрела вдаль, на корабли раскинувшегося на горизонте космопорта, широкую магистраль к Каполе, аккуратные домики предместий столицы Промоса.
«Ты же замерзла совсем», – казал рядом кто-то.
Джесс встрепенулась и тут же заметила у себя над головой человека. Он сидел на краю трубы, смотря в сторону восходящего солнца, свесив ноги, и явно собирался завтракать бутербродами. Удивлению девушки не было предела. Как он туда забрался вообще?! Человек спрыгнул на смотровую площадку, пролетев добрых пятнадцать метров, и Джесс подумала, что сейчас он разобьется. Но в последний момент перед приземлением у него из ботинок ударили снопы пламени, смягчившие падение.
