ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Он ещё надеялся, что всё обойдётся. Отпустят. Милиционеры были не грубые, а даже вроде бы совестливые. В этой глуши, наверное, их все знали и они знали всех – отношения меж обитателями лесного края сложились почти родственные. Сельская милиция. Точно, обойдётся.
Объяснительную всё-таки заставили написать. Он написал, как было. Как они с Клавой ехали на машине, как остановились у колодца, чтобы воды испить, и как в этом не знакомом прежде им селе подошли к ним двое пьяных до невменяемости мужиков …
По поводу двух этих избитых мужиков милиционеры даже не предъявляли претензий. Лично знали «героев». Те были известны своими подвигами. Старший из милиционеров, капитан, так и сказал:
– Как выпьют – так бывают биты. А выпивают каждый день.
Дело, мол, привычное. Вот и на пути проезжей семейной пары эти двое на свое несчастье оказались.
– Я их бить не хотел, – объяснял Геннадий. – Думаю, сядем в машину и дальше поедем. А они вот прямо как на рожон …
– Да вы не переживайте, – успокаивал его капитан. – Травм нет. Синяки да шишки – это ещё бережно вы с ними обошлись.
Он явно не собирался выгораживать местных. Но не отпускал подзадержавшихся путников. Как забрал у них паспорта и ключи от машины в самом начале – так и не возвращал.
– Ночь на дворе, – объяснил капитан. – Куда по темноте поедете?
Геннадий осторожно, без нажима, пытался втолковать, что и по ночи они с женой доедут, дорога им знакома, но капитан был непреклонен.
Милиционеры занимали две комнаты в большом бревенчатом доме, где
размещались библиотека и почтовое отделение. Капитан отпер ключом дверь одной из комнат. Там стоял продавленный диван, были ещё хлипкие казённые стулья-инвалиды и стол со следами давнего обильного застолья.
– Располагайтесь, – предложил капитан. – Утром поедете.
Пожелал спокойной ночи своим непрошеным гостям. А когда выходил из комнаты, прихватил со стола телефон. И вот тогда Геннадий впервые заподозрил, что не обойдётся. Напрасно он надеялся. Плохо, видно, дело.
***
Они с Клавой остались наедине впервые за последние несколько часов. Там, у колодца, где Геннадий мутузил разухарившихся алкашей, с ним рядом ещё была Клава, а потом подъехали милиционеры и после этого – ни секунды уединения. Беседовали с ними порознь. С Геннадия показания снимал молоденький лейтенант, одно удовольствие было ему на уши вешать лапшу. А Клавой занимался капитан. Да что ему могла женщина сказать?
– Про что капитан спрашивал? – осведомился Геннадий.
Всё-таки надо было знать. Мало ли там что.
– Откуда едем. Где живём.
– Ну, а ты?
– Сказала, как есть. Что за машиной в город ездили. Что к себе возвращаемся.
Да, тут не подкопаешься. И всё легко проверить. Машину только что купили, вот документы на УАЗ. Живут в посёлке Красном, в ту сторону как раз и ехали.
– Он про прописку спросил, – сказала Клава. – Почему я в Богородицке прописана, а живу в Красном. Я сказала – у тебя. Тогда он про тебя спросил.
А у него прописка питерская. Тыща вёрст от этих мест. Геннадий нахмурился.
– Я что-то ему не так сказала? – забеспокоилась Клава.
– А что ты ему про меня сказала?
– Что познакомилась с тобой три месяца назад. Что переехала к тебе.
– Кто я? Чем занимаюсь? Про это спрашивал?
– Спрашивал.
– А ты чего? – заметно занервничал Геннадий.
И Клава занервничала. Геннадий представил, как она в разговоре с капитаном дрогнула. И мент наверняка заметил это.
– Я сказала, что в твои дела не лезу.
Вот дура !
– Что у тебя своя жизнь.
Идиотка !
– А что я могла о тебе рассказать ? – нервно хрустнула пальцами Клава.
Надо было с нею всё обговорить заранее. Какую-то легенду отработать. Теперь уже поздно.
– Про машину ещё спрашивал, – вспомнила Клава.
– Про УАЗ?
– Да. Интересно, говорит, это вы в Красном денег на такую заработали? Я, в смысле. Машина-то на меня оформлена. А я говорю, что деньги, мол, твои.
Дура !!!
– И тогда он снова про тебя спросил. Чем ты на жизнь зарабатываешь. По бизнесу, что ль?
Недооценивал он капитана, получается. Тот его сплавил лейтенанту, а сам за Клаву принялся. Баба – она всегда самое слабое звено и есть. И покуда Геннадий лейтенанту вешал на уши лапшу, капитан выпотрошил Клавку, как курицу. Что-то заподозрил мент. Поэтому и не отпустил.
Влипли они. Вот оно, то, о чём его предупреждал генерал Захаров.
***
– Ты окошко открой, – сказал капитан коллеге. – Дверь я им снаружи запер. Да вдруг вздумают сигануть в окно. Нам бы их не проморгать. Услышать бы, как полезут.
Лейтенант поспешно распахнул створки окна. Но тихо было в ночи. Только слышалась где-то далеко в темноте музыка.
Капитан отправлял по факсу ксерокопии страниц паспорта задержанного им человека. Вяткин Геннадий Сергеевич.
– Пускай проверят по учётам, – пробормотал капитан. – Как он тебе?
– Мутный.
– Ага, – удовлетворённо подтвердил капитан, будто и не ожидал другого ответа. – Юлил?
– Нет, в том-то всё и дело. Про что ни спросишь, отвечает чётко, прямо от зубов отскакивает. Как будто у него на любой вопрос ответ давно готов. А так гладко бывает только когда?
– Когда – враньё, – сказал многоопытный капитан.
– Точно! И видно, что он здесь – чужак. Совсем не похож на наших. Он то ли из братков, то ли бизнесмен какой. Но парень тёртый. Прячется он, что ли?
– Вот! – капитан поднял указательный палец. – Мне почему он показался странным? Он говорит, что живёт в посёлке Красном. Ты там когда-нибудь бывал?
– Так это где! – закатил глаза лейтенант. – Туда доедь попробуй! А дальше и вовсе никакой дороги.
– А я туда наведывался. Прежде, когда там лесозаготовка была, я по службе наезжал раза по четыре в год. Потом контора там закрылась, работники разъехались, и в Красном сейчас – пустыня. Я приехал туда как-то. Это года четыре назад, наверное. В общем, представь: старичьё, которому некуда деваться из Красного, сбилось в два барака, живут не пойми чем. Буржуйки такие в комнатах стоят, трубы прямо в окна выведены. А вокруг разруха, как войну в кино показывают. Дома заброшенные догнивают, столбы спилили на дрова. Раз в месяц к ним приезжает автолавка. И вот среди всей этой срамоты – наш красавец, – капитан взмахнул паспортом. – Геннадий Вяткин!
– Да с такой девахой! – поддакнул лейтенант, и в голосе его слышалась неприкрытая зависть.
– Баба у него первостатейная. Как модель. Чтобы такой красоте в бараке пропадать в посёлке Красном – тут особая причина должна быть. Веская.
***
– Ты как будто чего-то испугался,– сказала Клава.
Она испытующе смотрела на Геннадия и вроде бы даже удивлялась сделанному ею внезапно открытию.
Геннадий промолчал.
– Наступит утро – отпустят, – продолжала Клава, но по её виду нельзя было сказать, что она сама в это верит.
