Ребекка Яррос - Четвертое крыло

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Ребекка Яррос, текст, 2023

© ООО «РОСМЭН», 2023

Посвящается Аарону.

Моему собственному Капитану Америке.

В дороге или дома, на вершинах радости, полных солнца, и в самых черных долинах печали, мы всегда были вместе, малыш

Всем творцам на свете.

В ваших руках таится сила, меняющая мир

Следующий текст был максимально точно переложен с наваррского на современный язык Есинией Нейлварт, куратором квадранта писцов в Военной академии Басгиат. Все события соответствуют действительности, а имена были сохранены, чтобы почтить мужество павших. Пусть души их будут преданы Малеку.

Дракон без своего всадника горюет.

Всадник без своего дракона мертв.

Кодекс драконьих всадников, статья 1, раздел 1

День новобранца – самый смертоносный день в году. Всегда. Может, именно поэтому рассвет в то утро показался мне особенно прекрасным. Просто он мог стать последним в жизни.

Я подтянула лямки тяжелого холщового рюкзака и медленно зашагала по широкой лестнице. Она вела на верхние этажи крепости, которую я привыкла называть своим домом. Грудь тяжело вздымалась от усталости, а легкие горели к тому моменту, как я добралась до каменного коридора, ведущего к кабинету генерала Сорренгейл. Вот и все, на что я была способна после шести месяцев интенсивных тренировок: с трудом преодолеть шесть лестничных пролетов с тридцатифунтовым рюкзаком на спине.

И это означало, что я в полной жопе.

Тысячи двадцатилетних, что ожидали у ворот, чтобы войти в крепость и отправиться служить в выбранный ими квадрант, были самыми умными и сильными в Наварре. Сотни из них с рождения готовились биться в отборе для квадранта всадников и получить шанс стать элитой. У меня же на это было ровно шесть месяцев. Лица охранников, выстроившихся вдоль широкого коридора на верхнем ярусе, не выражали ни единой эмоции. Стражи избегали моего взгляда, когда я проходила мимо, но в этом не было ничего нового. К тому же, возможно, игнор – лучший сценарий для моего случая.

Военная академия Басгиат не отличалась добротой… ну ни к кому, даже к тем, чьи матери входят в состав командования.

Каждого наваррского офицера, будь то целитель, писец, пехотинец или всадник, жестоко прессовали в этих стенах в течение трех лет, чтобы в итоге воспитать и заточить, подобно оружию, для защиты наших горных границ от яростных попыток вторжения королевства Поромиэль и их ездоков на грифонах. Слабые здесь не выживали, особенно в квадранте всадников. Об этом заботились сами драконы.

– Ты посылаешь ее на смерть! – из-за толстой деревянной двери генеральского кабинета громыхал знакомый голос, и у меня перехватило дыхание.

На всем континенте есть лишь одна женщина, достаточно безрассудная, чтобы повышать голос на генерала, но сейчас она должна была быть на границе, вместе с Восточным крылом. Мира.

В ответ раздалось что-то возмущенно-неразборчивое, и я потянулась к дверной ручке.

– У нее нет ни единого шанса! – прокричала Мира, когда я с силой распахнула тяжелую дверь, и вес рюкзака сместился вперед, чуть не свалив меня на пол.

Вот дерьмо.

Генерал выругалась, поднимаясь из-за стола, а я ухватилась за спинку дивана с малиновой обивкой, чтобы удержать равновесие.

– Проклятье! Мам, да она даже со своим рюкзаком не может справиться, – огрызнулась Мира и бросилась ко мне на помощь.

– Я в порядке. – Мои щеки пылали от досады, в то время как я изо всех сил пыталась восстановить равновесие.

Сестра всего пять минут как вернулась и уже пытается меня спасти. Просто потому, что ты, дура, нуждаешься в спасении.

Я не хотела этого. Не хотела, никак, ни на столечко, участвовать в этом дерьме от квадранта всадников. И не то чтобы я жаждала смерти. Лучше бы я провалила вступительные экзамены в Басгиат и отправилась прямиком в армию вместе с большинством призывников. Но в тот момент мне важно было знать, что я могу справиться со своим рюкзаком, и я сумею справиться с собой.

– Ох, Вайолет. – Обеспокоенный взгляд карих глаз.

Мира смотрела на меня сверху вниз, сжимая плечи.

– Привет, Мира. – Я почувствовала, как улыбка невольно тронула уголки рта.

Может, наша встреча и станет прощальной, но я все равно была рада впервые за много лет увидеть сестру.

Ее взгляд смягчился, и ее пальцы скользнули по плечам, как будто она собиралась меня… Но тут она отступила в сторону и повернулась ко мне боком, чтобы встать плечом к плечу – против нашей матери.

– Ты не можешь этого сделать.

– Всё уже решено. – Мама пожала плечами, от этого движения ее приталенная черная форма сначала поползла вверх, потом вернулась на место, облепив фигуру.

Я усмехнулась. Вот тебе и надежда на отсрочку. Впрочем, я и не ждала милосердия от женщины, которая прославилась именно отсутствием оного.

– Так отмени это всё, – прорычала Мира. – Она всю жизнь готовилась стать писцом. Ее не воспитывали всадницей.

– Да уж, она точно не ты, не так ли, лейтенант Сорренгейл? – Мама уперлась ладонями в безупречную поверхность своего стола и слегка наклонилась вперед, оценивающе глядя на нас.

В ее прищуренных глазах отразились драконы, вырезанные на массивных ножках стульев и диванов. И мне не требовалась запрещенная способность читать мысли, чтобы понять, что именно она видит.

В свои двадцать шесть лет Мира выглядела как молодая версия нашей матери. Высокая, с крепкими мышцами, подтянутыми за годы спаррингов и сотни часов, проведенных на спине дракона. Ее кожа светилась здоровьем, а золотисто-каштановые волосы были коротко подстрижены для боя: в том же стиле, что и у мамы. Но еще больше, чем внешность, их обеих отличали от простых людей высокомерие и непоколебимая уверенность в том, что их место в небе. Мира – всадница до мозга костей.

Она представляла из себя все, чем не являлась я, и неодобрительное покачивание маминой головы говорило именно об этом. Я была слишком маленькая. Слишком хрупкая. Изгибы под моей одеждой не были мускулами, а предательское тело делало меня неловкой и уязвимой.

Мама направилась к нам, ее начищенные черные сапоги сверкали в магическом свете, что лился из бра. Она ухватила мою длинную косу за кончик и усмехнулась, глядя туда, где на уровне плеч теплый каштановый цвет тускнел и превращался в холодный металлический, серебряный. Потом отбросила ее прочь.

– Бледная кожа, бледные глаза, бледные волосы.

Ее взгляд словно высасывал мою уверенность, проникая глубоко в душу и тело, до самых костей. Но все же я продолжала притворяться, что в порядке, и подняла подбородок, чтобы смотреть ей в глаза.

– Как будто эта проклятая лихорадка украла все краски твоего тела вместе с твоей силой. – В ее глазах мелькнула печаль, и она нахмурила брови. – Я говорила ему не держать тебя в библиотеке.