© Иван Комлен, 2022
ISBN 978-5-0053-0523-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Буду пить, мастерить 3 кормушки
За могильной плитой возле русской опушки…»
Вот почему-то только сейчас я смог точно и коротко определить то, о чём я писал три книги назад. Я, конечно, надеюсь, что ты, мой читатель, понял, о чём я пытался говорить раньше… Так, наверное, нельзя делать, но я всё же решил показать вам то, что не смог реализовать в полной мере в силу своей недалёкости и бездарности. Ну и Бог с ним! Хуёво – так хуёво, НО моя 4-ая книга всё же (мне так почему-то кажется) помогла мне шагнуть вперёд… Хоть я и потерял много здоровья, углубился и пал на дно, но тем и интересна моя книга… По факту я документирую все свои изгибы и изломы… Если, прочитав книгу, вы заплачете – я буду счастлив… Спасибо…
Покидая жёлтое поле слёз…
Покидая жёлтое поле слёз,
Я побегу по чёрной траве кровавыми пятками.
Для того я и создан.
Я бегу назад, как плейлист давно забытой правды,
В океане миллиардов чужих желаний, неизбежностей и этики.
Я падаю, встаю, и снова сначала,
И вновь, и вновь,
В моих зубах воспалился туман,
В глаза стучится смех,
И я покидаю жёлтое поле слёз…
Всегда покидаю.
И, как буря,
Кричу,
Покидаю жёлтое поле слёз.
Улыбаюсь тысячей осколков в твоё свежее лицо,
То самое сексуальное чувство травы через капилляры ветвей – Здесь слишком здорово.
Я не хочу,
Не могу,
И с каждым глотком
Покидаю жёлтое поле слёз…
По телу бьётся сон,
Но я простужен от клея
И танцую под проливным дождём
Из твоих запчастей.
На глазах смех,
Одышка,
И я снова живой
От этой суеты желаний.
Каменная девочка,
Облако из крови,
Харкни в лицо соседа!
Умри, Есенин!!!
Я погружаюсь в тьму дня,
Идеальная пара получит пулю в глаза;
Ветер щемит мне кости —
Безотказность написать что-либо на стене.
Талисман запястий – нож,
Талисман мозгов – игла,
Талисманом сердца – ложь —
Стала вдруг…
Лесная мгла…
Отчуждение смотрит в меня,
А я в него.
Это взаимно,
Зато я без глаз.
Боевой клич,
Каждый знает свою смерть в очи —
Вот оно,
Счастье.
На руках мозольный камзол,
В пятку вшита мина,
А колено всё то же, когда ты шагаешь по полю брани…
В лучах солнца светил своей тёмной сущностью
Вокруг гогот ворон и свиней.
Листья сухие,
В руках книга-спутник,
А я жив, пока вижу
Тепло.
Дрожь до мурашек,
Плач без лица,
Смерть любит мясо,
Слышны голоса.
Я стою посреди полевого безумия,
В нём растворяюсь.
Зубы скрипят, бледнеет кожа,
Вечный танец с самим собой.
Пожираю, как волк, свою бренность, топча свои достижения.
Называю пост-панком, но что-то другое…
Улыбка сквозь слёзы.
Я давно начал и давно заканчиваю…
Зачем этот напев???
Видно, я предан огню…
Уже который год…
Воодушевленные пламенем чёрным,
В ворохе красных, как осень, газет,
Непроницаемый пажитник скромный
Встал предо мной, как накуренный грех.
Это не то, что нам кажется, братья!
Это – волна полевых коммунистов!
Главное, братцы, – понять всем весну в своих лицах!
А от собак далеко не уйдёшь…
Так пой, Революция, на старости лет!
И сквозь древесное око ногтей
В стан пролетариев иди, словно вихрь монет,
Ну, а листьям придёт свой черёд…
А ты такой же, как если бы стал гнидой…
Я воссоздам мир с нуля.
Он будет таким, каким должен быть —
Грязным, Хуёвым, Склизким. Но живым.
И когда земля, что отвергла суррогатного Христа, падёт у ног его, Будет уже поздно, ведь часы пробили 13.
К лучшим временам стремятся мысли…
Шаги уходят, люди приходят…
А ты такой же, как если бы стал гнидой…
Я живу с закрытым ртом,
Поливаю ясным днём.
Слёзы мои – сами собой,
А я выхожу с набитой башкой.
Отрицательны тела,
Лишь сердце дышит в такт с шагом;
Позаброшу все дела
И начну разрезать себя благом.
Полированные лбы не дают покоя ночью,
Я не тот, кем мог бы сесть, но отвечу всем не точно:
Это сонная хандра стала только впалее,
И на свете нету ба, нету са и далее…
Толстый мальчишка бежит по обочине,
Катится вдаль нелюдимое слово,
Сладости мира летят в червоточине,
Значит, и я путешествую снова…
Пуля под цементом ворчит и грохочет,
Нет у неё ни имён, ни идей.
Рай Потреблядства вгрызается в ноздри,
И я говорю: «Это не про блядей!!»
Всё потому, что мы все – лишь огрызки,
Но когда стоим низко – глядим высоко.
Дума манит возвышенным ритмом,
Ну, а я лишь молчу понимая, как это легко…
На углу кипит чайник,
Когда его берут за бОшку (большинство чайников берут за бОшку), он поливает мочой неокрепшие цветы.
Те пьют, радуются.
Вот он —
Подлинный патриотизм.
Высоко над морем —
Хохот с горы.
Ну и что?
Одним больше,
Одним меньше
В мире пластиковых рук.
Осторожно! Дверь автоматическая…
Осторожно! Дверь автоматическая!
Будь ты на краю вселенной или у себя в слюнях,
Этот закон незыблем…
Вокруг массы избитых причин:
Размытое окно,
Грязный потолок,
Чувство буйной смиренности,
Щеки в крови,
Кнопка «СТОП», стертая напрочь,
И прочие эталоны оптимизма.
От заката до заката, от грани до грани,
От смерти до смерти – всё одно и то же.
А голос кричит так нежно:
«Осторожно! Дверь Автоматическая…»
Мерцающий свет скорой помощи пожирает мои глаза,
За ним разум.
Мне холодно.
Женщина в красном несёт мне цветы.
Она ступает по хрупкому льду в длинных, как игла, каблуках,
Врезаясь в кору, она тонет в белых пузырях снега…
Лихорадка.
Сухие руки и мокрые тени.
Я не хотел так быть,
Но я хотел так жить…
Так пусть всё стучит в дверь мою…
Я наполнен смыслом:
Смыслом страданий, смыслом желаний,
Комфортом.
Моя аура светла, но внутри – океан из миллионов слёз.
Можно сказать, что я и есть то, что делают с приставкой «анти».
Когда чувствуешь это – всё мерцает.
И тогда идёт дзен:
Жёлто-красное окно,
Дымно-светлое пятно,
Полоса сбивает нож,
Только это – не поймёшь.
Слава Богу, кровь жива,
Как весёлая трава,
Но в душе лишений смрад,
Будто балом правит ад.
А ведь грусть не от тоски —
От того, что есть мозги.
Если встану утром рано —
Буду петь я глотке рвано,
А потом вплетаю косы
В равномерные берёзы.
Встану ночью в ступор снов —
Значит, я уже готов…
Полосну свои терзания
Едкой меткой у виска…
Ненавижу, блять, гадания,
Дайте сдохнуть у крыльца…
Тысячи огней на ресницах товарища,
Будто лиловая прорубь небес
Врезается в кожу с первым листком
Этого фальшивого мира.
Когда меня мать родила,
Был я навеки оторван от светлых начал
И стал навсегда пьяным.
Слоняюсь по улицам, как потерпевший,
Кричу, матерюсь и ору,
В мире грёз пребываю, но всё наяву.
И сломанный круг потихоньку несёт меня вдаль,
В этот фальшивый мир…
Так что же там за горизонтом?
Так где же кончаются мои норы?
Что же случится в небе святом?
И руки скажут мне: «Нет!»,
И я поведу на распятье свой смех
В фальшивом мире мужских идей.
И змеи сдирают лицо,
И кровь вперемешку с грязью…
